Ястреб ломает крылья

– Не причастен ли Хомяков к ее угону?

– Пять лет назад Хомяков служил в Чечне, а машину угнали в Новосибирске из гаража владельца.

– Еще одна загадка, – досадливо проговорил Лимакин.

– Загадок, Петя, хоть отбавляй.

– Но контакт Хомякова с угонщиками очевиден.

– Бесспорно, если у него оказались знаки с угнанной машины.

– Может, Дурдин или Зырянов занимались угонами?

– В то время они вместе с Хомяковым служили.

– Домой в отпуск не приезжали?

– Два года назад Дурдин был в краткосрочном отпуске.

После недолгого молчания Лимакин спросил:

– Как думаете, зачем Хомяков сжег меховую куртку Васютина? Хотел избавиться от улики или что-то иное заставило его это сделать?

– Скорее всего, куртка была испачкана кровью, – ответил Бирюков. – В домашних условиях устранить кровь, скажем, с мехового воротника не так-то просто, а в химчистку соваться с окровавленной вещью опасно.

– Я тоже так считаю, – поддержал Голубев. – Куртка сама по себе – улика слабая. Она была, конечно же, не эксклюзивного пошива. Да и об «эксклюзиве» всегда можно сказать: «Купил на барахолке». После такого ответа попробуй отыскать продавца. С ног собьешься – не найдешь. Вот чистую дубленку Васютина-младшего Хомяков ведь сохранил. Не побоялся, что она может стать уликой.

– Убедили, – согласился Лимакин. – Еще мне представляется странным дележ имущества Васютиных. Дурдину досталась пустяковая статуэтка танцующего Шивы и комплект дамского белья. Хомякову – меховые вещи, а Зырянову – новенький автомобиль. Где логика?

– У Васютиных, кроме вещей, была еще крупная сумма наличных денег, – сказал Бирюков. – А «логику» преступников можно узнать только из их показаний. Сейчас все размышления на эту тему сродни гаданию на кофейной гуще. Проще говоря, пустая трата времени.

– А «зачистка» дома Беломорцева и перевоз, по существу, краденых вещей в недавно купленный Зыряновым дачный домик в «Астре»?

– Это из той же «оперы».

– Однако, Антон Игнатьевич, согласись, что подобный трюк отдает, если и не откровенной шизофренией, то явным признаком инвалида умственного труда.

– По большому счету, Петр, все преступники в умственном отношении инвалиды. Адреналина у них не хватает для нормальной жизни. К тому же, если преступник-дилетант, то какая блажь ему стукнет в голову, даже прозорливая бабушка Ванга не угадала бы.

– И все-таки… На что надеялся Зырянов?

– Скорее всего, на то, что посчитал Беломорцева мертвым. Зачищая карманы Альберта Кирилловича, он вместе с документами и пистолетом прихватил ключи от дома. Это позволило ему без взлома замка вывезти мебель, а в случае чего сочинить легенду, скажем, об оптовой покупке. Возможны другие варианты.

– Личных документов ни Васютиных, ни Беломорцева мы не нашли.

– Чтобы их уничтожить, у преступников ума хватило.

– Почему же они не позаботились об уничтожении других вещественных доказательств?

– Если полностью все уничтожить, то нет смысла идти на преступление… – Бирюков помолчал. – Видимо, были уверены, что опознавать вещи Васютиных некому. Либо спешка помешала. Когда надо уносить ноги, не задумываются о последствиях. Скоропалительный побег из райцентра подозреваемой троицы наводит на мысль, что решение ликвидировать Шиферову возникло у них внезапно.

– Значит, Клава была соучастницей преступного промысла.

– Нам, Петр, обязательно надо выяснить, сознательно или нет Шиферова примкнула к группировке. Может, ее завлекли в компанию обманом. Может быть, Клава знала участников группировки, но чем они занимаются, ей было неизвестно.

– По-моему, Клаве теперь все едино, что в лоб, что по лбу.

– Зато родителям не безразлична степень вины дочери.

– Ну, что ж… Поработаем и над этим вопросом.

Когда уже собрались расходиться, раздался междугородный телефонный звонок. Полковник Таран сообщил, что Беломорцев наконец-то пришел в сознание.

– Как у него с памятью? – спросил Бирюков.

– Вспомнил себя и домашний адрес в райцентре. Обеспокоен исчезновением документов и пистолета. Опасается, что из-за потери оружия могут быть большие неприятности.

– Его пистолет мы нашли в гараже Николая Зырянова.

– Прекрасно. Врачи говорят, что потерпевшему сейчас нужны положительные эмоции.

– Положительного для него у нас мало. Постараемся отрицательным не забивать ему голову. О «Жигулях» что говорит?

– Ехал в «Астру» к Николаю, фамилию не помнит, разбираться с «Жигулями». Дальше – туман.

– Когда можно провести официальный допрос?

– Завтра Беломорцева переведут из реанимации в одноместную палату. Хотя бы полчасика на допрос у врачей выпросим. Приезжай со следователем.

Глава XXVI

Пожилой профессорского вида лечащий врач встретил Бирюкова с Лимакиным приветливо.

– Полковник Таран уведомил меня о ваших проблемах, – сказал он. – Надо учесть, что ранения у больного серьезные. Чтобы не ухудшить его состояние, прошу не затягивать беседу. Полчаса вам хватит?

– Постараемся уложиться, – ответил Бирюков.

– Сейчас санитарочка выдаст вам халаты и проводит к больному.

В светлой одноместной палате было тепло. Беломорцев с забинтованной головой лежал прикрытый простынью до подбородка. Поздоровавшись, Бирюков и Лимакин сели возле кровати на заранее приготовленные санитаркой табуретки. Следователь сразу достал из «дипломата» портативный магнитофон.

– Как, Альберт Кириллович, себя чувствуете? – поинтересовался Антон.

– Терпимо. Все пули из меня доктора удалили. Теперь в груди побаливает да комарики в ушах поют, – слабым голосом проговорил Беломорцев.

– Не будете возражать, если нашу беседу запишем на магнитофон?

– Записывайте.

– Что у вас произошло с покупкой «Жигулей»?

– Вопиющая глупость…

Беломорцев болезненно поморщился и начал рассказывать, как его старенький «Рено Меган» катастрофически стал «сыпаться» чуть не каждый день. Замаявшись разыскивать на авторынке импортные запчасти, Альберт по примеру своего компаньона из «Шпильхауза» Оскара Ремера, который недавно купил «Жигули» девятой модели, решил тоже обзавестись новой отечественной машиной. Из всех ВАЗовских моделей ему приглянулась заднеприводная «семерка». Узнав о намерении Беломорцева, Клава Шиферова спросила: «Сколько стоит такая тачка?» – «Сто двадцать пять тысяч», – ответил тот. Клава усмехнулась: «Я знаю парня, который ищет покупателя и готов отдать новейшую „семерку“ за сто тысяч». – «Почему он так дешевит?» – «Наверно, деньги срочно нужны. Хочешь, познакомлю, и сам у него все узнаешь». – «Ну, познакомь»…

– Как состоялось знакомство? – воспользовавшись паузой, спросил Бирюков.

Беломорцев чуть передохнул:

– Через несколько дней после разговора с Клавой мне позвонил некто Николай, кажется, Зыряев…

– Не Зырянов? – уточнил Антон.

– Да, правильно, Зырянов… Он сказал, будто Шиферова попросила его оформить машину на мое имя. Что, якобы, уже и сделано в новосибирском автосалоне «Обские зори». Я удивился, мол, серьезные дела так опрометчиво не делаются. Николай вздохнул: «Извини, Альберт, мне думалось, что у тебя с Клавой все согласовано, и поспешил. Понимаешь, деньги нужны, как воздух. Купил роскошную дачу и остался, в полном смысле, без копейки». – «Мне надо хотя бы одним глазом взглянуть на машину. Не могу же я за сто тысяч: покупать кота в мешке». – «Ноу проблем. Мы вечером на “семерочке” к тебе приедем». Перед закатом солнца на самом деле приехали Николай, Михаил и Клава Шиферова.

– Как фамилия Михаила?

– Честно сказать, у меня не хватило смекалки поинтересоваться этим. Увлекся осмотром машины. Номера двигателя и кузова были заводские, без признаков подделки. На спидометре накрутилось всего двести пятьдесят километров. Даже обкатку машина не прошла. Только на лобовом стекле была трещина, но это сущий пустяк. И то за такой дефект Николай скостил со ста тысяч две тысячи.