Девочка из прошлого

Саша.

Выходим из клиники вдвоем с Тимуром. Сегодня, на удивление, он шутит гораздо меньше и мне кажется, напряжен.

Пока Давида не было, Тим убеждал, что самый идеальный вариант пожить еще немного у Лихацкого. Так нужно для безопасности. Попытка добиться подробностей ни к чему не привела. Совсем. Тим поджал губы и попросил не лезть туда, куда не следует. Вручил мне огромный букет с ромашками и повел на выход.

С детства люблю эти цветы. Маленькие солнышки. Влад возил меня к бабушке в деревню на лето. Там были целые поля. Потом я узнала, что бабушка нам и вовсе неродная. Бывшая соседка, которая всегда хорошо относилась к брату. Он её разыскал и... А она стала для меня настоящей бабулей. Заботливой и любящей... И ромашки оттуда - из времени, когда внутри жило абсолютное счастье.

От удивления распахиваю глаза: Давид в костюме, в одной руке букет... ромашек! Тим наверняка подсказал. А во второй шарики. Разных цветов и размеров. Их целое облако! Невероятно красиво! Очень!

На глазах появляются слезы. От радости, наверное. Эмоции через край. Вроде и ничего такого. Ну цветы, ну шары. А у меня кровь в венах кипит.

Бормочу что-то несвязное. Не очень отдаю отчет словам и действиям. Действую так, как чувствую.

Бросаюсь на шею к Давиду в порыве благодарности. Висну на нем и крепко-крепко прижимаюсь.

От собственной смелости кровь шумит в ушах. Немного штормит. В следующие мгновения перестаю понимать, где я и что я. Потому что мужчина кладет руку на мой затылок и резко прижимается своими губами к моим.

Краем глаза замечаю рассыпанные цветы вокруг и отблески шаров вокруг нас.

Его губы мягкие и нежные. Он проводит языком по нижней губе, ласкает её. Шепчет, не отрываясь "Приоткрой рот", а когда я это делаю, врывается в него своим языком. Стою остолбенев. Кончики пальчиков покалывает, в голове шумит еще сильнее, дыхания не хватает... Но ни за что на свете я не хочу, чтобы это прекращалось.

Мой первый настоящий поцелуй. Мой поцелуй с Давидом... Боже!

Чувствую, что рука на затылке напрягается, рука с шарами на моей спине прижимает еще ближе. Тело к телу. На долю секунды мужчина прерывается, чтобы глотнуть воздуха и снова берет губы в сладкий плен.

Несмело шевелю губами в ответ на его действия, глажу кончиком языка его язык. И Давид замирает, давая мне возможность попробовать самой.

- Кхм... - Сбоку раздается громкое покашливание, и мы отрываемся друг от друга. Фокусирую взгляд на широко улыбающихся Тимуре и Михаиле, неизменном водители Дейва.

- Ребят, сорян, это, конечно, супер красиво, но давайте вы дома продолжите? Клумбу тут раскидали, - ржёт уже в голос.

А я чувствую, что не только щеки заливает румянцем, но и уши, и даже шею. Как стыдно!

Растеряно хлопаю ресницами еще долгие несколько секунд. Вдох - выдох. Вдох-выдох. Прихожу в себя. Смотрю вокруг: все также как было. И все совсем иначе. Снова эти противоречия. Тимур улыбается. Давид сжимает кулаки, в глазах шторм, но уголки губ уже ползут вверх. Он же не на меня разозлился? Нет же. Это ведь он первый поцеловал.

Он. Первый.

Давид берет меня за локоть и подводит к машине. Сам садится рядом. Тимур, коротко переговорив с Мишей, устраивается за рулем машины Давида. Михаил садится в машину Тимура, с трудом пристроив в нее шарики. Букет Тима лежит на переднем сидении.

Дейв уверенным движением приобнимает меня, сдвигая на себя, зарывается носом в волосы и шепчет куда-то в висок:

- Прости, малышка. Прости.

Простить? Но... Закрываю глаза, глубоко дышу. Я ведь... я ведь думала... а он...

Отстраняюсь от него, закрываю лицо ладонями.

Дыши, Сашка, дыши.

Никаких слез, ты сама себе что—то там придумала. Вдох—выдох.

— За что простить? — смотрю вопросительно, сжимая руку в кулак. Со стороны, наверное, выгляжу ужасно глупо, но ничего не могу с собой поделать.

— За что?

Резко притягивает мою голову к себе и впивается в губы. Сначала поцелуй кажется немного агрессивным, губы жёсткие и сильно прижимаются к моим. Но спустя мгновение снова становятся мягкими и дарят ласку, удовольствие. Сердце превращается в шар, размером с мяч, и того гляди протаранит грудную клетку. В голове шумит. Одна рука придерживает голову, а вторая медленно ласкает щеку, спускается к шее, ведет по плечу. Я задыхаюсь от нахлынувших чувств.

Не отрываясь, Давид спускается губами по скуле к ушку. Ласкает мочку, от чего у меня по всей шее разбегаются мурашки. Возвращается к губам. Его язык творит что—то невероятное, я не просто теряюсь в пространстве, а забываю о мире вокруг. Забываю, что мы не одни. Мир сужается до нас двоих. Он и я. Где—то в этом замкнутом мире слышу негромкий стон. Его или мой? Мой или его? Не знаю… Но он отрезвляет. Возвращает на землю. Упираюсь ладошками в грудь Давида, отстраняюсь.

Широко распахиваю глаза. Смотрю на его губы, затем чуть выше. Сталкиваюсь с ним взглядом. В его глазах огонь. Я вижу его.

— За то, что сейчас было…