В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

Впереди у них, на сколько глаз хватит, — высокие тём­ные кручи. Идут взрослые тролли, покашливают, бормо­чут что-то себе под нос, и троллята не отстают, глазеют во все стороны, а Гури плетётся в хвосте, клянёт свою долю. Споткнётся кто — схватят его за шкирку, а как совсем трудно станет — за хвост друг дружку держат. Так и продираются сквозь бурелом. Наконец пришло время отдохнуть. А когда собрались было дальше, за­спорили промеж собой, в какую сторону идти. Тронд говорит: нужно идти прямо, куда нос указывает. А Ивар своё: задом наперёд надо бы — навыворот оно вернее. А Гури всё на мешок жалуется: день ото дня он всё тяже­лее становится, а еды в нём — всё меньше. Но как бы то ни было, а идти надо. Выбрали они тропу, по которой, как видно, тролли и прежде ходили. Пролегала она че­рез горы, как глубокая расселина. А тут ещё в ближайшем же леске Бобб из Мусйерда споткнулся, ступня у него возьми да и отвались. Впро­чем, могло быть и хуже! Пришлось им оставить ступню там и шагать дальше.

Долго-долго шли они, и вот пришли к месту, где тоже лежа­ла сломанная ступня. Для Бобба это как-никак утешение: приятно всё-таки узнать, что не у тебя одного такое несча­стье. Но всё же эта находка показалась им странной. А когда тролли прошли ещё целую вечность и нашли ещё одну ступню, они и вовсе удивились. А Бобб при­смотрелся к этой ступне и воскликнул: «Тронд!»

— Чего тебе? — откликнулся Тронд.

— Это же МОЯ ступня!

И поняли тролли, что вот уже сто лет ходят они по кругу. Коре взял ступню и швырнул её со всей силы. Перелете­ла она через гору и упала в лесное озеро, где и лежит, небось, по сей день. А тут ещё незадача. Мешок с едой протёр у Гури на спине большущую дырку. Рассерди­лась она и говорит, мол, пусть теперь Ивар несёт. Да вот беда, старуха так ослабла в дороге, что потеряла равновесие и перевернулась на голову, когда с неё мешок-то сняли, — уж лучше вернуть его на место, без мешка у неё будто и спины нет.

Долго ли, коротко ли, вышли они наконец на верный путь. В голубой дали, за тёмными горами, мерцало что-то, как звезда. Чудесное сияние переливалось белым и золотым, голубым и зелёным. И старые тролли кивнули друг другу — они-то знали, что найдут дорогу. То и был замок троллей.

Т. Киттельсен. На пир в замок троллей. 1904

Троллята от удивления даже рты пораскрывали. Ничего похожего они в своей жизни ещё не видели. Ах, как же здесь чудесно! Подумать только, замок был весь из зо­лота! Он сверкал, искрился, — и всё это великолепие отражалось в глади озера, по которому тут и там пла­вали серебряные уточки. Из замка доносились звуки танцев и золотых арф, и тёмные верхушки елей шумели в такт музыке. Дух водопада играл на скрипке, да так, что от струн разлетались молнии. Хюльдра кружилась в танце, да так, что своим хвостом задевала уши гос­тей. Вдоль стен сидели тролли и бонды из скрытого народца, пили пиво и мед из золотых рогов и огромных кружек. Ниссе веселились напропалую, придумывали озорные проделки одну за другой, чуть из штанов не выскакивали, только бы превзойти друг друга. Они дрались, мерились силами, сцеплялись пальцами и тяну­ли друг друга в разные стороны с такой силой, что кос­тяшки хрустели.

Через тёмные горы и леса со всех сторон тянулись к замку вереницы странных существ. Некоторые были такие старые, что поросли мхом и кустарником, другие были и того старше, да такие скрюченные, что походили на корни сосны. Они уж и идти сами не могли, их прихо­дилось нести. Кругом всё гремело и звенело, дышало и фыркало: все хотели на пир, в это золото и блеск, в сияющий замок Сория-Мория, дрожащий от шума голосов.

Т. Киттельсен

Когда закончены дневные дела, когда серая мгла опуска­ется на горы и деревни, а по углам начинают клубиться тени, — не стоит без крайней необходимости выходить за порог. Вступает в свои права тюссмёрке — так по-норвежски называются сумерки, время между днём и ночью, между светом и тьмой, когда граница мира людей и потаённой страны скрытого народца становится тоньше: ошибёшься дверью, сделаешь шаг с тропинки — и ты уже на чужой территории, во власти иного мира. И только от тебя и тво­ей удачи зависит, вернёшься ли ты домой или навеки останешься во владениях таинственных соседей, обретёшь богатство или потеря­ешь всё, что имел. Чаще всего повстречаться со скрытым народцем можно по четвергам, по выходным да в канун святых праздников. Так учат старые люди несмышлёную молодёжь... И наставляют обя­зательно брать с собой светильник, выходя из дома в темноту. Оби­татели сумерек и ночи боятся света.

По-разному называют скрытый народец в норвежских народных верованиях: иногда тюссами (tusser) и хюльдрефолком (huldrefolk), что, собственно, и означает «скрытый народец», ино­гда — ундерюрдиске (underjordiske) — «живущие под землёй». Упоминают и другие имена: бергфолк (bergfolk) — «горный на­род»; хаугфолк (haugfolk) — «народ холмов», обитатели курганов, хранители сокровищ и старинных редкостей; двергфолк dvergfolk) — «народ карликов».

Но идут годы, рассказываются истории, перепутываются между собой, как нитки в клубках, — всё труднее отличать одних от других. Словом, скрытый народец. Так и будем его в дальнейшем именовать.

Обитатели скрытого мира, гласит народное предание, старше людей и приходятся им сводными братьями. Их род пошёл от прародителя Адама и его первой жены Асмавы (в дру­гих преданиях её называют Лилит). Асмава и Адам были сотво­рены столь разными по природе, что никак не могли догово­риться и поладить между собой, поэтому избегали друг друга днём и виделись только по ночам. Асмава, конечно, не могла стать доброй помощницей и подругой своему мужу, и в наказа­ние за это она и её потомство были осуждены вести скрытую жизнь и показываться на поверхности земли только по ночам. После этого Бог дал Адаму другую жену, Еву, сотворив её из Адамова ребра.

А другие рассказывают, что как раз Ева — виновница по­явления скрытого народца. У неё было столько детей, что уходило ужасно много времени на то, чтобы по утрам всех их умыть. Одна­жды утром Ева как раз этим и занималась, когда увидела, что к её дому идёт Бог. Ева решила, что немытых детей показывать Богу не­прилично, и спрятала их в соседнюю комнату.

— Какие красивые, чистые, — сказал Бог, глядя на де­тей. — Это все?

— Все, Господи, — отвечала Ева.

— Тогда те, что скрыты от Бога, пусть будут скрыты и от людей, — ответил ей Господь.

Так потомки тех, кто был спрятан от Бога, стали скрытым народцем. Они очень сильно ощущают свою связь с людьми, поэто­му всё время пытаются найти путь назад, в мир людей.

Как утверждают некоторые, упоминание о скрытом на­родце даже есть в Священном Писании. О нём пишет апостол Па­вел в послании христианам греческого города Филиппы: «Пред именем Иисуса всякое колено преклонилось — небесных, земных и преисподних». Слово «преисподние» здесь обозначает не греш­ников в аду и не мёртвых на кладбищах, а тех, кто живёт под землёй, в «подвале мира», волшебных существ, обитающих в зем­ных и горных глубинах.

С тех времён и строит скрытый народец свои церкви в камнях и холмах. Оттуда раздаётся церковное пение и колоколь­ный звон.

Как-то раз рождественским утром двое детей-

близнецов пошли гулять и вдруг услышали откуда-то из глубины гор­ного камня пение: «Сегодня Спаситель родился...» Тогда поняли близнецы, кто это поёт, и закричали: «Он не для вас родился!» И в тот же миг из камня раздался плач.

Прибежали близнецы к священнику и рассказали о слу­чившемся. Тот рассердился и объяснил им, что сказали они не­правду. Кинулись близнецы обратно и стали звонить в колокола над камнем, крича, что Спаситель родился для всех — для земных и преисподних! И тогда услышали они, как обрадовались те, что были в камне.

Случается увидеть удивительные церкви в глухих мес­тах. На севере Норвегии часто рассказывают о том, как скры­тый народец собирается на свою собственную воскресную службу: иные пешком, а иные на лошадях, одетые в празднич­ные наряды, таинственные прихожане толпой спешат в церковь. Правда, увидеть эти скрытые храмы может не каждый, да и то лишь раз в жизни. Как потом ни стараются люди их отыскать, это никак не удаётся.