Смерть императору! (ЛП)

Они купили краски и кисти у торговца строительными материалами на форуме и остаток дня рисовали объявления на стенах оштукатуренных зданий по всему городу.

Сообщение было кратким: в «Собаке и олене» заплатят сто сестерциев за информацию о местонахождении ветерана, называющего себя Горманием. Разыскивается за убийство и кражу.

«Эквивалент полугодовой зарплаты легионера должен быть достаточным, чтобы привлечь внимание любого грамотного прохожего», рассуждал Катон. Они также объявили награду в ряде таверн и питейных заведениях в центре города, чтобы сообщение быстро распространилось на остальную часть Лондиниума.

Когда сумерки сгустились над обширным поселением, они вернулись к «Собаке и оленю», где Боудикка с нетерпением ждала их.

- Удачно?

Макрон сел на скамейку рядом с жаровней на кухне.

- Никаких новостей о нем на пристани, ни в одном из мест, где мы останавливались, чтобы спросить информацию. Если он здесь, значит, он закопался где-нибудь в хорошем и тихом месте, пока он ждет своего шанса сбежать.

- Почему бы ему просто не остаться в Британии? - спросила Петронелла, которая помешивала кастрюлю с тушеным мясом над сковородой для приготовления пищи.

- Провинция – небольшое место, - объяснил Катон. - Есть только три крупных римских поселения: Лондиниум, Веруламиум и Камулодунум. Он был бы дураком, если бы попробовал последнее, а Веруламиум слишком мал, чтобы он остался незамеченным. Если он где-то и есть, то здесь.

- Ты, кажешься, очень в этом увереным, - заметила Боудикка. - Если ты ошибаешься, то всякая надежда будет потеряна. А даже если ты и прав, у нас есть только один день, чтобы найти его и вернуть наши деньги.

Катон хотел подбодрить ее, но слова замерли у него на языке. Они бы

были пустыми банальностями и вряд ли чем-нибудь помогут поднять настроение Боудикке.

На следующий день к «Собаке и оленю» явилась горстка аферистов, требуя оплаты заранее, чтобы с помощью этих денег узнать, где найти Гормания. Как только стало ясно, что в их намерения входило лишь взять вознаграждение и бежать, Макрон выгнал их и пригрозил расправой, такой же как он собирался разделаться с Горманием, если они когда-нибудь снова покажутся в таверне. Тем временем, Катон обходил постоялые дворы, лупанарии и бани, расспрашивая, но все с тем же результатом. Он начал задаваться вопросом, не ошибся ли он в своем предположении, что Горманий прячется в Лондиниуме.  Что, если он все-таки миновал город и направился в Веруламиум? Или же возможно, он отсиживался в какой-нибудь заброшенной туземной хижине в самом сердце одного из лесов, коими покрыта большая часть сельской местности между колонией и Лондиниумом. Если бы это было так, то не было никаких шансов спасти Боудикку и иценов от последствий невыплаченной в срок дани, причитающейся Риму.

Он вернулся в «Собаку и оленя» ближе к вечеру с разбитыми ногами и в полном расстройстве, чтобы сообщить Макрону о провале поисков и узнать, что предложение награды оказалось также бесполезным.

- Как сегодня Боудикка?

- Как ты думаешь? - ответил Макрон. - Несчастна. Она провела утро в банке на форуме пытаясь получить займ, чтобы покрыть дань, но, кажется, слухи о том, что ицены в беде уже дошли до банкиров. В любом случае, агенты, представляющие интересы инвесторов в Риме, пытаются больше взыскать по займам, чем выдавать новые. Явно чувствуется, что будущее провинции неопределенно. Она пробовала свои силы и с некоторыми другими вождями племен в городе, но это был тяжелый год, и большинство из них изо всех сил пытались собрать достаточно, чтобы заплатить свою дань. Единственный правитель, который хорошо наварился за прошедший год – это Жополиз Когидубн. Он живет за счет налогов на импорт, которые он взимает с торговли, проходящей через его порт в Новиомаге Региноруме, причем большая часть прибыли была растрачена на дворец, который он себе построил. Боудикка вернулась с пустыми руками.

- Где она сейчас?

- С ее людьми, снаружи.  Мать принесла им свинью на прожарку, и они заняты подготовкой угля, чтобы приготовить ее. Она также поделилась несколькими кувшинами самого дешевого вина.  Делает все возможное, чтобы занять их мысли, благослови ее Юпитер. Это необычайно великодушно с ее стороны, и она даже не собирается что-то вычесть из моей доли прибыли от дела.

Катон тонко улыбнулся, прежде чем задумчиво погладить нижнюю челюсть.

- Я боюсь, что это будет чувствоваться больше как поминки, чем праздник, с учетом того как у нас идут дела. Помолимся, чтобы боги благосклонно посмотрели на Боудикку завтра, когда она предстанет перед наместником.

*************

ГЛАВА VII

Первый день нового года начался с заметного улучшения погоды. Безмятежная небесная лазурь простиралась над Лондиниумом, и солнце купало город в теплом медовом оттенке.

В огромном открытом дворе наместнического дворца слуги и военные гарнизона наблюдали за последними приготовлениями к церемонии принесения клятвы верности Риму местными союзными племенами. Соответствующие пространства были отмечены для каждой делегации бриттов, которые должны были присутствовать, а также места для римских муниципальных магистратов и командиров большей части легионов и когорт ауксиллариев, находившихся в провинции, а последняя часть была отведена для простых горожан. На каменном помосте стоял алтарь перед колоннами главного входа во дворец, рифленые секции каждой колонны были привезены из Галлии, ввиду отсутствия местного материала, пригодного для строительства. Телохранители пропретора, отборные люди из легионов, наносили последние штрихи на свой внешний вид, полировали шлемы, умбон27ы щитов и фалеры на портупеях. Штандарты легионов и вспомогательных когорт, которые хранились в подземном и безопасном хранилище под зданием, теперь были выставлены перед храмом, золото и красные ниспадающие водопады ткани полировались ярким солнечным светом.

За стенами двора уличные торговцы расставляли свои товары, вино и закуски, готовые для толпы горожан и гостей столицы провинции, которые уже стягивались к месту события, чтобы увидеть шествие наместника и его личной стражи и ликторов к храму Рима. Там Светоний искал божественного одобрения у авгуров28, прежде чем вернуться во дворец, чтобы принять клятвы верности и уплату дани. Это должно было стать публичной демонстрацией авторитета Рима и лояльности, которую он требовал от тех, кто служил Империи, и тех, кто находился под властью Империи. В этот день подобные сцены будут разыгрываться по всей широте римского мира, от промерзших лесов Германии до знойной пустыни на восточной границе. Все обратятся к Риму и признают его кажущуюся непобедимую силу.

Во дворе позади «Собаки и оленя» тоже кипела жизнь, пока ицены одевались в свои наряды, и воины надевали на запястья и на шею поручи и торки, которые им выдавались в награду за храбрые подвиги – аналог фалер29 римских воинов. Когда Катон смотрел на них с кубком вина в руке у задней двери гостиницы, он заметил существенную разницу между двумя военными протоколами. Римская армия награждала свои подразделения, а также отдельных легионеров и офицеров, к сигнумам подразделений добавлялись золотые или серебряные короны или венки, тогда как кельты награждали только отдельных воинов. Такой подход отражал разные стили ведения битв и, возможно, каким-то образом демонстрировал превосходство воинской дисциплины и тренировок людей и подразделений над фанатичным грубым индивидуальным мужеством. В поединках один на один, кельтские воины зачастую превосходили своих римских противников. Они, как правило, были крупнее, воспитаны для воинского дела с раннего детства, упиваясь своей воинской доблестью. Бой рассматривался как испытание личности, и поощрял тактику дикого рывка, которую часто предпочитали кельты, и которая впоследствии много раз разбивалась о стену из плотного строя щитов римских легионов. Так продолжалось до тех пор, пока коварный Каратак не отказался от старых обычаев и вместо этого направил усилия бриттов на уничтожение римских линий снабжения и изолированных аванпостов, да так, что продвижение римлян в глубь острова было эффективно остановлено.