Страница 9 из 164
Давид.
- И что это было? – Я реально в шоке. У меня никак в голове не складывается Сашино появление в этом городе. Я не могу разгадать, почему она смотрит на меня, словно впервые видит. Ну а их встреча с Тимом. Что происходит, черт возьми?!
- Слушай… Бля… не люблю про это вспоминать. Но накидаю вкратце. Ты же давно Влада знаешь? – Киваю. – Воооот. И ты знаешь, что у него есть сестра? – Снова киваю.
- Я Влада знаю сто лет. И сеструху его знаю с началки. Мы уроки с ней учили по очереди. Но я ни хера не понимаю, как она умудрилась забыть меня. Смотрит и не узнает, я в ахуе. – Я правда понять не могу, как так?!
- Погоди, Дейв. Слушай, раз ты давно знаешь, ты в курсе о том, что ее похитили. Ей лет 12 тогда было.
Сцепив зубы, снова киваю. Это воспоминание моя боль. Мой страх, который я задвигаю глубоко в себя. Мой единственный страх.
- Север тогда работал с моим отцом. Он же уже тогда был гениальным финансистом. Я не знаю, чего они с отцом намутили, но до пропажи Саши на отца пытались надавить через меня. Из клуба тогда увезли. – Тим смотрит в ноги, сцепив руки перед собой на коленях. Щеки бледные и видно, что слова даются ему с трудом. Он залпом выпивает кофе и продолжает:
- Держали в подвале, били, конечно… несколько раз в сутки. В общем, сколько дней прошло не знаю. Один раз в подвал кинули девчонку. Мелкая, вся в синяках и… Черт! …без сознания. Швырнули и ушли. Блядь… - Тима встает и начинает нервно ходить. А я слушаю и снова вспоминаю эти проклятые ощущения, будто в позвоночник вбили ледяной кол. Когда страшно двинуться и больно дышать.
- Я в окно подвала воду от дождя собирал и личико ей вытирал. Она никак не могла очнуться. Не знаю, сколько дней мы там пробыли… приходили, били. Старался ее закрывать, как мог. И пока мог…
- Шесть, - хриплю, перебивая его.
- Что?
- Шесть. Шесть дней вы там были. Не знал, что это был ты. Я выносил Сашку оттуда. Когда нашли. У стены лежал забитый парень. Спецы сказали, труп.
Тима останавливается и трет руками лицо.
- Дейв, мы с ней все время говорили. Обо всем. Она боялась засыпать. Девчонка, ребенок совсем. У меня никогда сестры не было, а она… она меня братом звала, пряталась за спиной. Сукиии! – Друг со всей дури пинает кресло, на котором сидел до этого. – Они же насиловали ее. Ей, блядь, этого ребенка. Били, держали и………. твою мать, я был рад сдохнуть, чтобы не видеть этого. Ее крики, а я помочь не могу. Я до сих пор вижу в кошмарах, блядь!
Смотрю в заблестевшие глаза Тимура и чувствую жжение в своих. Я не знал, не знал. Влад ничего не сказал про насилие. Твою мать! Мы тогда влезли во все это по—дурости. Развитие бизнеса, собственные гениальные, как тогда казалось, идеи, возможность срубить куш по—легкому... К тому времени мы с Владом уже хорошо сдружились, хотели собственное дело. У Севера свои мотивы, у меня максимализм зашкаливал, хотя родители ничем ни разу не попрекнули. Тру переносицу, вновь возвращаясь в тот день.
Девчонка была сильно избита, выносил я ее без сознания. Она долго - долго лежала в больнице, первое время молчала и боялась открывать глаза. А потом Влад решил ее увезти из города, потому что давили сильно. Нашел интернат в другом городе, все оформил и чтобы присмотрели. Но ездить —практически не ездил. Ублюдков в тот же день положили люди начальника друга, но кто за ними стоял не нашли. Васнецов землю носом рыл, но кто и что… чего хотели, главное? Никаких ведь требований не было. Вообще никаких. Оказывается, это был отец Тимура.
- У меня фамилия матери, - поясняет друг. Видимо, мой взгляд слишком красноречив.
Если бы я тогда знал…
- Если бы я только знал…
Сидим молча. Каждый думает о своем. И об одном. Вернее, об одной. Той, что возится сейчас на кухне.
Сколько в хрупкой девочке должно быть силы духа, чтобы не сломаться и продолжать жить? Она прошла через этот ад, восстановилась. Чисто внешне про нее и не скажешь. Только сейчас вспоминаю, киваю другу на бровь: «Оттуда?». Молчаливый кивок. И у нее, значит. Кому-то из уродов показалось это забавным?
Я благодарен Тимуру, что он решил рассказать. Это сложно объяснить самому себе, но я внутри чувствую, что должен был это знать. И крепнет чувство, что девчонку надо оберегать… хочется оберегать и защищать. Тогда не смогли. Сейчас еще не поздно.
Темнота. Она давит на уши, на глаза. Я иду и спотыкаюсь, встаю и снова пытаюсь идти. Сил совсем нет, но я упорно двигаюсь и двигаюсь. Я должен. Знаю, что должен. И вот он, тот самый подвал. Этот липкий страх стекает по позвоночнику, концентрируется где-то внутри живота, он давит на мозг, парализует тело. Но надо, надо его преодолеть, чтобы найти её. Худенькая девочка без сознания, к которой я бегу по битому стеклу, бросаюсь на колени перед ней. Дышит? Дышит! Громко выталкиваю воздух из груди и понимаю, что все это время не дышал сам.
Этот кошмар преследовал потом много лет. Один и тот же сон из ночи в ночи. Литры бухла, изматывающие тренировки – ничто не помогало, никак! Ни бабы, ни сигареты, ни ледяной душ. Как старик я закидывался перед сном снотворным, но кошмарный сон возвращался, чтобы воспоминание о липком поте никуда не исчезали. Кто сказал, что время лечит? О нет, оно не лечит, оно немного притупляет воспоминания, но страх или боль, они не уходят насовсем.