Страница 17 из 65
Глава 8
Глава 8
Первым желанием стало заломать гражданина в повязке и устроить экспресс-допрос, но я тут же взял себя в руки: во-первых, не факт, что тот самый Фаерман, может, и впрямь — у мужика зубы болят. Во-вторых, если я не ошибся, всё равно потребуется какое-то время, чтобы расколоть типа, например, устроив очную ставку с Дымовым. Будут потеряны драгоценные минуты, и подельник может скрыться.
Гоняйся потом за ним. Если брать, так оптом!
Что ж, придётся для начала устроить слежку. Эх, плохо, что нет напарника, в одиночку будет сложнее. К тому же «объект» уже видел меня и, если я снова попадусь ему на глаза, просечёт, что это «жу-жу» неспроста со всеми вытекающими.
Ладно, чего вздыхать: глаза боятся, руки, а вернее — ноги, делают.
Я нарочно отпустил типа подальше, а только потом поплёлся за ним.
Хорошо, что на главной улице города всегда многолюдно, легче затеряться в толпе. Правда, и упустить просто, но я полагался на свой опыт и ментовской фарт.
Очень скоро стало понятно, куда «объект» направил стопы, он явно следовал в сторону железнодорожного вокзала. Так-так, я всё сильнее укрепился в своих подозрениях: воришки рвут когти из города, а товар либо реализован, либо его толкнут в ближайшее время. Скорее всего, напарник Фаермана сейчас этим и занимается.
Вёл себя «объект» довольно беспечно, даже не проверялся: видимо, не ожидал, что ему быстро упадут на хвост. Ни тебе резких смен маршрута, ни завязывания шнурков возле витрин магазина, он даже не оглядывался, просто пёр в нужном направлении.
И ладушки, мне же легче.
Я держался от него шагах в десяти, стараясь как можно меньше смотреть на «объект», люди чувствуют на себе чужие взгляды. Пусть Фаерман и дальше ведёт себя с прежней беззаботностью.
На вокзале он сразу встал в большую очередь к билетным кассам. Я забился в тёмный уголок и стал за ним наблюдать.
Очередь двигалась не быстро, у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть подозреваемого в деталях. Теперь его облик прочно впечатался в мою память.
В кассе Фаерман взял два билета до Москвы на имя Нанбурга Леона Владимировича. Я даже услышал номер вагона.
Отлично, вряд ли покупка билетов была затеяна ради отвода глаз, оба жулика таким макаром смывались из Ростова.
Идти за Фаерманом дальше? Пожалуй, не стоит испытывать судьбу дальше. Был бы у меня напарник, я бы поручил это дело ему, а так есть нехилая вероятность в итоге запалиться.
Решено: встретим обоих жуликов прямо на платформе, а пока… пусть погуляют и подышат воздухом свободы.
Я покинул укрытие и отправился к своим.
Услышав, что я напал на след преступников и собираюсь их задержать сегодня вечером на перроне ж/д вокзала, Паша Рыженко восхищённо присвистнул:
— Жора, ёрш твою медь, если ты думаешь, что мы тебя отпустим назад в твою Москву, так ты серьёзно ошибаешься!
— Это уже не нам с тобой решать, Паша. — вздохнул я.
Если честно, мне действительно нравилось в Ростове, правда, в первопрестольной осталась моя семья и боевые товарищи, которым я тоже был нужен. Вот только я даже не представлял, сколько понадобится времени, чтобы там всё улеглось. И я что-то очень сомневался, что моя проблема с Радеком рассосётся сама по себе.
Для её решения нужно оружие куда большего калибра, чем даже сам Феликс Эдмундович. За Радеком стоит Троцкий, сейчас это второй человек в стране, если даже не первый после Ленина. Надо быть реалистом, чтобы оценивать свои шансы.
Только за врем командировки меня дважды пытались ликвидировать, где гарантия, что Радеку не надоела эта канитель, и он оставил меня в покое. Лично я ни капельки не удивлюсь, если по мою душу засылают очередного спеца.
Я ощутил нарастающее раздражение. Даже загнанная в угол крыса способна на подвиги. А я — не крыса, я — мент, и если нет возможности действовать законными способами… ради себя и своей семьи я готов взять правосудие в собственными руки.
В конце концов не бегать же мне до конца жизни из-за какой-то сволочи.
Мои чувства не скрылись от Паши, он удивлённо посмотрел на меня:
— Жора, ты чего?
— А что?
— Да у тебя вдруг такое выражение лица стало… Ну будто ты готов кого-то убить. У тебя всё в порядке?
— Всё хорошо, Паша! Это я так, вспомнил кое-что из прошлого…
— Уж не по этой причине тебя к нам откомандировали? — догадался он.
— Много будешь знать, плохо будешь спать, — отшутился я.
— Если что, ты скажи: мы все тебе поможем. У нас тут как у мушкетёров: один за всех и все за одного!
— Спасибо большое. Паша! Я учту на будущее! А пока, ели не против, я снова поработаю с бумагами по Медику, может, найду что-то полезное.
— Спрашиваешь?! Конечно, изучай! — Он открыл сейф и достал из него пухлые тома уголовных дел.
За чтением их время пролетело быстро. Часа за два до отправления поезда, мы с Пашей стали собираться.
Художников выделил нам ещё двоих агентов угро на задержание.
Я не стал околачиваться на вокзале, чтобы не наткнуться на Фаермана. Вряд ли он меня, конечно, запомнил, но вдруг…
Вышел сразу на перрон, купил у бабки пару печёных пирожков с картошкой и стал ждать, когда подадут поезд.
Шустрый маневровый паровозик принялся подтаскивать разноцветные вагончики, перрон потихоньку заполнился людьми.
Ага, вот и наши: они расположились так, чтобы у парочки жуликов не было ни единой возможности улизнуть.
Субчики не подкачали, появились минут за двадцать до отправления. Оба одеты хорошо, в руках дорожные кофры, Фаерман на сей раз избавился от повязки, продемонстрировав родимое пятно на щеке: видать, совсем расслабился. Ну-ну…
Когда они встали возле проводника и протянули билеты, мы с Пашей подошли с боков, взяв их в клещи.
— Гражданин Нанбург? — деловито спросил я.
— Да, а что? — Глаза Фаермана испуганно забегали.
— Уголовный розыск. Вы и ваш напарник задерживаетесь по обвинению в краже большой партии текстиля.
— Ерунда какая-то! Мы — честные граждане. К тому же — разве вы не видите, у нас поезд… Нас ждут в Москве, на работе.
— Да вы не переживайте: мы во всём разберёмся. Если что, снова посадим вас на другой поезд, — заверил я.
Оказывать сопротивление воры не стали, мы тщательно обыскали их и не нашли оружия. Зато в кофрах оказалась приличная сумма в червонцах, объяснить происхождение которых оба преступника не смогли.