Страница 8 из 59
— Ну, раз вы ей это позволяете…
— А кто ей может запретить? Сейчас же заявит, что это насилие…
— Сочувствую вам.
Начальник поднял телефонную трубку.
— Стефка, я посылаю тебе… как тебя зовут? — Он вопросительно посмотрел на нее. — Нору, да, Нору Шишкову, твою сменщицу. Введи ее в курс дел. С завтрашнего дня она выйдет на работу.
— А квартира? — осторожно осведомился Саша.
— Да-а, — протянул начальник. — Это и в самом деле проблема. В крайнем случае, не мог бы ты устроить ее у себя на пару дней?
Саша покраснел, как девушка.
— Об этом не может быть и речи! — решительно ответила Нора. — Предпочитаю спать на улице.
— Они не очень ладят с моей… — забормотал ее брат.
Нора презрительно замолчала. Начальник набрал другой номер.
— Дончо, зайди ко мне.
Вскоре пришел Дончо — крупный парень, голубоглазый, аккуратно одетый, с ярким румянцем на щеках. Норе показалось, что длинные руки парня свисают почти до колен.
— Видишь ли, шеф, — начал он, не ожидая вопроса, — сейчас я могу поселить ее только у бай[1] Тако. С ним уже был разговор.
— Вот и прекрасно! — обрадовался начальник. — Кто от тебя требует чего-то другого?
— Все не так просто, — продолжил Дончо. — Конечно, комната приветливая, чистая. Никто в ней не жил с тех пор, как умер его мальчик. Там, правда, нет водопровода и придется воду носить из колодца, но не в этом беда.
— Не в этом, — согласился начальник. — А в чем?
— Дело в том, что бай Тако и слышать не хочет о том, чтобы туда кого-то поселяли. Когда я ему сказал об этом, он чуть не заплакал. Сказал, что лучше пусть ему глаз выколют, чем чужого человека там поселят. Говорит, что у него в доме чужие люди не жили ни во время войны, ни в пору бомбежек, что его родной дом принадлежит только ему.
— Ну и стервец, — с досадой произнес начальник. — А ты поднажми на него.
— Поднажать можно, — хмуро согласился Дончо. — Я так на него поднажму, что он и не пикнет… Но дело не в этом.
— А в чем?
— Не знаю, как это объяснить, но мне его жалко. — Дончо залился краской. — Очень он жалостливо глядел мне прямо в глаза, так глядел, словно я пришел зарезать его. Уж я ему и так, и этак объяснял, что не какого-то хулигана хочу поселить к нему, а образованную и воспитанную девушку. За дочь вам с бабкой будет, говорю. Но он и слушать ничего не желает, заладил свое — не хочу чужого человека в своем доме!
Дончо в первый раз обернулся к Норе, осмотрел ее с головы до пят. Она не могла понять, какое впечатление произвела на него.
— Ладно, а вы сами согласны жить у такого человека? — поинтересовался он.
Нора до сих пор слушала этот не совсем понятный для нее разговор совершенно равнодушно.
— Буду платить ему, сколько захочет, — ответила она. — И в конце-концов, не съем же я его.
— Тогда пошли! — сказал Дончо.
— Сначала я разберусь с делами, — ответила Нора. — Этот бай Тако никуда не убежит.
Нора одна поднялась в тесную комнатку телефонистки. Та оказалась крупной полной женщиной лет тридцати пяти, разведенной, как вскоре выяснилось. У нее была большая розовая бородавка на левой щеке. Телефонистка оглядела ее довольно критически.
— В этом наряде дело не пойдет! — заявила она. — Здесь такая тупая провинция, что тебя сожрут с потрохами за твой вид… Садись!
Нора села.
— Ты когда-нибудь работала телефонисткой?
— Представления не имею об этой работе.
— Это не имеет значения, дело не хитрое. Да здесь и не София, люди не нервные… Ты нервная?
— Как оса!
— И я… Да и как не быть нервной, если живу здесь, как монашка.
— А это имеет значение? — удивилась Нора.
— Конечно!
— Я тогда… ну да ладно, — смутилась Нора.
— Это зависит от того, с кем имеешь дело, — туманно сказала телефонистка. — Садись на мое место, покажу тебе, что к чему.
Через четверть часа Нора уже довольно бодро отвечала по телефону: «Я — атомная!». Сменщица продолжала с любопытством разглядывать ее.
— Твой брат давно женат? — поинтересовалась она.
— Недавно.
— Очень симпатичный! — с легким разочарованием сказала Стефка. — Но в его жене нет ничего особенного.
— Пожалуй, — охотно согласилась Нора. — Но что касается нервов, то ты на него не рассчитывай, тут уж он непробиваем.
Обедать Саша повел ее в столовую. Столовая была совсем новая, просторная и приветливая, вся облицованная светлым деревом. Здесь еще приятно пахло стругаными досками и лаком. И кроме того — постным картофельным супом.
За одним из столиков сидел начальник, он улыбнулся брату и сестре и знаком показал им на места за своим столом. И сразу же к ним подбежал заведующий столовой, склонился к ним, сложив руки за спиной. Вид у него был довольно странный — острая лысая голова, продолговатая и гладкая, как голова выдры. Нора не была еще прикреплена к столовой, поэтому он обслужил ее, как гостью. Он принес всем чечевичный суп и прекрасные ароматные колбаски, поджаренные на масле.
— Ужасный подхалим! — с неудовольствием буркнул начальник. — Все ломаю голову, как его уволить… Решимости не хватает. Да и как ее хватит, если сегодня утром он принес мне целую сетку великолепной дунайской стерляди.
— Я никогда не ел стерляди, — грустно заметил Саша.
— Вот ты сам себя и пригласил! — начальник улыбнулся. — Вечером приходите ко мне домой, мы ведь соседи. Только уж в брюках, — он посмотрел на Нору. — У меня такая жена, что не приведи боже перед ней в этом виде появиться.
Пока мужчины с аппетитом ели колбаски, Нора рассказывала им о ночном приключении с хулиганами, которые пытались войти в ее комнату.
— Это определенно из «бруклинской банды», — зло сказал Саша.
И он неохотно рассказал ей о группе местных хулиганов, которые сами себя так многозначительно назвали, их было человек десять, все дети состоятельных родителей, людей довольно влиятельных, если можно так говорить о людях, живущих в таком захолустном городке. Среди этих парней был и сын начальника местного отделения милиции, что осложняло дело. Парни приставали к женщинам и девушкам, жены инженеров и работников управления буквально плакали от них, не смели без мужей пойти ни в кино, ни в местную плохонькую кондитерскую. Начальник официально пожаловался на них в милицию, но никаких особых мер не последовало.
— Ничего не поделаешь, придется обратиться в министерство, — хмуро заключил начальник. — Это переходит уже всякие границы.
— Зачем же в министерство? — удивилась Нора. — Наверно, над вами там просто посмеются!.. Здесь столько мужчин, соберитесь и отлупите их разок хорошенько.
— Знаешь, а это идея, — оживился Саша.
После обеда Саша усадил Нору в свой «Запорожец», который он купил по случаю и который сейчас выглядел куда новее, чем при покупке. Они отправились в гостиницу за чемоданом, чтобы потом поехать на новую квартиру Норы. «Запорожец» бесшумно завелся и легко тронулся с места, словно на показательном уроке на шоферских курсах. Саша и с машиной обращался аккуратно и бережно, он делал добросовестно все, за что брался.
— Как дома? — поинтересовался он, увеличивая скорость.
— Ничего нового, — неохотно ответила Нора.
Но Саша уловил в ее тоне что-то такое, что заставило его внимательно посмотреть на сестру.
— Рассказывай!
— Да что тебе сказать… У отца появилась любовница.
Саша буквально подскочил — вместе с «Запорожцем».
— Что за глупости! — воскликнул он пораженно.
— Да вот так уж, — Нора пожала плечами.
— Откуда ты знаешь?
— Тут и знать нечего. Каждый день бреется и поливает себя одеколоном, как прыщавый гимназист.
— Глупости! — успокоенно ответил Саша.
— К сожалению, не глупости. Однажды утром я видела их вдвоем в парке Свободы. Отец ведь прогуливается по утрам — вроде бы из-за больного сердца. Это было часов в шесть утра.
— Может, случайность?
— Нет! — уверенно сказала Нора. — Я же их видела, они напоминали влюбленных голубков.
1
Бай — у болгар уважительное обращение к старшим (прим. переводчика).