Дикая охота

Тая тяжело дышала открытым ртом. Был ли смысл договариваться с Милхардом? Хотя бы попытаться обменять жизнь особенного оборотня на не менее особенную книжку с важной информацией? Скорее всего, маг попросту отберет у нее бестиарий и с чистой совестью запрет девушку в соседней клетке с ее даром. И замучает их обоих до смерти в угоду своему любопытству и похоти.

В этот момент до обострившегося Таиного слуха донеслось слабое попискивание. Среди окоченевших волчьих трупов ясно чувствовалось какое-то шевеление. Там был кто-то живой.

Тая, поборов страх и отвращение, осторожно влезла на телегу и сунула руку внутрь чудовищной кучи. Едва различимый писк, слабая просьба о помощи, безнадежная и отчаянная. И вот, среди массы холодной мертвечины пальцы девушки коснулись теплого пушистого комочка. Она крепко ухватила его, словно спасая из ледяной проруби, и осторожно потащила наружу.

В руках у Таи оказался белый волчонок. Тот самый, что первым приветствовал ее в волчьем логове. Его некогда белая шерстка была всклокочена и перепачкана кровью сородичей, из задней лапки торчал острый край переломанной пополам кости, но каким-то чудом волчонок остался жив. Тая, как могла бережно, прижала его к груди, и черной тенью скользнула прочь из обители, в лес.

Тая вернулась в сторожку. Заперла дверь на внутренний засов и, не зажигая огня, в полной темноте, принялась хлопотать над волчонком. Маленький звереныш жалобно попискивал, косясь на спасительницу янтарными глазами. Тая почти физически ощущала, как ему было больно, и очень хотела уменьшить эту боль.

Для начала, нужно вправить перелом. Главное, сделать это быстро и без дрожи в руках, как учила мать-настоятельница. Волчонок пронзительно взвизгнул и впился острыми зубками в Таино запястье. По ее руке потекла кровь, но дело было сделано, обломок кости больше не торчал наружу. Осталось только наложить тугую повязку и поправить магическую ауру звереныша, насколько это вообще было возможно.

Девушка походя стерла свою собственную кровь с руки, не замечая боли. Не замечая того, что теперь прекрасно видела в темноте, и не на ощупь даже, а каким-то потусторонним чутьем ориентировалась во мраке.

Сломанная лапка была перевязана, и Тая занялась кормлением маленького пациента. Молока у нее не было, и девушка со вздохом вспомнила ту самую козу, что жила в обители. Но пробираться в пансион еще раз было сродни самоубийству. А между тем, малышу требовалось материнское молоко. Жидкое месиво из размоченных сухарей и мелко нарезанного мяса оказалось плохой заменой еды для волчьего детеныша. Малыш вертел мордочкой, отказываясь от предложенного кушанья, жалобно скулил и облизывал Таины пальцы. А Тая плакала. Беззвучно, бесслезно. Она судорожно всхлипывала, глядя на голодного малыша. И перед глазами стояло перекошенное яростью лицо Дар Ветра. Он кричал: «Уходи!», а его ярко-желтые глаза умоляли: «Помоги мне!». Глаза честнее слов.

Тая зажмурилась и едва сдержалась, чтобы не завыть от отчаяния. Единственный близкий ей человек оказался в беде, а она не силах была ему помочь. Ему никто не поможет! Потому что никто не захочет спасать оборотня. Единственный, кто мог бы остановить это безумие — это Нирина. А она — при смерти.

Никто не захочет. Кроме таких же оборотней, как он сам…

Раздумья Таи, как и сборы, были недолгими. Она сунула за пояс самый большой кухонный нож, что смогла найти в сторожке, спрятала под одеждой мешочек с адамантами, что оставил ей Дар Ветер, подхватила под животик раненого волчонка, осторожно умастив его за пазухой, и решительно выступила навстречу ночи.

Тая не помнила дороги, до обители ее вел Дар Ветер, но сейчас в ней проснулось какое-то звериное чутье, что безошибочно указывало ей путь. Ущербная луна, то и дело выглядывающая из-за макушек деревьев, словно давняя подруга, подмигивала отчаянной беглянке, то ли подбадривая ее, то ли издеваясь над ее безнадежной смелостью.

Что могло быть безрассуднее, чем вернуться в лапы стаи чудовищ, которые грубо надругались над ней самой и едва не убили ее любимого?

Если теперь они были единственной надеждой на его спасение, то Тая готова была переступить через свой страх, боль, унижение и просить оборотней о помощи. Никайя сказала, что Дар Ветер по-прежнему их вожак, так может быть, они и вправду откликнутся на ее просьбу? И даже не убьют наглую чужачку, ведь теперь она одной с ними крови.

Всю ночь Тая бежала через лес, и никто не смел преступить ей дорогу. Хищное зверье в испуге отступало перед ополоумевшей оборОтницей, чье преображение все еще не было завершено. И, если ее дар погибнет, то так и не завершится. Раненый волчонок, пригревшись у Таи за пазухой, наконец, перестал плакать и задремал, свернувшись теплым комочком на груди.

Только под утро Тая добралась до деревни оборотней. Она старалась не думать о том, что происходило с ее суженым все это время. Самое важное сейчас — это подобрать правильные слова для Никайи и Гая, чтобы ее не загрызли сразу же и хотя бы выслушали.

Ее выследили задолго до логова. Тая чувствовала настороженные, голодные взгляды, что упирались ей в спину из густых кустов, слышала едва различимое глухое рычание, чуяла запах мокрых песьих шкур. Главное, не показать оборотням своего страха, тогда они точно бросятся. Но пока что невидимые сопровождающие просто вели ее, следя, чтобы чужачка не делала глупостей, заинтересованные, почему жертва, едва вырвавшаяся на свободу, снова добровольно возвращается к своим мучителям.

— Стой и не шевелись, — совершенно неожиданно из-за плеча раздался голос Никайи.

Тая вздрогнула и замерла на месте.

— Молодец, — оборотница приблизилась к девушке вплотную, коснувшись ее спины упругой полной грудью. — А то братья могут не совладать с собой и кинутся на тебя. И в лучшем случае, просто загрызут. А то ведь могу еще и… поиграть перед этим. Ты ведь помнишь, какие у них веселые игры?

Тая похолодела. По спине побежали ледяные струйки страха, в животе скрутился напряженный ком, но она не шелохнулась. Впрочем, оборотни, наверняка, и без того чуяли, насколько сильно она была напугана. В подтверждение ее словам Никайя продолжала, наклонившись к самому уху Таи, обдавая ее шею теплым дыханием:

— Дрожишь? Боишься? Ты же сейчас кончишь от страха, — оборотница усмехнулась и чуть отстранилась. — Зачем пришла? Нервы пощекотать?

— Где Гай? — Тая ответила вопросом на вопрос. Голос был хриплым от страха и какого-то еще мучительного, незнакомого чувства. Она ОЧЕНЬ хорошо помнила, что с ней сотворила стая, и теперь эти воспоминания заставляли ее трепетать. Не только от страха.