Страница 6 из 8
Четко выдержав установки, он позвонил в Москву.
Переспросив, как его зовут, ему сообщили, что нужный ему человек здесь больше не работает. Он понимал, что по правилам игры ему вряд ли скажут, и тем не менее спросил, где этого человека можно найти, – дело важное. После некоторой паузы, голос по телефону ответил, что этого человека вообще уже нет, потом поинтересовался:
– Вы у нас работали?
– Да, – сказал он, – в группе Максимова (имя кодовое).
Телефон назначил время повторного сеанса связи: дату и час.
Он снова был пунктуален – приучен.
На этот раз ему ответили коротко и ясно: «Продолжайте учебу в аспирантуре. Ваша предполагаемая командировка отсрочена. Если будете менять место жительства, не беспокойтесь: ваша учетная воинская карточка у нас на контроле».
К аспирантуре душа у него не лежала с самого начала. Ему, привыкшему к активной, полной риска жизни, сидение за книжками было в тягость, и тут, ко всему, он здорово поругался с ректором. Жена оканчивала институт прикладной электроники, и ей уже пришло распределение. Конечно, можно было бы упереться рогом, добиться для нее открепления, но они, посовещавшись, решили ехать в Сибирь.
Прописавшись и став на учет, оба приступили к работе.
Не прошло и двух месяцев, когда ему принесли повестку из райвоенкомата. Подумал, что это, возможно, связано с той самой предполагаемой командировкой, но у военкома для него был сюрприз. До двадцати семи ему оставалось чуть больше полугода – пора отдавать свой долг перед Родиной, идти по призыву в армию.
Разъяснять и что-либо требовать он не мог: дамокловым мечом висела подписка.
Несколько раз звонил в Москву, но каждый раз попадал в какую-то квартиру – у телефона сменился хозяин. Где-то что-то не срослось, сложилась почти безвыходная ситуация.
Больше всего переживала жена: ей, только что приехавшей в чужой город, толком не обзаведшейся подружками, оставаться здесь было страшновато, но делать было нечего, и он, наголо остриженный и обритый, с группой вновь призванных, в сопровождении молоденького сержанта, сел в прицепной вагон.
Таких, как он, великовозрастных, было пять человек. Их жены пришли на перрон, утирают слезы и машут вослед уходящему поезду. Там, на вокзале, они все перезнакомились, там же завязалась их дружба, дружба солдатских жен.
Попал он в инженерно-саперный батальон, отбыл свое в карантине.
Стали командиры судить да рядить, кого из новобранцев в какую роту зачислять.
Был в части старший лейтенант Княжев. Закрепилась за ним слава немного придурковатого, взбалмошного и злопамятного человека. Этим набором качеств Демин был несколько удивлен – уж больно противоречивое сочетание.
Командовал Княжев взводом подрывников-диверсантов. Вот к нему-то и обратился Григорий Демин с просьбой взять его во взвод.
Княжев, на год с небольшим младше Демина, заважничал, стал набивать себе цену.
– Профессия подрывника сопряжена с риском для жизни, это – опасное дело. Сапер ошибается только раз в жизни, права на ошибку нет.
Григорий слегка потрафил ему:
– Всю жизнь мечтал о настоящей мужской работе. Обещаю службу нести ответственно и добросовестно.
Княжев хмыкнул и, глядя исподлобья, заметил:
– Это уж я буду определять, кто как служит. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. – Ему не нравился этот университетский умник, но он пообещал переговорить с командиром роты и просьбу солдата удовлетворить.
Так он определился со своей жизнью на ближайший год.
Теоретические занятия шли вперемешку с караульной службой. В резервной части, находившейся во втором оперативно-тактическом эшелоне, было много инженерной техники.
«Ремки» – бойцы ремонтного взвода – были заняты тем, что ремонтировали и профилактировали. Хозвзвод выращивал огурцы и помидоры, ухаживал за поросятами в воинском хозяйстве. Авторота была постоянно в разъездах, поэтому чаще всех в караул заступали саперы, ходили «через день – на ремень».
Однажды начальником караула был назначен старший лейтенант Княжев.
Демину доверили первый пост у знамени части. Днем часовой обязан постоянно находиться у знамени, а в часы ночного дежурства ему разрешалось ходить по всему коридору.
В эти ночные смены, нарушая устав, он умудрялся читать. И для развития полезно, и спать неохота.
Бревенчатое здание штаба части, где находился первый пост, уже заметно ветшало. Новый командир батальона майор Варма, только что прикомандированный после службы в ГСВГ, выбил в округе фонды и лимиты и затеял ремонт.
Начали с первого этажа, где располагались финансисты, тыловики, связисты и шифровальщики. Не трогали пока второй этаж.
Зная привычку Княжева устраивать ночные проверки, Демин читал, стоя у лестничной площадки, – тут и знамя под присмотром, и, если кто пойдет, будет слышно, как открывается входная дверь.
Уже за полночь, еще дверь не отворилась, он услышал крадущиеся шаги – выдавал скрип снега. Спрятав Фенимора Купера за батарею, стал ждать.
Грубо нарушая правила караульной службы, Княжев шел один, без разводящего. Вот он пошел, аккуратно наступая на края деревянных ступеней, чтобы не скрипели.
– Ну, шпион хренов, давай, – почти вслух сказал Демин.
Чуть отступив от перил, он стоял прямо над Княжевым, сняв с плеча автомат.
Когда Княжев переступил через очередную ступень, Демин легонько ткнул его в спину прикрепленным к стволу штык-ножом и вместо окрика прошептал: «Стой! Кто идет?»
От неожиданности Княжев споткнулся, промахнулся мимо опоры и кубарем покатился вниз. Вскочив на ноги, он закричал: «Рядовой Демин, я тебя за такие шутки на гауптвахту посажу!»
С трудом сдерживая спазмы хохота, Демин крикнул в ответ: «Старлей, за нарушение устава ты мог бы здорово поплатиться. Я мог бы применить оружие на поражение – свидетелей ведь нет. Рискуешь».
Хлопнув дверью, Княжев, энергично скрипя снегом, отправился назад в караульное помещение.
Сдав пост, Демин сидел с бодрствующей сменой. Входит сержант Тихонов. – Тебя начкар вызывает. Жди вздрючки.
– Вы что думаете, вы лучше меня знаете устав?! – от возбуждения Княжев обращался то на «вы», то на «ты». – Да ты еще пороха не нюхал, элементарную разводку минного поля хрен сделаешь!
– Товарищ старший лейтенант, я готов поспорить, что смогу.
– Весной будут учения, там докажешь. Вы плохой солдат, Демин. Вы думаете, что если «деды» вас уважают, то вы уже здесь – кум королю, сват министру? Плачет по вам губа, товарищ рядовой!
– Послушай, старлей, тебе никогда не понять, каково в армии быть рядовым, потому, как сам никогда им не был. – Демин, не говоря больше ни слова, резко развернулся и вышел в коридор.
Осадок от разговора с Княжевым был скверный. Гадкий, можно сказать.
Наступила его очередь спать – так положено: стоять на посту, бодрствовать и спать караульные смены должны по два часа, по очереди, в течение суток.
Он лежал на боку, закрыв глаза, но его всего колотило от только что состоявшегося выяснения отношений.
Наконец, после долгой зимы пришла весна.
Батальон активно готовился к предстоящим учениям. Поговаривали, что на «смотрины» приедет сам командующий округом генерал-майор Булавко.
В учебных классах, расположениях рот, на плацу – везде шла генеральная уборка.
Завершался и ремонт здания штаба части. Энергичный и хозяйственный Варма гонял своего зама по тылу и в хвост и в гриву.
На вновь разбитые газоны завезли торф, густо посеяли овес и первые дни поливали горячей водой, чтобы быстрее взошел. Через неделю газоны покрылись бурной зеленью.
Булавко приехал под вечер, на своем неизменном уазике.
Провел оперативное совещание, заслушал доклады не только комбата, но и командиров рот – все готово.
После ужина Демин сидел в каптерке, заканчивал чинить сапоги.
У дежурного затрезвонил телефон.
– Дежурный по роте младший сержант Ломаев слушает. Так точно, товарищ майор!.. Сейчас дам команду… Есть! Рядовой Демин, бегом к комбату, срочно!