Новая жизнь 6

— Слушай — поворачиваюсь я к ней: — сегодня я был неправ и прошу прощения за поспешные действия, едва не нанесшие ущерб тебе и твоей репутации.

— Хорошо, что пакет был — кивает она: — если бы ты его ножом пырнул, у меня времени не было бы тебя остановить. Знаешь, как будто ты хотел увидеть, как он задыхается. Такая… тревожная мысль на самом деле.

— Не знаю, что и сказать… — действительно, что бы я сейчас не сказал — лучше не станет. Отстаивать позицию «потому что так было логично и крови меньше» — отнюдь не поможет. Описать весь ход запланированной потом операции по избавлению от тел — еще хуже. Потому остается только руками развести.

— Да ладно — веселеет Косум: — никого не убили и ладно! Ну, не то, чтобы ты не старался…

— Ты меня троллишь… — закатываю глаза я, изображая усталость от подколов и приколов. В самом деле, сколько можно уже! Ей все шуточки, а я из-за особенностей ее восприятия юмора сегодня едва билет парню на тот свет не выписал. То есть — уже выписал, да поезд опоздал….

— Есть немного — признается она: — но согласись не каждый день удается потроллить хладнокровного убийцу-школьника. Я думала такие персонажи только в аниме бывают.

— Произведения искусства списаны с жизни, есть многое на свете друг Горацио…

— Что и не снилось нашим мудрецам — в свою очередь закатывает глаза Косум: — для школьника-убийцы-сексуального маньяка ты слишком зануда. Все, ступай давай, у меня еще куча дел сегодня. Просьбу Сомчая не забудь. Не то, чтобы обязательно, но если получится. Он такой забавный, когда умоляет… нет, правда, если получится, то с меня должок. Все, кроме секса, озабоченный ты наш.

— А я думал ты скажешь все, кроме убийства невинных? — пытаюсь поднять одну бровь.

— Не, ты меня об этом просить не будешь, это слишком нравится тебе самому, а ты у нас жадина — машет рукой она: — все, вылезай, маме привет, папе воздушный поцелуй, а в школе скажи, что система образования в этой стране говно.

— Обязательно — открываю дверь и выхожу из автомобиля: — думаю как раз твоего мнения им и не хватает.

— А то! Позвони как до дома доберешься, а то я волноваться буду. Не за тебя, конечно… Пока! — я захлопываю дверь и ее ядовито-зелёный автомобильчик газует с места.

Оглядываюсь вокруг. Бывшая швейная фабрика, заброшенное здание, старый забор, даже какая-то зелень пробивается вдоль стен. Подхожу к двери на которой висит ржавая табличка с изображением черепа и молнии, табличка гласит обычное в таких случаях «не влезай — убьет». Задумываюсь. Толкаю дверь и вхожу внутрь. В тесном коридорчике меня встречает взглядом печальный ротвейлер, он вяло поднимает глаза и сопровождает взглядом. Открываю следующую дверь и попадаю внутрь логова. В логове меня встречает еще две пары глаз — одна принадлежит еще одному ротвейлеру, который поднимает брови и отслеживает меня внимательным взглядом. Вторая пара глаз принадлежит Айрин, или Рыжику, как ее зовет Бьянка. Рыжик моргает и откладывает пилку для ногтей в сторону.

— О. — округляет она рот: — смотри-ка кто у нас в гостях. Сам великий и ужасный, коварный и неповторимый мистер Джей.

— Где?! — из-за завалов бумаги и чертежей поднимается всклокоченная голова Бьянки-сан, ее левая щека перепачкана чернилами, а к правой прилипла канцелярская скрепка: — я еще не готова! Нет! У меня… только десять! Только десять! Не пускай его сюда! Я не хочу, чтобы он меня видел такой! — и голова снова опускается в завалы бумаги.

— Она все время так — жалуется Айрин-Рыжик: — так и не спала еще. Совсем с катушек съехала, на одном «Ред Булл» и кофе третьи сутки. Скажи ей уже.

— Что сказать? — я становлюсь рядом с ее креслом и смотрю на возвышающуюся пирамиду скомканных бумаг, схем, каких-то пакетов, мотков проволоки и чего-то еще.

— Ты обещал — упирает в меня горящий глаз рыжая бестия: — ты обещал, что ей не будет плохо, помнишь? А она так скоро от переутомления помрет. Я ее такой со времен института не помню. Она ж не ест ничего и только бормочет.

Я вздыхаю. Смотрю на макушку Бьянки, погрузившуюся в свои труды. Ненормальная? Да. Она — ненормальная. Совершенно точно. Асоциальная, но очень умная. И то и другое — отклонение. Вообще удивительно как она сумела в обществе приспособится и даже преуспеть. Друзей завести вон… или скорее — одного друга. Подругу. Психопатка, опасная для социума — да, однозначно. Но… а кто вообще я такой, чтобы ее судить? С точки зрения общества, с точки зрения так называемого «нормального» человека, я — еще больший монстр чем она. Шизука еще больший монстр, намного более опасный. Бьянка просто живет как умеет и пытается добиться своего счастья, так, как она это самое счастье понимает и готова преодолеть все на пути к нему. И это достойно уважения. Что же до мании… меня пугает то, что я — не ее мистер Джей и однажды она поймет это, но … мы все умрем в конце концов и я не собираюсь жить вечно.

— Не все ли равно, сказал он — где, еще приятней лежать в воде — хмыкаю я, и поджимаю губы. Да, гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей. Вся проблема Бьянки в том, что она — не понимает людей, не умеет читать эмоции и реагировать соответственно, она выработала свою методику общения, она изучила моторику лица, самых мелких мышц и движения тела, изучила сотни, тысячи социальных ситуаций и то, что для нас естественно, как дышать — для нее высшая математика, но она освоила ее! Вот представьте себе, что входя в комнату вы как обычно здороваетесь, делаете пару комплиментов, тот самый small talk … это ведь просто, верно? Обычные люди даже не думают об этом… а ей приходится сперва просчитывать отношение по мельчайшим признакам вычислять, а уж потом — собственное поведение выстраивать. В общем верно говорят, что гений — это один процент таланта и девяносто девять процентов труда. И глядя на то, как она самозабвенно чертит линии и схемы я понимаю кто она такая. Гений тяжелого труда. Ничего из того, что у нее есть — не досталось ей легко.

Вздыхаю еще раз и подхожу к ней, углубившейся в свой труд, просматривающей свои собственные расчеты. Обнимаю ее и чувствую, как она затихает в моих объятиях, боясь шевельнуться.

— Все, хватит — говорю я: — ступай поспи. Отдохни. Рыжик за тебя волнуется. Даже собаки переживают.

— Их зовут … как же их зовут… — бормочет Бьянка: — и я еще не закончила. Только десять ошибок в расчетах…

— Нет никаких ошибок, это я блефовал — объясняю я: — нет там ошибок, успокойся уже.