Страница 43 из 49
Есть! Работает! Агата вскочила со стула и замахнулась на меня ножом, а я уже вовсю зачитывала следующий стих.
Маленький мальчик играл в некроманта,
В чем проявил он немало таланта!
Мама в истерике, в шоке родня,
Дедушка мертвый хихикал полдня!
— Ах-ха-ха! — засмеялся Леха. — А мне раньше такой не рассказывала! А давай про Лукоморье? — задал мне тему. — Этот еще терпимый для Лешенькиной психики! — расслабился этот жучара, даже разлегся поудобнее.
Агату отшвырнуло к стене и нож выпал из ее рук. Жаль, что некому пнуть этот ножик подальше!
— Ах ты дрянь! — заорала Агата, размазывая кровь по лицу. — Я была доброй с вами, хотела убить быстро, чтобы не мучились, ответила на все вопросы! Но теперь я это так не оставлю!
— Извини, я щас занята! — включила ехидну. — У меня сольный концерт и уже есть новый заказ! — я прочистила горло. — У Лукоморья! Автор не я, но он не в обиде!
У Лукоморья дуб срубили,
Кота на мясо порубили,
Русалку в бочке засолили
И написали «Огурцы».
Златую цепь давно украли,
Всех леших в море побросали,
А тридцать три богатыря
В помойке ищут три рубля!
Агата согнулась и стала надрывно кашлять, рукой шаря по полу в поисках ножа.
Там на неведомых дорожках
Скелеты ходят в босоножках.
Там царь Кощей над бомбой чахнет
И ждет, когда она бабахнет!
Там Баб Яга по рынку бродит
И спекуляцию разводит.
В избушке там Агата дрищет,
А бурый волк бумажку ищет!
Леха снова взорвался хохотом.
— Ты что делаешь? — прошипела эта недоведьма. Если б могла — плевалась бы ядом. — Как это? Ты убиваешь меня стихами? Меня? Не ножом, не ружьем! Жалкой поэзией? — до конца не могла поверить девушка. — В этом твоя сила?
— А Лерка не тот человек, которому нужна сила или оружие! — пустился в объяснение Леха. — Ей нужно вдохновееение! — нежно протянул мой болтун. — Она тот еще стихоплюй!
Не давая злыдне собраться с силами и атаковать, по памяти воспроизвожу следующие строки из колыбельной на новый лад.
Спит убитая лисичка,
Спит задушенная птичка,
Обезглаленный хомяк посмотри — ка, как обмяк!
Утонув в зловонной жиже, спят в аквариуме мыши.
А на высохшем полу рыбки кучкой спят в углу.
Спят в пробирке эмбрионы,
Спят в Египте фараоны,
А в Московском мавзолее Ленин спит, блаженно млея.
Ошибившись только раз, спят саперы в этот час!
В паутинке дремлет мушка…
Спи, а то прибью подушкой!
На Агату было больно смотреть. Я не садист, несмотря на любовь к черному юмору. И я никогда бы не причинила вред человеку, если бы он не покушался на жизни моих родных!
Некогда симпатичная девушка теряла свои стройные формы, приобретая обрюзглость и сутулость. Юная кожа покрывалась старческими морщинами, вместо густых волос остались редкие седые.
Агата трясущимися руками потрогала лицо, волосы и закричала, как раненый зверь.
— Неееет! Умрииии! — таки добралась она до злосчастного ножа и из последних сил метнула его в меня. Скованная невидимыми путами, я не могла увернуться и нож мягко вошел в мой живот. Мляяя, как и во сне! Я охнула от боли, а из раны стала быстро вытекать жидкость, окрашиваясь в розовый цвет.
— Лера! — метался прикованный к столу Леха. — Держись, девочка моя! — он изо всех сил дергал руками и ногами. Несмотря на то, что удерживающие нас путы невидимы — следы от них весьма заметны и болезненны.
Агата победно улыбнулась и стала карабкаться по стенке, пытаясь удержаться в вертикальном положении.
— Лех, успокойся! Я в порядке! — задышала ровней, чувствуя кончик металла у себя внутри.
— Не ври! Я знаю, что это не так!
— Я тебе потом все объясню! А сейчас я, кажется, созрела для авторской поэзии имени меня! — не знаю как, но в голове стали появляться строки, складываться в рифмы, хотя от боли в голове было абсолютно пусто. Видимо, так работает мой собственный ведунский дар.
Я остаюсь на своей волне и глубоким голосом выношу Агате приговор:
Ночью темной, полнолунной
В двери ведьмы постучи!
И на жертвенник в подвале
Эту ведьму разложи!
Леху смело со стола и на жертвеннике оказалась трясущаяся Агата. А я продолжала:
Проведи над ней обряд –
Видишь, колбочки стоят?
Там и мыши, и жуки,
Ядовиты пауки!
Глаза и когти всех калибров –
Пальцем только укажи!
Ведьма задергалась, начиная дымиться, и непрерывно сыпала проклятиями.
С ней покончив тет-а-тет,
Не забудь поджечь скелет!
И со всех ты ножек драпай,
Ведь на смене мент бывалый!
Леха достал из кармана святое масло и, вылив содержимое пузырька на брыкающуюся ведьму, поджег зажигалкой.
Агата билась и кричала еще с минуту, а потом обмякла и затихла, догорая, оставляя лишь пепел…
Если бы не Леха — я бы свалилась на землю прямо на нож! Добила бы сама себя! Набрала воздуха в легкие и закончила:
Правду в памяти храни,
В дневник ведунок запиши!
Время над пером не властно!
Ведьмы станут страшной сказкой!
Пепел взметнулся и развеялся, и мы почувствовали легкое дуновение ветерка, шмыгнувшего в трубу — душу Агаты. Она ушла…
Леха подхватил меня на руки и усадил на стол.
— Лер, потерпи, малышка моя! Черт! Чем я только не занимался, а надо было в медики идти, первую помощь учиться оказывать! — сокрушался парень.
Лицо было белее мела. Рукоять ножа все еще торчала из моего живота.
— Леш, я знаю, как стремно это выглядит! Но все не так! Нож меня задел слегка! Правда! Смотри! — я подергала нож, но самой было неудобно. — Помоги! Выдерни, а то не выходит! Чувствую себя пришпиленной бабочкой!
Леха с испуганными глазами взял рукоятку ритуального ножа и по моему кивку резко вынул. Я кашлянула и засочилась кровь.
— Смотри! — я подняла толстовку и показала на две привязанные ко мне бутылки, одна из которых была заполнена водой, а другая наполовину пустовала.
— Я не сказала тебе, потому что не была уверена, станешь ли ты марионеткой, а так ты бы не знал, куда ножом бить, если все же что-то пойдет не по плану. А под толстовкой не заметно, что что — то есть, хотя ходить тяжеловато! Нож проткнул бутылку со святой водой, так что мне практически не досталось, но все равно бо-бо! — пожаловалась я и хлопнулась в обморок.
Глава 47. Больничные палаты, 31 октября
Просыпалась тяжело, долго не могла открыть глаза, а когда все же открыла — зажмурилась от обилия белого цвета вокруг: белый потолок, белые стены и постельное белье такого же оттенка. Перед глазами пронеслись минувшие события и сразу заныл живот, напомнив о себе.
Блиин, вроде же меня не сильно порезало, не глубоко. Чтож так больно — то?! Я застонала. Или все серьезнее, чем мне казалось, или же я просто неженка! Еще и в вене торчит катетер!
Я огляделась вокруг и пришла в восторг! На прикроватной тумбочке в вазе стоял огромный букет разноцветных тюльпанов, и, положив голову на мою кушетку, спал Леха.
Я попыталась приподняться и зашипела сквозь зубы. От моей возни Леха оторвал голову от кушетки и сонно посмотрел на меня одним глазом.
— Лерка! — налетел на меня парень. Весь сон как рукой сняло! — Как себя чувствуешь? Очень больно? — взял меня за руку и поцеловал запястье.
— Больно! Но по моим ощущениям рана была совсем пустяковая!
— Это был выброс адреналина! А теперь его нет!
— Что случилось, когда я так не вовремя вырубилась? Ты бабулю вывел? — вспомнила о пострадавшей соседке.
— Да! Вывел! Сначала занес тебя в ее дом, положил на кровать, а потом спустился за ней, так как она еще не пришла в себя после случившегося. Да оно и понятно — такое пережить! Но в родных пенатах она быстро оклемалась!
— Леш! Там были кошки! — снова запаниковала.
— Я выпустил их. Вытащил клетку на улицу и они разбежались по своим домам, а котят бабулька себе оставила, так как ее кошек Агата оприходовала на ритуалы.