Страница 8 из 66
И с этими словами Нирина быстрым шагом направилась к главному въезду в обитель.
Тая семенила за настоятельницей, словно преданная собачонка. Ей было страшно, Полнолуние близилось, а тут так некстати в пансион приехал чужак. Да еще мужчина. На территорию обители мужчин пускали крайне неохотно. Девушки, что постигали в ее стенах магические премудрости, должны были хранить чистоту, физическую и моральную, и любые соблазны могли негативно сказаться на результативности их обучения или даже привести к беде. В истории Илларха были случаи, когда магическая энергия юной послушницы, что нарушила обеты невинности, выходила из-под ее контроля, и учиняла неприятности. Потому мужчины были редкими гостями в стенах пансиона. Исключение составляли только мэтры магической науки, которые приезжали отбирать дипломированных магичек для будущей работы, да родственники послушниц. Да и то, последних не жаловали, выделяя ученицам для свиданий с семьей два-три дня в учебном году.
Таю встреча с представителем противоположного пола пугала по своим причинам. Хоть прошел уже целый год после той трагической ночи, когда пятеро жестоких насильников лишили ее невинности, воспоминания по-прежнему приносили ей боль. Даже просто звуки низких мужских голосов, принадлежавших охотникам, которые привозили дичь к воротам пансиона, заставляли ее непроизвольно замирать от страха.
Ночной визитер поджидал настоятельницу, стоя в воротах и не смея переступить порога без ее дозволения. Нирина замерла перед незваным гостем, маленькая и кругленькая против высокого широкоплечего незнакомца. Увидев мать-настоятельницу, мужчина сделал шаг вперед. На нем был темный дорожный плащ с капюшоном, полностью скрывавший его лицо, на поясе угадывались ножны с оружием, что, впрочем, было неудивительно. Все взрослые мужчины, даже крестьяне и ремесленники, если хотели сохранить свою жизнь и добро, носили при себе оружие, особенно в дороге.
— Покажи лицо, незнакомец, — Нирина не пыталась строить радушную хозяйку.
Мужчина молча откинул с лица капюшон, и Тая непроизвольно попятилась, прижимая к груди узелок со своими вещами. Незнакомец был красив, но эта красота пугала девушку. Первобытная дикость мешалась во внешности ночного визитера с непривычной Тае порочной страстностью. В свете факелов блеснули его светло-карие глаза, похожие на две капли расплавленного меда. Он заговорил, приветствуя Нирину, и голос его оказался глубоким и тягучим, словно густое вино, и таким же пьянящим.
— Приветствую тебя, матушка. Я простой путник, мое имя Дар Ветер. Ночь застигла меня в дороге. Могу ли я просить скромного ночлега в твоей обители?
— Простой путник? — Нирина недоверчиво подняла брови. — Который расплачивается адамантами?
— Мне сопутствовала удача в делах, — Дар Ветер ответил уклончиво.
А Тая чувствовала, как кружится ее голова от звуков этого мужского голоса. Или всему виной было приближающееся Полнолуние? Она с трудом фокусировала взгляд на незнакомце, сердце ее бешено колотилось у самого горла, грудь вздымалась, словно после быстрого бега. Ее состояние не укрылось от глаз сестры-хозяйки:
— Тая, девочка, с тобой все в порядке?
Тая судорожно кивнула, понимая, что коленки ее ослабли, и она едва стоит. Нирина бросила на Таю быстрый озабоченный взгляд. Проговорила со вздохом:
— Обычно мы не пускаем незнакомцев за ворота пансиона, но… — она красноречиво покосилась на висящий на поясе Дар Ветра кошелечек. — Ты можешь остановиться во флигеле, путник. Кетти, — настоятельница кивнула на пухленькую сестру-хозяйку, — позаботится о тебе.
Кетти посмотрела на Нирину со смесью мольбы и страха. Все старшие послушницы, что оставались при пансионе, принимали обет и хранили девственность до конца жизни, отказавшись от плотских утех и возможности иметь семью. И потому сестра-хозяйка, точно также как и Тая, смущалась и побаивалась красивого мужчины.
Дар Ветер бросил быстрый неприязненный взгляд на полненькую немолодую сестру, после чего перевел глаза на замершую в сторонке Таю:
— Я бы хотел, чтобы обо мне позаботился кто-то из сестер помоложе.
— Исключено, — в голосе Нирины послышались ледяные нотки. — Ученицам этого пансиона запрещено видеться с мужчинами вплоть до момента выпуска из его стен.
— Но ведь она меня уже увидела, — незнакомец кивнул на Таю, и у девушки резко засосало под ложечкой от его взгляда, такого манящего, обещающего нечто невероятное, сладостное и запретное.
— Эта девушка нездорова, — Нирина по-прежнему упрямилась, но невероятный животный магнетизм ночного гостя действовал и на нее, и настоятельнице все труднее было возражать ему.
— Разве? — мужчина приблизился к Тае, и она даже не смогла отшатнуться от него, ноги совсем ее не слушались. Низ живота налился неожиданной тяжестью, и между ногами вдруг стало очень мокро.
Дар Ветер внимательно посмотрел в лицо Таи, скользнул взглядом по уродливому шраму, пересекавшему ее щеку, ноздри его точеного носа затрепетали, словно мужчина принюхивался к чему-то. Затем неожиданно он наклонился и поцеловал девушку в лоб.
За стенами обители тоскливо завыли волки.
Тая почувствовала, как муть в ее голове развеивается, и тревога, что каждое Полнолуние гнала ее в лес, отступает.
— С вашей служанкой все в порядке. Она вполне сможет принести мне ужин и застелить постель.
Нирина открыла было рот для последней попытки возражения, но гость не дал ей сказать:
— А чтобы у вас не возникало сомнения в чистоте моих намерений, вы тоже можете составить мне компанию. Мне долго пришлось скитаться в диких краях, и я буду рад услышать последние новости.