Ястреб ломает крылья

Глава Х

В конце рабочего дня к Голубеву в кабинет вошел знакомый радиотехник Федя Полозков и поставил перед Славой на стол небольшой транзисторный приемник «Алмаз». Приемник был давний-предавний. Ловил он всего две станции: «Маяк» и «Радио России», но, чтобы быть в курсе новостей, Славе было этого вполне достаточно. Много лет «Алмаз» работал безупречно, а на прошлой неделе замолчал.

– Отремонтировал? – с некоторым удивлением спросил Слава Полозкова. – Что там у него внутри свихнулось?

– Проводок отпаялся, – усаживаясь на стул возле стола, ответил Полозков. – Еще сто лет проработает.

– Ему уже под сорок. От отца мне достался. Как живешь, Федя?

– Хорошо живу. На жизнь зарабатываю.

– Счастливый человек. Сколько я тебе задолжал?

– За что?

– За ремонт «Алмаза».

– Не придумывай. Со знакомых денег не беру.

– Гляди, чтобы потом не попрекал.

– Не буду. Расскажи, что случилось с Алькой Беломорцевым?

Голубев уставился на Полозкова:

– Хорошо его знаешь?

– Больше десяти лет дружбу водим.

– Где познакомились?

– Служили в десантных войсках. Наши койки в казарме рядом стояли. После службы учились вместе в Новосибирском техникуме связи.

– Беломорцев, как и ты, радиотехник?

– Такой же диплом имеет. Только у меня синие корочки, а у Альки – красные.

– С отличием техникум закончил?

– Лучше всех из нашей группы учился.

– Что он за человек?

– Простецкий. Я с армейской поры его Алькой зову. И теперь, когда нам за тридцать перевалило, Альберт на такое обращение к нему не обижается. Во время учебы жили коммуной в одной общежитской комнате. Стипендии, как водится, не хватало. Выручали родительские харчи. Я из райцентра привозил, в основном, картошку да овощи. А Беломорцеву родители часто присылали с Сахалина деликатесы: красную рыбу, икру, консервы крабов и лосося. Алька щедро всех угощал.

– Федя, ну почему ты раньше ко мне не пришел?

– Повода не было. «Алмаз» только сегодня поправил. Попутно зашел на Степную к Беломорцеву, чтобы пригласить его поудить карасей, а дверь дома опечатана. Соседи говорят о крупной краже и, дескать, сам Беломорцев третьи сутки на Степной не появляется. Хотел у тебя узнать, что случилось, а ты вдруг стал меня допрашивать.

– Это не допрос – дружеская беседа. Представляешь, Федя, о случившемся с Беломорцевым я почти ничего не знаю. Есть предположение, что позавчера Альберт Кириллович по поддельным документам пытался поставить на учет в ГИБДД, мягко говоря, чужие «Жигули».

– Откуда у него чужая машина? – удивился Полозков.

Голубев развел руками:

– Дальше – больше. Когда трюк с регистрацией не прошел, Беломорцев скрылся из райцентра в неизвестном направлении. И в первую же ночь после его исчезновения кто-то зачистил домик на Степной. Увезли буквально все, до мелочей. А, говорят, мебели и аппаратуры всякой у Беломорцева было на сто тысяч рублей.

– Пожалуй, побольше.

– Насчет сомнительных друзей Беломорцев как?

Полозков усмехнулся:

– В сомнительных связях замечен не был.

– А насчет выпивки?

– Как всякий нормальный мужик. Можно даже сказать, что почти непьющий.

– Сколько он в охранной службе получает?

– Около десяти тысяч в месяц. Основной доход у него от игральных компьютеров. «Шпильхауз» в райцентре знаешь?

– Вывеску видел, но никогда туда не заходил.

– Так вот, пятьдесят процентов акций в этой «Игральной хазе» Алькины.

– А другие пятьдесят чьи?

– Оскара Эрнстовича Ремера.

– Это кто такой?

– Тридцатипятилетний потомок приволжских немцев, сосланных в Сибирь. Имеет высшее экономическое образование. Отличный организатор. Интеллигентен и по-немецки педантичен.

– Словом, беспорочен, как святая дева Мария?

Полозков улыбнулся:

– Один порок есть. Женщин безумно любит.

– А женщины его?

– Сдаются без боя. Мужик обворожительный и страстный.

– Беломорцев в женском вопросе не чета компаньону по бизнесу?

– Полная противоположность. В отличие от Ремера, который любит без разбора, Алька с замужними дамами вообще не связывается.

– Почему он не женится?

– Первый брак у него был неудачный. Теперь осторожничает.

– Любовницами обходится?

– Не сказал бы… Хотя нынешнюю зиму возле него грелась зажигательная блондинка Клава Шиферова.

– Шиферова?… – насторожился Голубев. – Это она когда-то работала в кафе «Русалочка»?

Полозков утвердительно наклонил голову:

– После «Русалочки» Клава устраивалась в деревне Веселая Грива в сельский магазин. Там вроде бы зарезала или застрелила какого-то парня, но районный суд почему-то ее оправдал.

– Малость по-другому, Федя, там было. Шиферова хотела присвоить десять тысяч рублей. Изворачиваясь от возврата долга, подставила под пулю прижившегося в деревне уголовника Кипятилова. Убийца был приговорен к восьми годам лишения свободы. А виновница, заварившая эту кашу, отделалась шутейным испугом. Суд определил ей три года условно. Сейчас возраст Шиферовой, кажется, лет двадцать шесть?…

– Около этого, но выглядит она моложе.

– Где подвизается?

– В «Шпильхаузе» присматривает за играющими подростками. По совместительству крутит любовь с Ремером.

– Интересное кино… – Слава откинулся на спинку стула. – На этой почве между акционерами игрального дома конфликта не произошло?

– Беломорцев и Ремер не те мужики, чтобы конфликтовать из-за женщин. Бизнес у них идет успешно, доходы хорошие. Кстати сказать, основные, более прибыльные «Шпильхаузы», они содержат в Кузнецке и Новосибирске.

– Слушай, Федя, а там ведь конкуренция…

– В разговоре со мной Алька ни разу не жаловался на конкуренцию. Приезжавшие к нему с финансовыми отчетами ребята, которые работают в городских игральнях, насколько знаю, тоже о каких-либо проблемах не заикались.

– Какой возраст этих ребят?

– По внешнему виду, от двадцати пяти до тридцати лет. Парни видные, в плечах косая сажень. Интеллигентные и деловые. Правда, я близко не общался с ними. Ни фамилии, ни имена их не знаю. Обычно Ремер в этих встречах участвовал. Дело-то у них общее.

– Женщин среди приезжавших не было?

– Ни разу не видел.

– Когда ты последний раз встречался с Беломорцевым?

– Недели полторы назад забегал к нему за видеокассетой с записью концерта Пола Маккартни.

– О чем разговаривали?

– Да ни о чем. Перебросились парой фраз и попрощались.

– Как у Беломорцева насчет употребления ненормативной лексики.

– В присутствии женщин и детей – ни единого слова. Среди мужиков, когда раздражен, может загнуть матом. Школьные годы Альки прошли в матросском обществе, где, по его словам, были старые боцманы, умевшие загибать такие словесные пируэты, от которых у культурных людей уши в трубочку сворачивались.

– Частным извозом не подрабатывал?

– Такой необходимости не было. Беломорцев достаточно обеспечен. Попутчиков может запросто подвезти.

– За деньги?

– Вряд ли. Скопидомством он не страдает. Голубев облокотился на стол и прижал кулаки к щекам. Задумчиво помолчав, встретился взглядом с Полозковым;

– Федя, по твоим словам, Беломорцев – положительный герой нашей бесшабашной эпохи. Правильно я тебя понял?

– Правильно, – без тени сомнения сказал Полозков. – Говорю то, что думаю. Ни обелять, ни очернять друга не хочу.

– Тогда объясни мне: как Беломорцев мог лопухнуться на поддельных документах, с которыми он заявился в ГИБДД? Какой бес его попутал?

– Вопрос для меня трудный. Самому до боли в душе хочется узнать, какая беда стряслась с Алькой. Никогда не подумал бы, что он может связаться с сомнительными людьми, подсунувшими угнанную машину.

– Давай, Федя, подумаем вместе. Вот я, когда хочу понять поступки человека, мысленно ставлю себя на его место. Это часто мне помогает. Тебе характер Беломорцева известен хорошо. Представь, что оказался в ситуации Альберта, и скажи: на чем бы ты мог «проколоться» при покупке машины?