Смерть императору! (ЛП)

Ров был теперь в десяти шагах впереди, пяти метров в ширину, а потом была стена, не более двух с половиной метров осколков скальной породы в высоту, грубо составленных друг с другом, а над ними головы и плечи противника, пока они готовили свое оружие. Продвижение было достаточно быстрым, чтобы воспользоваться озабоченностью защитников действиями на дальнем конце стены, и только горстка стрел и зарядов пращи была выпущена в их сторону.

Когда Катон достиг рва, он остановился и махнул Децию и первым людям вперед, затем позвал сигнифера.

- Сюда! Ко мне!

Стараясь изо всех сил прикрыть их обоих одолженным щитом, он наблюдал, как центурион вылез из канавы и помог своим людям слева и справа, чтобы поднять тех, кто следовал за ними, кто-то из противников, осмелившихся поднять голову между выстрелами из баллист, осознал новую угрозу своему положению, закричал и позвал своих товарищей двинуться к этому участку стены, чтобы подкрепить тех немногих, кто был на месте, чтобы встретить второй штурмовой отряд.

- Быстрее, Деций! - Катон окликнул его, желая воспользоваться временным численным преимуществом.

Центурион взглянул на него, а затем сунул свою калигу в руки ближайшего ауксиллария. Он быстро поднялся над бруствером. Тотчас же по дуге ударил мечом вперед, чтобы отбросить любого защитника, перекинул другую ногу, прикрытую щитом, и собрался перевернуться и присесть на полусогнутые ноги на той стороне стены, но так и не сделал этого. Воин с большой шипованной дубиной обеими руками яростно ударил Деция по голове, который тотчас же обмяк. Мгновение спустя его тело откинулось назад и тяжело упало у подножия стены. Люди вокруг него застыли в шоке, а один начал пятиться назад. Паника могла распространиться за одно сердцебиение, Катон знал. Он должен был действовать, иначе атака провалится, едва начавшись.

Он повернулся к сигниферу.

- Возьми мой щит и оставайся на месте!

Ослабив хватку и швырнув тому щит, он бросился вперед, сползая вниз по внешнему склону канавы и стал пробиваться через людей перед ним, прежде чем подняться на дальний склон на четвереньках, пока он не оказался над телом Деция. Центурион был явно безнадежен, и, не колеблясь, Катон обнажил гладий, затем вонзил калигу в руки ауксиллария, упирающегося спиной в стену.

- Подними меня туда! - отрезал он.

Ауксилларий с кряхтением поднял его, и Катон протянул левую руку и закрепил захват сверху стены. Когда он приблизился к последнему слою камней, он увидел воина с дубиной. Их взгляды на мгновение встретились, затем бритт начал поднимать дубинку двуручным захватом, чтобы подняться быстрее, Катон ударил мечом вперед в тот момент, когда он поднялся на полкорпуса над стеной. Это был скорее инстинктивный удар, чем продуманный, с переброшенным на него весом, но острие попало бритту под подбородок и вонзилось в его бородатую глотку и в челюсть. Кровь хлынула с его губ, когда он опустил дубину. Катон вовремя наклонил голову, и оружие врезалось в камень. Он почувствовал, как осколки ударили его в нос. Сразу же он поднял взгляд и вдавил меч в цель, перекинув ногу и зажав дубину под своим туловище. Его противник отшатнулся на шаг назад, пытаясь вытащить лезвие руками. Потеряв равновесие, он упал с палисада, и когда меч высвободился, Катон взмахнул им влево и вправо, оттесняя ближайших из своих врагов.

- Ко мне! - крикнул он. - Наверх!

Справа от него в конце стены стояли только два воина. Один из них был около лет сорока с волосами, завязанными сзади плетеной лентой. В одной руке он держал топор, а в другой кинжал. Лицо у него было худое, а глаза пронзительно-голубые. Юноша позади него имел те же черты лица. «Отец и сын», решил Катон. Когда следующий ауксилларий перелез через стену позади него, Катон крикнул через плечо: - Иди налево! Этих оставь мне!

В тот момент, когда он отдал приказ, топорщик подобрался к нему, замахнувшись оружием по диагонали к его голове. Катон парировал удар с громким лязгом, и в этот момент воин вонзил кинжал ему в живот. Острие зацепилось за чешуйчатую броню, но он почувствовал силу удара даже сквозь подкладку и тунику, который выбил воздух из легких. Оба они расступились, и Катон поднял свой гладий, готовый иметь дело с любой уловкой. На этот раз воин сделал обманное движение кинжалом. Катон вздрогнул, но не среагировал на хитрость, а когда топорщик снова взмахнул рукой с топором, он быстро наклонился вперед и рубанул внутреннюю сторону локтя воина. Удар отбросил руку бритта вниз, и топор выпал из его судорожно раскрывшихся пальцев, когда он в шоке посмотрел на рану, которая прорезала мышцы до кости и сделала его руку бесполезной. Катон ударил его по лицу левым хуком и столкнул его с бруствера.

Сын воина держал короткое копье, которым теперь слабо ткнул вперед. Катон увидел, что ему не больше пятнадцати. Ужас в его выражении был ясен, и его конечности нервно дрожали, когда он сделал еще один нерешительный выпад, который был отбит с легкостью.

Глубоко вздохнув, Катон зарычал, широко раскрыв рот. Мальчик отшатнулся и выронил копье, так что его наконечник со звоном упал на парапет стены.

Катон сделал вид, что сейчас нанесет удар, но мальчик взвизгнул и резво спрыгнул со стены, приземлившись в кучу рядом с его отцом. Он мгновенно вскочил, разрываясь между инстинктом бежать и желанием помочь своему отцу подняться.

Затем он присел на корточки и потянулся, чтобы поднять отца и оттащить его от стены, плача в высокий голос на родном языке.

Катон обернулся и увидел, как один из его людей падает за стену, вместе с ним падает и его щит. А дородный воин, раздетый до пояса, размахивал длинным кельтским мечом, приближаясь к остальным ауксиллариям, чтобы разобраться с ними. Еще четверо римлян добрались до стены, и первый из них поднял меч, когда ордовик опустил клинок. Он пробил обод и немного углубился в древесину щита. Ауксилларий опустился на колени, яростно рубя мечом, но не доставая до противника. Однако и бритт не мог вырвать свой клинок из щита, и пока он яростно дергал его, следующий ауксилларий рванулся вперед, рубанув врага по запястью и почти отрубив руку так, что она выронила меч и безвольно повисла на лоскутке хряща. Ордовик отшатнулся, прижав другой рукой покалеченную конечность к груди, затем в состоянии шока развернулся и шатаясь заковылял к валу. В этот момент ауксилларий рванул за ним и вонзил гладий в спину, вырвав свой меч и нанеся еще несколько свирепых ударов. Бриттский воин тяжело пошатнулся, ударившись о стену и свалившись вниз, сбил несколько камней с уложенного места.

- Поднажали! - приказал Катон. - Вперед!

Вспомогательные пехотинцы впереди него врезались в оставшихся врагов, отталкивая их своими щитами и бросая свой вес вперед, чтобы отбить еще немного пространства на стене. Каждый сделанный шаг выигрывал больше места для все новых и новых ауксиллариев из центурии Деция, которые не переставали взбираться на стену. Катон наклонился и позвал сигнифера.

- Сюда! Скорее!

Поднялись еще ауксилларии, а затем был поднят и сигнифер, который встал рядом с Катоном.

- Держи это высоко. - Катон указал на сигнум центурии, зная, какое вдохновение оно придаст солдатам своего подразделения, но также и шестой центурии, ожидающей своего вступления в бой.

Половина людей Деция стояла теперь на стене, оттесняя врага к редуту, который все еще обстреливался стрелами из баллист. Дальше Катон мог разглядеть наконечники копий и острия поднятых мечей, а немного поодаль сигнум первой центурии, где ауксилларии Галерия пробивались к валу на левом фланге римских порядков. Боевой дух противника уже рушился, и некоторые спрыгивали со стены, чтобы спастись бегством. Склон за наспех собранной защитой плавно шел вниз к густому лесу, где хребты снова раскрывали широкое пространство, и было ясно, что большинство бриттов сможет убежать таким образом, если им не помешать сделать это.

Катон обернулся, чтобы посмотреть через стену и ров, где Веллий и его люди готовились пересекать ров.