Страница 11 из 13
Несколько бытовых заклинаний (поняла бы она сразу, что рядом ворон, и вещи ему бы таскать не пришлось) – и лагерь готов. Она не просто так выбрала это место: бухта Жировая издревле была известна, как тихая гавань в сумеречных штормах. Здесь всегда было тихо, и ей ничто и никто не сможет теперь помешать.
Очаг, яркий огонь с закипающим чайником на крючке, большая палатка.
Датчики на драконе мерно тикали как часы, напоминая навязчиво: время идет. Пора принять это решение. Возможно – самое важное в жизни Марго.
Или – смалодушничать, сделав несколько робких попыток его избежать.
Время уходит.
9. Ожидание
“Самое худшее, когда нужно ждать и не можешь ничего сделать. От этого можно сойти с ума.” (Эрих Мария Ремарк)
Именно на остающихся ложится груз тяжести ожидания.
Они возвращались в дом, терзаемые тревогами.
Медленно вошли они в ту самую комнату, с засохшими лужами крови на гладком полу, мерцающей экранами лабораторией, разбросанными окровавленными полотенцами и бинтами.
Ужин, аккуратно выставленный высокой пирамидой в углу гостиной, выглядел довольно странно.
Ольга обвела взглядом представший перед ними хаос, вздохнула, подошла к стене, нащупав пальцами аккуратный каменный выступ в виде полусферы, погладила его круговыми движениями и что-то произнесла, очень тихо. Весь свет, включая яркие блики от продолжавшего гореть в стеклянном камине огня, на пару мгновений погас.
А когда снова зажегся, перед гостями снова предстала уютная гостиная, стол, накрытый на шесть, снова ждал их на ужин.
И словно не было этого страшного вечера и мучительного сражения со смертью.
– Бытовой артефакт – ответила хозяйка дома на безмолвное удивление гостей – родовой, очень древний, и очень удобный. Пока в Сумерках шторм – заклинания здесь под запретом. А этот помощник всегда под рукой. Давайте-ка подкрепим наши тела и пораскинем мозгами.
– Золотые слова, Оль, садись с нами и ты. Твой светлый ум нам совсем не помешает – устало улыбнулся супруге хозяин дома – Аркадьич, не заставляй себя тоже упрашивать, ребятки, присаживайтесь. Все голодны, как пираньи, а силы вам ваши понадобятся.
Спустя без малого час, торопливо насытившись, участники «мозгового штурма» успевшие обсудить все происшествия последних двух дней, вяло допивали ароматную рябиновую настойку, глядя на неугасимое пламя камина.
– Что ж могу подытожить, други мои и соратники по оружию – сытый Клавдий снова становился ироничен, – ни ягушеньки мне не понятно. Не вижу я пока признаков единой силы. Больно разношерстная собралась компания. Прямо народные гуляния, а не преступность. Что там Дозоры наши воркуют, а, господин губернатор ? Где наши доблестные хранители?
– Дозоры работают. Захлебнулись в дознаниях, но гребут к орг. выводам. Как они мне утверждали еще… о, уже четыре часа назад. Прошу прощения, пойду-ка я их потревожу.
– Иди, сиятельный, потереби наши органы, так сказать. Властною губернаторскою рукою.
Взглянув на стремительно засыпающую Венди, Клавдий тронул за плечо державшего ее на руках Гуло
– Иди, уложи ее, и сам иди спать. Будут новости – разбужу сразу же.Отбой по лагерю, детки.
Лер встал осторожно, держа трепетно на руках пробурчавшую снова что-то про ноги девушку, вопросительно взглянул на хозяйку, та кивнула:
– Я провожу. Виссарион Аркадьевич, пойдемте. Я постелила в нижней гостевой, вам понравится.
И они удалились.
Лер шагнул в небольшую светлую комнату, дверь в которую любезно открыла перед ними хозяйка этого дома. Светлые стены, белая мебель: письменный стол с офисным креслом, резной двухстворчатый шкаф, узкая кровать под меховым покрывалом. Ольга движением пальцев зажгла неяркий свет над столом.
– Это комната дочери, она иногда приезжает еще, располагайтесь. Постель застелена.
Лер с привычным вниманием осмотрел помещение явно предназначавшееся для Венди, шагнул к кровати, откинув пушистое покрывало, и осторожно уложил девушку. Она уже крепко спала. Осторожно укрыл, решим не раздевать ее, дабы не удивлять снова хозяйку дома, молча за ним наблюдающую. Та видимо собиралась проводить гостя в его комнату, но Лер махнул ей рукой:
– Не ждите меня. Я лягу вот тут, у двери, вам погрею порог. Росомаха не очень смутит ваши стены?
– От каких таких демонов охранять будет зверь прекрасную эту принцессу?
– От персональных ее тараканов, прекрасная сьерра, дикие они у принцесс, необузданные.
Ольга задумалась на секунду, словно оценивая грустную шутку, и кивнув ему напоследок, ушла.
У камина в гостиной остались лишь Клавдий с Урусовым.
– А мы с тобой, дружище, посидим еще немного совсем. Не возражаешь?
– Волшебно! У меня тут настойка лимонника, антистресс двухгодичной выдержки даром простаивает. Пора обкатать. Обсудим-ка заодно проблемы всего человечества. Грядущие и миновавшие. Вздрогнем.
И настоящие мужчины сели вершить судьбы этого мира, крепко сжимая стаканы с настойкой в могучих руках.
…
Утро выдалось необыкновенно теплым и традиционно уже туманным. Словно из теплого молока , вокруг дома выныривали колоссальные вершины вулканов, озаренные солнцем и пушистые склоны сопок, покрытые лесом каменных берез, как драконьи спины – взъерошенной океанскими штормами чешуей. Даже извечная какофония чаячьих криков не звучала этим утром. Будто все вокруг ожидало новостей. Хороших новостей, нужных всем, как будто воздух.
Но время шло. Тягостно тянулось, словно океанский туман в полном штиле. А вестей все не было.
Иные вяло ковыряли вкуснейший завтрак. Сварили и выпили весь кофе, что был в запасах дома Урусовых. Перемыли кости Дозорам, сначала местным, потом столичным, затем общемировым. Приложили Инквизицию, вкупе с людскими властями и прочими попавшимися под руку нечестивцами.
Дошли до жен. Пересчитали детей. Сбились со счета. Перешли к внукам – стало полегче. Внуков еще просто не было. Только Клавдий рассчитывал дедом стать вскорости. Полегчало.
Венди успела выспаться, сгрызть до крови остатки разбитого схваткой с телом умирающего дракона маникюра, измерить шагами вертолетную площадку на крыше дома, пересчитать все сопки вокруг, раз десять заплести и расплести косу. Она сделала даже попытку поругаться с Гуло, только чтобы в очередной раз убедиться в невозможности этой затеи.
Очень сильно устала от всей проделанной этой работы и снова заснула на широком диване в гостиной.
Лер украдкой вздыхал, наливал снова кофе, молча забирал Венди с крыши, собирал разбросанные нервничающей девушкой вещи, подкладывал подушки под голову и укрывал теплым пледом.
Ничего нового. Все, как всегда. Эта женщина – вечный ребенок, а он – ее бессменный спутник.
Наблюдавшая за ними Ольга удивлялась. «Почему не она?» Бессмертная дева, не знавшая, казалось, любви ни к кому, кроме себя. Такая уязвимая, но вместе с тем – такая важная в иномире фигура. Что такое знал о них меч похоти, тот самый, что не ошибается и никогда не промахивается?
Странное это было оружие, легендарное. Ударом его клинка, в смертных убивалась любовь, выжигалась, как будто бы пламенем. Оставался лишь пепел: голая похоть и страсть.
Со светлыми же бессмертными все было много сложнее: любовь сама была частью их Света. Многогранная, бесконечная, яркая. Поразить величайшего можно было лишь в пятна сомнения. Многие древние ими грешили: профессиональная трансформация. Трудно вечно любить, невозможно. Еще сложней себе в этом признаваться.
Дракон их любил сразу всех, а вот, как выходит: именно в его щите оказалась та самая дырка. И теперь вся надежда была на случайное совершенно знакомство.
Чем больше Венди об этом всем думала, тем более сомневалась. Лишь странная реакция Оркиной на случившееся им давала луч веры в любовь. Она словно бы знала что-то такое, что всем остальным было неведомо…
Ближе к вечеру тягостного дня, по каналам иносвязи стали приходить тревожные новости от Дозоров. Очень тревожные новости.