Пульс

— Да, деньги я вижу, профессор, — с лёгкой насмешкой произнес первый.

На белом бейдже, приколотом к лацкану пиджака, имелись лишь имя «Дэвид Джонстон» и черный квадратик чипа. У второго мужчины бейдж был с его фотографией, именем и должностью. Профессор Джей Райши.

— Но скажите, вот эта комната, строго обязательна? — с иронией спросил Джонстон.

— В лаборатории поддерживается микроклимат, — ответил Райши. — Кроме того, вы же не захотите надевать костюм биологической защиты?

— Логично, — кивнул Джонстон, подходя к окну.

А там, за толстым стеклом, находилась смесь лаборатории и больничной палаты. Два ряда кроватей, на которых лежали люди, отделенные друг от друга прозрачными стенами. В некоторых «палатах», кроме пациентов находились люди в уже упомянутых белых костюмах биологической защиты, которые напоминали скафандры.

— Итак, профессор, — произнес Джонстон. — К делу. Кстати, надеюсь, тут нет наблюдения?

— Здесь наблюдение есть везде, — ответил профессор. — Кроме этой комнаты. Поэтому сюда имею доступ только я.

Он показал на закрытую дверь. Массивную железную дверь, словно в банковское хранилище.

— А вы, как всегда, предусмотрительны, — заметил Джонстон.

— Поэтому я и получаю работу от правительства, — ответил Райши. — Так, ну, что же. Вам какую версию, короткую или подробную?

— Профессор, подробную вашу лекцию, боюсь, не осилит и выпускник мед.вуза, — усмехнулся Джонстон.

— Если совсем коротко, работа практически завершена, — ответил Райши. — Образец изучен, штамм и вакцина созданы.

— У ваших коллег возникли проблемы… скажем так, с пониманием государственных интересов, — произнёс Джонстон. — Профессор Коули отказался принимать участие в разработке штамма.

— Наличие этого вируса факт, — спокойно ответил Райши. — Отрицать это бессмысленно. Мы создали штамм, чтобы создать вакцину. Мы имитировали мутацию вируса в земных условиях и теперь готовы встретить его, при нужде, во всеоружии. Профессор Коули, как всегда, лишь встал в красивую позу. Впрочем, с его популистским отношением к науке, ему и вправду лучше заниматься чем-нибудь… попроще. Ну, а насчёт государственных интересов…

Райши вздохнул.

— Надо быть полным кретином, чтобы не понимать, — произнёс он. — Что все новинки будут применяться, прежде всего, как оружие. Так было всегда. Именно поэтому государство заинтересовано в исследованиях. Нужно просто снять розовые очки. Не ты, значит, другой это сделает. Только хуже.

— Значит, вакцина работает, как надо, профессор? — уточнил Джонстон.

— Вакцина имеет эффективность до восьмидесяти шести процентов у полностью здоровых людей, — уверенно ответил Райши. — И это я говорю про то, что вакцинированные почти не заметят вируса. Разве что пару дней будут испытывать симптомы, как от гриппа. Конечно, группы риска заражение переносят хуже и иногда значительно хуже…

— Профессор, вы хотя бы в общем обозначьте, что это за группы, — влез в речь Райши Джонстон.

— Люди, старше сорока пяти-пятидесяти, — ответил профессор. — Люди с хроническими заболеваниями. И так далее, у кого по каким-то причинам ослаблен иммунитет. Контрольное заражение показало, что по группам риска, без предварительной вакцинации, процент выживаемости около двадцати. Клиническая картина всегда сходная. Довольно длительный процесс инкубации…

— Это сколько в днях? — поинтересовался Джонстон.

— От двух недель до трёх месяцев, — ответил Райши.

— Мне кажется, это серьёзный разброс, нет? — уточнил Джонстон.

— Две недели — это возраст за пятьдесят, наличие хронического заболевания и постоянное контактирование с другими инфицированными, — пояснил профессор. — Да, и мужчины переносят хуже женщин. Причём, на порядок.

— Почему? — заинтересовался Джонстон.

— Я могу обрисовать вкратце, примерно за полчаса, — Райши позволил себе легкую иронию.

— К сожалению, столько времени у меня нет, — спокойно произнес Джонстон.

— Клиническая картина следующая, — продолжил профессор. — Сначала вирус сильно ослабляет иммунитет, далее происходит обострение хронического заболевания или просто общее сильное угнетение. На этом фоне вирус выходит в свою пиковую фазу и это для большинства является критичным. Резкое падение сатурации, обострения старых заболеваний…

— Ясно, — кивнул Джонстон.

— Картина почти такая же, как у SARS-CoV-1, — добавил Райши. — Собственно, именно он сейчас и является носителем штамма.

— Это же… как это называется, — Джонстон нахмурился, вспоминая. — Коронавирус?

— Ну, если совсем упрощённо, то да, — хмыкнул профессор. — Этот вирус сложнее. И для того, чтобы изучить и пришлось его заставить мутировать под воздействием SARS-CoV-1. Также нам нужно было решить проблему не только создания вакцины, но и «предохранителя». Нам же не нужно вымирание. Исходный вирус обладает очень большой изменчивостью и способен был мутировать очень… Непредсказуемо. Поэтому, мы сделали так, что после пяти волн мутации, вирус, мы назвали его SARS-CoV-2, теряет способность к репликации. То есть через некоторое время он исчезнет сам.

— И сколько это? — уточнил Джонстон.

— От года до трёх лет, — ответил Райши. — В зависимости от плотности населения и внешних условий. И противодействия. Чем больше инфицированных будут контактировать друг с другом, тем быстрее будут происходить волны мутации. SARS-CoV-2 наиболее вирулентен при температурах от пятидесяти до ста двадцати (по Фаренгейту, в США используется эта шкала. По Цельсию это от десяти до пятидесяти градусов). Разумеется, если будет происходить противодействие, это тоже увеличит скорость мутаций. А, судя из условия, что вирус должен был действовать… сильнее в отношении гаплогруппы «М», то такое противодействие будет. В Китае весьма сильная теперь школа. А раз будут они, то непременно подключаться и русские. А у них уже есть вакцина против Эболы. И она может послужить основой для вакцины против SARS-CoV-2.

— Но вакцина — это же не лечение? — негромко произнёс Джонстон. — На её применение нужно время. Создать, обеспечить вакцинацию.

— Китайцы, после две тысячи второго имеют серьёзный опыт, — ответил профессор. — Уверен, они смогут быстро всё наладить.

— То есть, ваш штамм… — начал было Джонстон.

Но Райши поднял руку, прерывая его.

— Простите, — произнес профессор. — Я бы не хотел знать ЭТИХ подробностей. Жизнь научила меня, что это бывает крайне опасно. Результат получен. Как его будут использовать и будут ли, меня не интересует. Я не хочу отвечать за чужие ошибки.

— Понимаю, — чуть усмехнулся Джонстон. — А что это там?