Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 14



Глава 4

Из РОВД после вечерней оперативки мы с Лидией Андреевной впервые вышли вместе. Она даже хотела было прилюдно взять меня под руку, но я сумел ее убедить, что делать этого не стоит. Лида подчинилась, но сделала это неохотно и всю дорогу до своего дома потом обиженно промолчала.— Это ты из-за своей прокурорши решил скрывать ото всех наши отношения? — не глядя в мою сторону и уже без прежнего стеснения переодеваясь в домашний халат в моем присутствии, задала мне неудобный вопрос начальница.— Не только, — хотел ответить я, вспомнив всех остальных неуёмных претенденток на своё новое лейтенантское тело. Но благоразумно промолчал, обоснованно надеясь, что вскоре меня в этом доме покормят вкусным ужином. Исходя не только из возвышенных надежд гастрономического свойства, я подошел к Зуевой сзади и приобнял ее, машинально отметив, что без лифчика ее сиськи совсем невелики. Контраст с саратовскими размерами служительниц Мельпомены был разительным. Разительным в разы.. Н-да...— Ну скажи, — не оборачиваясь и притиснувшись ко мне своей роскошной задницей, спросила Лидия Андреевна, — Ну чем она лучше меня? Она ведь старая!Мою начальницу ничуть не смущало в приведенной ею аргументации то обстоятельство, что и сама она почти в полтора раза была старше меня. Нынешнего меня, разумеется. Само собой, открывать ей глаза на эту упущенную ею незначительную мелочь я не стал. Здоровье мне было дороже. Да и есть мне хотелось все сильнее, и сильнее.— А еще, душа моя, у тебя борщ получается знатный и пироги ты печешь изумительные! — елейным голосом изощренного кулацкого подпевалы прошептал Зуевой между шелковистых завитков на ее шее.Лида обмякла в моих руках, но одновременно с этим, как-то умудрилась еще сильнее притиснуться ко мне задницей. А никуда не денется этот ужин, подумал я. Подождёт! И в который уже раз проявив недостойное для офицера советской милиции слабоволие, и поудобнее подхватив своё руководство на руки, потащил его в койку.

Часа через полтора молодой лейтенантский организм начал настойчиво напоминать урчанием живота, что его следует тешить не только блудом в самых неприличных позициях, но и хлебом. И желательно, не им одним.— Так ты говоришь, у тебя там голубцы и супчик? — тактично зашел я издалека, когда не на шутку разошедшаяся Лидия Андреевна попыталась в третий раз взгромоздиться на меня сверху.У Зуевой не получалось доминировать надо мной на службе и, может быть, именно поэтому ей так полюбилась поза наездницы. Которая позволяла ей, наряду с получаемым ею возвышенным плотским удовольствием, еще и смотреть на меня свысока.— Какие голубцы?! — настороженно встрепенулась Лида, — Нет у меня никаких голубцов! Ну-ка признавайся, кобель, кто это тебе голубцов уже наобещал?!Еще секунду назад томная и настроенная на очередной акт любви подруга, вмиг превратилась в тигрицу с оскаленными клыками, готовую рвать и метать, защищая помеченную ей территорию.— Окстись, Лидия! — прикрикнул я, осознав свою промашку с неправильно реализованной провокацией относительно скорейшего насыщения живота своего, — Когда бы я успел польститься на чужие харчи? Вчера ты сама видела, насколько уставшим я ушел из райотдела. А сегодня я с самого утра был у тебя на глазах! И разве только что я не доказал тебе дважды, что ты у меня в приоритете?— Извини! — моментально став покорной, начальница поцеловала меня в щеку и подхватив халат, всё той же, но уже доброй, тигрицей метнулась в сторону ванной, — Сейчас! Минут через пятнадцать я тебя накормлю! — крикнула она из коридора, — А голубцы, если хочешь, будут готовы через два часа, я только в овощной за капустой сбегаю!

Какая же она все-таки золотая женщина, подумалось мне. А какие пироги печет! Классика мне не переплюнуть, но всё же!... Вот, если бы, к кулинарным способностям и божественной заднице Лиды, добавить шарм и темперамент Эльвиры... А ко всему этому пристроить роскошные сиськи саратовской Людмилы! Мммм!!! Но, кажется, и у Аньки Злочевской, тоже вроде бы должны быть неплохие сиськи... И задница у нее, определённо, не менее знатная! Да что там, очень даже хорошая у Нюрки задница! Н-да...Мои возвышенные мысли о женском совершенстве были прерваны принесенным мне в постель на подносе чаем с тремя сыро-маслянными бутербродами. На каждом из них сверку лежала ветка укропа. Всё, как я люблю! Спустившись с небес, я благодарно погладил заботливую начальницу по бедру и жадно принялся поедать принесенное. Запивая поданную вкусноту сладким чаем с плавающей в нем долькой лимона.— Не надо голубцов! — набитым ртом пробубнил я, — Про голубцы, это я так, это я от голода ляпнул! — уже более внятно пояснил я, проглотив пережеванное.Лида счастливо улыбнулась и с пустой посудой опять умчалась на кухню.Утром следующего дня мы явились на службу порознь. Мне удалось необидно и вполне аргументированно запудрить отнюдь неглупые мозги Лидии Андреевны.— Душа моя! Да, начальство и прочий люд могут, конечно, про нас с тобой догадываться, — терпеливо внушал я ей за завтраком, — Но, это фигня, это полбеды! А вот, как только мы с тобой перестанем таиться, мне сразу же придется перевестись к Алдаровой, — при этих словах Зуева нахмурилась, — Или, того хуже, я буду вынужден совсем уйти. В другой РОВД города! Ты ведь лучше меня знаешь, что не дадут нам вместе работать! Будь ты рядовым следователем, то еще куда ни шло, а так... Ты же сама понимаешь, затравят нас! Анонисты своими подмётными доносами со свету нас сживут!

Лида, пусть и нехотя, но была вынуждена согласиться с моими доводами. И все же я понимал, что эта передышка дана мне ею не надолго. С другой стороны, никто мне не обещал спокойной идиллии в отношениях с женщинами. Особенно, с таким моим искренним уважительным и добрым расположением к ним. Выбор у меня был невелик. Тут уж либо так, либо этак! Или ложиться под надгробный камень семейной жизни и завистливо выглядывать из-под него на проходящую мимо в миниюбках жизнь, или оставаться в своём прежнем статусе холостяка с активной жизненной позицией. Третьего не дано.

Как же хорошо и спокойно живется мужикам, которым кроме футбола, пива и рыбалки ничего не надо! В меньшей степени, но так же комфортно летовать примитивным развратникам и прочим греховодникам. Которые ведут свой постыдный аморальный образ жизни, руководствуясь лишь низменными инстинктами. Но тяжелее всего приходится в этой жизни таким, как я. Тем, кого и в первой, и во второй жизни, как у меня, высшие силы направили сюда, на землю, дарить радость женщинам. По мере имеющихся на то сил, здоровья и душевного равновесия. Нет, я не пенял на крест, который я, пусть и с трудом, но достойно нёс сквозь терни и по этой своей новой жизни. Плохим в этой ситуации было только одно. Что не все женщины были готовы понять и принять в моем лице волю высших сил и провидения. Далеко не все. Практически никто из них! Так было и в прошлой моей жизни, но ничего не поменялось и в этой. Все мои любимые женщины хотели монопольного владения моей плотью, умом и сердцем.

Примерно так я себе объяснял правоту своей человеколюбивой позиции. Исходя из возложенной на меня почетной миссии. И безусловно считая женщин не только людьми, но и лучшей их половиной. При этом обоснованно дистанцируясь от примитивных и бездуховных мерзавцев, живущих в грехе и похоти. Ведь, что самое главное в ситуации, когда душу начинают посещать сомнения? Главное, это правильно самому себе про себя же всё объяснить! Особенно это целесообразно делать, когда окружающие любимые женщины начинают одновременно посягать на самое святое. На мою свободу.— Что у тебя по делу Вязовскина, Корнеев? — прервал мои размышления о морали и нравственности, сверх всякой меры сегодня злой и плохо выбритый майор Данилин. — Дело, между прочим, арестантское, человек сидит, а движения нету! Почему до сих пор обвинительного заключения нет? — продолжал на меня напирать начальник.Дался ему этот душистый перец! Ну сидит себе и пусть сидит! Сроки у меня не скоро выйдут, в запасе еще месяц и даже больше. Я встал и начал вспоминать, что там у меня по делу. И что-то мне подсказывало, что дело не в деле.— Время еще есть, товарищ майор! — уверенно начал я заправлять арапа, — Поэтому и жду, когда обкомовцы и прокуратура свою проверку проведут. В просак попасть не хочу, Алексей Константинович!— Думаешь, что ты самый умный? Имей в виду, лейтенант, что пока не разберешься с обвинительным заключением по этому делу, никаких отгулов ты не получишь! И даже начальник райотдела меня не заставит тебя отпустить. Ты в этом даже не сомневайся!— Понял, товарищ майор! За сегодня, ну край, за завтра, я это дело сдам в прокуратуру! На утверждение обвинительного заключения или по подследственности!Возразить на такой аргумент Данилину было нечем, но я видел, что челюсти он разжимать не хочет. Поэтому я демонстративно отвел взгляд на сидящего неподалеку Пичкарёва, давая тем самым понять злобствующему руководству, что догадываюсь о причине его необоснованного в отношении меня гнева.Павел Виленович сегодня был без пляжных декораций. Их заменял толстый слой неубедительной штукатурки. Быть может, это его жена Татьяна, сменив все сметающий на своем пути гнев на милость, поделилась с фетишистом-мужем недельной нормой своей косметики. Замазав, совсем недавно и собственноручно нанесенные супружнику увечья. Либо тот сам расстарался и освоил профессию гримера, добыв где-то всё необходимое.Смотрелся Пичкарёв ужасно. Как смотрится второпях загримированный покойник после жуткой автомобильной аварии. Да уж! Видит бог, лучше попасть под летящий грузовик, чем под его гневливую Танюху! Очень уж она принципиальная и строгая женщина. Хорошо, что Лида у меня не такая. И Эля с Таней. И да, переборщил, наверное я с трусами, надо было одни Павлику в портфель положить. Оно и обокраденным мной девкам тогда урона было бы вполовину меньше. Ну да чего уж теперь... Подумал я это и сразу же отогнал весь пацифизм от своего доброго сердца. Потому что встретился взглядом с горящими злобой глазами на плохо нарисованном лице Пичкарёва. В них столько было лютой ненависти, что я всерьез задумался о том, как бы перекрыть моему недругу доступ в оружейную комнату РОВД.Заметив наши с Павлом Виленовичем переглядки, строгий, но от того не менее мудрый начальник, мигом от меня отстал, позволив тем самым уйти мне из сектора обстрела. Пока еще только обстрела огненными взглядами из глаз увечного фетишиста, злобно меня прожигающими.Отстав от меня, Данилин быстро утратил интерес к оперативке и отпустил личный состав по норам. Это очень плохо, что главным притяжением его внимания теперь являюсь я.Обдумывая сложившуюся ситуацию, я какое-то время никак не мог зацепиться за мелькавшую в голове мысль. Которая как-то была связана с безосновательными попрёками шефа. Прояснение наступило, только когда я свернул в свой тупик.Чтобы раз и навсегда избавиться от дурно пахнущего Вязовскина и его не менее тухлого уголовного дела, надо было срочно с ним встречаться. Но сначала надо было переговорить с Анютой. С той самой, которая Злочевская.Честно заявив Зуевой, что мне нужно в прокуратуру по делу, за которое так переживает наш шеф, я напросился по телефону к своей бывшей пассии. Вернее, к подруге своего донора. Нюрка мурыжить меня не стала и согласилась через полчаса уделить мне время.— Ну я не знаю! — опять растерянно протянула Злочевская, после того, как я в восьмой раз, но уже под другим углом выложил ей свои мысли, — Ты же понимаешь, что это не прокурор нашего района решать будет! Я когда в обком с материалами на тебя ездила, меня даже в кабинет не пустили! — вдруг совсем неожиданно призналась мне Нюрка. — Я целый час в приемной просидела, пока они там документы смотрели.Я уже полчаса уговаривал Аньку пойти к прокурору Октябрьского района, у которого она числилась помощником среди прочих, себе подобных. Я видел, что ей и хочется и колется. Все таки страшная это штука, государственная служба. Всяк, кто на нее попал, становится рабом и трусом. И, чтобы осмыслить всю иллюзорность нахождения на ней и понять, что на самом деле бояться бюрократической системы не обязательно, нужно прийти в жизнь во второй раз с багажом послезнания.— Хорошо, — не стал я пытаться ломать через колено свою бывшую однокашницу, — Ты к прокурору меня сейчас завести можешь? Но перед этим все правильно ему доложить по мне? — задал я вопрос, устав переливать воду из пустого в порожнее.Мне очень хотелось избавится от дела Вязовскина, а для этого мне была необходима поддержка прокурора Октябрьского района, который санкционировал арест бздуна. Имея за спиной громаднейший опыт межведомственной подковерной возни, я примерно понимал, что и всемогущий обком и областной прокурор будут тянуть до последнего, не желая делать первого шага. Который запросто может стать роковым, а, значит, последним. Или предпоследним, что тоже малоприятно. Они-то могли себе позволить ссыкливо играть вдолгую, а я нет. Мне послезавтра надо было выдвигаться в Москву. Слишком уж тяжелым получился революционный плешивец. И вообще, я чувствовал, что должен проводить Лишневских до пограничного контроля в Шереметьево.— Хорошо, Корнеев, я попробую! — наконец-то решилась Нюрка, — Но с тебя ресторан! — Злочевская закрыла в сейф свои бумажки и показав мне язык, вышла из кабинета.Ждать мне ее пришлось минут пятнадцать. За это время я уже успел трижды позвонить по телефону, а теперь стоял у окна и разглядывал грязную весеннюю улицу.— Чего ты туда пялишься? — от порога набросилась на меня Нюрка, — Пошли быстро, пять минут у тебя! — нетерпеливо притопнула импортной туфлей Злочевская.Прокурорская приемная была рядом и много времени на дорогу у нас не ушло. Сквозняком пролетев через стоящих и сидевших посетителей, мы с Анной Романовной, притормозив у самого тамбура, уже совсем степенно вошли в кабинет.За большим полированным столом сидел тот самый старший советник юстиции, который поначалу на арест Алеши санкции мне не дал. И вот теперь я снова у него, но просить теперь буду обратного. Чтобы Вязовскина он выпустил. Вернее, чтобы не помешал мне его выпустить.— Что-то не пойму я вас, молодой человек! — ухмыльнулся почти глумливо старший советник, — То из кожи вон лезете, чтобы арестовать своего подследственного, а теперь под подписку его отпустить готовы? Правильно я вас понимаю? — с насмешливым непониманием разглядывал меня прокурор Октябрьского района.— Позвольте полюбопытствовать, лейтенант, что за обстоятельства заставили вас прийти к такому решению?Это он, что, таким образом намекает мне, что подозревает меня в какой-то корысти?— Личной заинтересованности, если вы на это намекаете, у меня нет! — твердо посмотрел я в глаза прокурору, — Обстоятельства изменились и для следствия целесообразнее будет Вязовскина выпустить под подписку о невыезде! — я по-прежнему не отводил взгляда от внимательных прокурорских глаз.Мужик смотрел на меня, как на настырного чижика, который пытается протиснуться между стальных прутьев клетки.— Ну, дядя Валера-а-а! — неожиданно и тягуче раздалось у меня из-за спины.— А ну брысь отсюда! — в ответ на неуместный нюркин возглас рявкнул прокурор района.Сзади, через секунды три, послушно хлопнула закрывшаяся дверь, но до этого я услышал, как Злочевская фыркнула, ничуть не стесняясь и не скрывая своего недовольства. Странные царят порядки в этих стенах! Ну да бог с ними, в чужом монастыре каждый дрочит, как хочет.— Ты не ответил, лейтенант, зачем тебе понадобилось арестованного отпускать? — продолжал настаивать на моей откровенности "дядя Валера".— Особой нужды держать его теперь в СИЗО нет, это раз! — начал я фрагментарно колоться, — И скоро, я думаю, будет возбуждено еще одно уголовное дело. В отношении работника милиции. Это два. Более того, я полагаю, что дела эти будут объединены в одно производство и, как вы сами понимаете, подследственность эта станет вашей, прокурорской! Это три.Прокурор теперь смотрел на меня не, как на мелкого пернатого в птичьей клетке, а, как на вертлявую обезьяну с гранатой, которая едет с ним в одном "Запорожце".— Ты уверен? — только и спросил он, сверля меня своими въедливыми прокурорскими глазами.— Так точно, Валерий Савельевич! — как можно тверже отчеканил я, — Вероятность того, что так и будет, очень велика. Мне просто нужно ваше понимание.— Это ты про Мухортова говорил, когда про работника милиции обмолвился?— Так точно, про него! — не стал я лукавить, понимая, что, чтобы вычислить в этой ситуации майора, особого ума непотребно.