Страница 39 из 65
Когда на Западе в последние годы взяли на вооружение идеи Белоярцева — там тоже добились успеха. И сегодня есть десятки публикаций в западных научных журналах, информирующих о блестящих результатах, несколько лет назад полученных в СССР при клинических испытаниях препарата Белоярцева.
— Ладно, может быть, и прав Белоярцев во всем, что касается его искусственной крови. Но как же спирт, деньги, взимаемые с сотрудников? — напомнит памятливый читатель.
Что ж, вернемся к событиям десятилетней давности. На дворе у нас еще конец семидесятых, еще все впереди, и живой, обаятельный, резкий, колючий, неидеальный Феликс Федорович Белоярцев весь захвачен своей идеей. Он сгорает от нетерпения начать работу. Нет еще ни людей, ни нужных приборов. Лаборатория, о которой мечтается, кажется мечтой далекой, несбыточной. Но он не привык ждать, не мог, не хотел. 79-й и 80-й годы ушли на бесчисленные эксперименты. И вот первая партия отечественного кровезаменителя успешно опробована на животных. А спустя полгода работы по созданию кровезаменителя "Перфторан” были объявлены государственной программой. Но тут случилась загвоздка, поставившая под угрозу выполнение всей работы. В стране не было некоторых сверхточных приборов, позволяющих вести тестирование эмульсии на клеточном уровне. Потребовалась валюта для закупок за границей. На все многочисленные просьбы директора Института биофизики Г.Р. Иваницкого выделить необходимую сумму разработчикам "голубой крови" вице-президент АН СССР Ю.А. Овчинников ответил отказом. Он отказался вынести вопрос на президиум Академии, откладывая обсуждение на неопределенный срок. Почему? Ведь программа "Искусственная кровь" уже была объявлена государственной? Сроки выполнения задачи определены были жестко — пять лет. Что же делать в такой ситуации? Срывать правительственное задание? Белоярцев предпринимает решительный шаг, ставит перед собой и коллективом задачу непосильную по тем временам — в кратчайшие сроки добиться выпуска "искусственной крови" на отечественном оборудовании. Легко сказать…
Это значило, что в условиях шлагбаумной экономики, в условиях негибкой, неповоротливой системы тех лет нужно было добиться результата, требующего мобилизации усилий множества отраслей, заваленных своей работой. Новые биофизические приборы такого класса с неба не падают. Нужно было сделать рывок, добиться самостоятельно того, над чем работают на Западе целые фирмы. Но он не боялся работы. Он тормошит физиков, электронщиков, технологов. Он ищет по всей стране мастеров. Объясняет, как это важно, как необходимо вовремя выдать стране "искусственную кровь". Он торгуется с хозяйственниками предприятий, выменивает, покупает у них лишнее оборудование, детали новых и старых приборов. Из всего этого монтируются сверхурочно, внепланово единственные в своем роде отечественные дезинтеграторы, пилотные установки, конкурирующие с западными. На все это нужны фонды, финансирование — они есть. Но эти сотни тысяч не всегда удается взять. За внеплановую деятельность и расплачиваться надо как-то иначе. Где достать живые, наличные деньги? Что ж, придется пожертвовать премиальным фондом. Он выписывает дополнительные премии сотрудникам и расплачивается их деньгами. Но он тратит и свои премии, и свой заработок. Он знает: эти затраты мизерны по сравнению с тем, что удалось сделать. Сэкономлена масса времени, сэкономлена для государства драгоценная валюта — вот что важно. Значит, будет у нас в срок "искусственная кровь"! Результаты уже известны читателю. Его обвинили в хищении спирта и вымогательстве денег у сотрудников. Он все отрицал. Почему и последовали пять обысков, окончившиеся так трагически. Что ж, отлаженный следственный механизм, раз закрутившись, уже не может остановиться. Белоярцева нет в живых. Кто конкретно виноват в этой смерти? Не знаю. Знаю лишь одно: сколько бы ни появилось статей в прессе об этой истории, следственная группа города Серпухова и Прокуратуры СССР не откажется от версии обвинения. Оставим этот разговор до суда, который рано или поздно должен состояться. Надо сказать о другом.
В своем письме следователи обвинили "Огонек" и "Литгазету" в давлении на следствие и просят товарища В.М. Чебрикова решить вопрос об ответственности авторов статей и лиц, допустивших их публикацию "без предварительной проверки".
Не знаю, о чьей ответственности будет тут решаться вопрос, но вынужден напомнить факты: следователи первые занялись рекламой собственной версии в печати, ознакомив в 1987 году с материалами дела корреспондента "Советской России", который напечатал тогда же статью, после которой в Пущине сложилась вообще невыносимая обстановка. Вслед за этой публикацией директор Института биофизики Г.Р. Иваницкий был исключен из партии на бюро Серпуховского ГК КПСС, хотя на открытом партсобрании в Институте 105 человек высказались против его исключения и только 5 — за. Оклеветанные врачи и ученые целый год не знали как оправдаться. А ведь ни один суд ни тогда, ни сейчас не сказал, что они виноваты. Впрочем, все это уже когда-то было в нашей истории, знакомо нам до боли, до спазмы в горле. Так, в 1953 году написала О. Чечеткина "знаменитую" статью про "убийц в белых халатах". О лучших врачах страны. Теперь есть еще статья Долматова "Заменитель чести".
Такие действия следователей, по-моему, и называются "давлением на самих себя".
И на этом можно было бы поставить точку в статье, если бы по-прежнему не оставалась неясной судьба самой "голубой крови". Она-то ни в чем не виновата. А больные, которых можно было бы спасать все эти годы, не виноваты тем более. Безопасность препарата сегодня доказана множеством экспертиз. Эффективность его в лечении острой массивой кровопотери, лечении ишемии почек и сердца, отеков головного мозга выявлена еще три года назад. Что мешает сегодня Минздраву СССР, Фармкомитету, Академии наук снять существующие ограничения, возобновить испытания в клиниках?
Читаю официальный ответ Минздрава СССР на статью "Цена голубой крови". В первых строчках этого документа сообщается, что статья рассмотрена Минздравом, затем указано, что авторам письма и без того все известно и все делается. А под конец обещается заняться вопросом вплотную на расширенном заседании Академии медицинских наук СССР с привлечением заинтересованных министерств и ведомств. Сколько же нам придется ждать этого заседания? Об этом в письме умалчивается.
"Время покажет, кто в этой истории прав, кто виноват" — сказал мне год назад один влиятельный чиновник этого министерства.
Что ж, оно-то покажет, да будет потеряно. Ибо цена каждого дня препирательств и волокиты — десятки человеческих жизней, которые можно было бы спасти. Вопрос лишь в том, согласны ли мы четвертый год платить такую цену.
Часть пятая
(июнь 1989 — март 1990)
Газета "Советская Россия" продолжала повторять (теперь анонимно) официальную версию. Начинался нелегкий поиск ответов на традиционные вопросы — "Кто виноват?" и "Что делать?"
20. Истина дороже сенсаций
(Газета "Советская Россия", 23 июня 1989 г.)
История с ’’голубой кровью’’, как окрестили новый кровезаменитель перфторан журналисты, привлекла широкое внимание. Увы, отнюдь не высокими лечебными свойствами препарата. Говорить пришлось об ином: о том, что попирались закон и нормы нравственности, допускались приписки и фальсификация. По фактам грубейших нарушений, допущенных при проведении клинических испытаний перфторана, возбуждено уголовное дело. Об этом говорилось в статьях, опубликованных в "Советской России" ("Заменитель чести", 18.03.87, "Рекламация и реклама", 16.10.88). О нарушениях научной этики при разработке перфторана говорилось в письме в "Советскую Россию" академиков С. Северина, В. Иванова, А. Баева, А. Спирина, А. Курсанова и члена-корреспондента АН СССР В. Быстрова ("Заменитель истины", 15.01.89).