Во власти шторма

Тесть встаёт, делает шаг к окну, закуривает свежую сигарету, с минуту молчит, уставившись сквозь стекло.

— Она хоть университет не бросила?

— Нет, ходит на занятия, пишет дипломную работу.

— Молодец. Привет ей передавай.

— И всё?

— Ну, могу огурцов маринованных пару банок передать, возьмёшь?

Смеюсь, шутку оценил.

— Нет, боюсь, не довезу. Передам привет.

Встаю, направляюсь на выход, тесть выходит меня провожать. В дверях соседней комнаты мелькает халат тёщи, и она скрывается в проёме. Подслушивала, я почему-то, не сомневался.

— Знаете, — говорю уже на выходе, — я не буду ничего рассказывать Алине. Если я в чём-то вас убедил, наберите её сами, а лучше приезжайте, она будет очень рада. Я по такому случаю даже уеду из дома, пока будете там, чтобы не раздражать вашу жену.

Он не отвечает, ухожу с каким-то надломленным чувством, что не сказал что-то важное, что не смог до конца убедить. Хрен с ним, если для него обиды важнее дочки, то всё бесполезно, хоть целый день ему рассказывай. Значит, не судьба.

Домой приезжаю после десяти, кроме завтрака, ел только хот-дог на заправке. С порога слышу, как с кухни доносятся умопомрачительные запахи. Пальто и туфли мамы замечаю, когда начинаю разуваться.

— Муж мой прибыл, — улыбаясь, бежит на встречу Алина, сцепляет руки вокруг моей шеи и повисает. Придерживаю её, целую. В глазах вижу любовь и плыву от ощущения тихого счастья — у нас мама в гостях.

— Я понял. Вы устроили кулинарные соревнования? Запах слышно даже в коридоре.

— Да, приготовили кучу всего, мой руки, будем тебя кормить.

— Привет, мам, — захожу на кухню, целую её в щеку.

— Привет, сынок. Я вино привезла, выпьешь со мной? Алинке же нельзя.

Аля опускает глаза, достаёт из холодильника сок. Обещала мне больше не пить и перестать принимать противозачаточные.

— Ставь на стол, будем праздновать.

— А что за праздник? — интересуется мама.

— Иваныч пришёл в себя, час назад заведующий отделением позвонил. Завтра можно будет поехать навестить недолго.

Мои выдают восторженные возгласы, радуются. Откупориваю вино, разливаю. Алина раскладывает по тарелкам мясо по-французски, гарнир, мама достаёт из духовки запечённые овощи и тоже ставит на стол.

— Погнали! — Салютую я, мои женщины прислоняют со звоном свои бокалы к моему, и я, как-то по особенному ощущаю теплоту и обстановку своей квартиры. Никогда раньше так не воспринимал это жилище. Сейчас с гордостью могу сказать — мой дом.

Предлагаем маме остаться на ночь, поскольку уже поздно, но она категорически отказывается, к ней утром ранним поездом приедет тётя Шура. Усаживаю её на такси и отправляю домой.

Захожу в душ, застаю Алину в кабинке. Вхожу к ней под воду и прижимаюсь сзади. Веду рукой по животу вниз, опускаюсь на идеально гладкий лобок, завожу ладонь между ног. Присасываюсь к шее.

— Ммм! Кайф! — она прижимается попкой к моему паху, и я дурею от похоти. Моемся, наспех вытираемся, тяну её за руку в спальню и валю на кровать. Сливаемся в поцелуе, Алина громко и страстно вздыхает в сладкой истоме, и эти звуки распаляют во мне неуёмную жажду, я хочу её сегодня всю, хочу обладать каждым сантиметром, хочу залезть под кожу.

— Обожаю тебя, малыш, — хриплю со страстью.

— Ты мой самый-самый, любимый, родной, божественный, — надрывно шепчет она в ответ.

Захлёбываюсь от нежности её голоса, улетаю. Лижу сосок, потом захватываю его и терзаю, сам при этом дико кайфую. Алина стонет, закрывает глаза, выгибается от удовольствия. Переворачиваю её на себя, открывает глаза, смотрит влюблённо и ошеломительно, глаза темнеют от страсти. Осторожно и чувственно начинает двигаться по моей груди вниз, разгоняет миллион мурашек повсюду, добирается до живота, меня штормит, берёт рукой мою возбуждённую плоть, сжимает.

— Ох, умница! — вырывается у меня — продолжай.

Она плотно обхватывает член губами и безумно горячо двигается по нему, я заново пьянею, выкрикиваю что-то нечленораздельное. Такое со мной может сделать только моя Алька, поднять до неба, уничтожить и снова запустить в небеса.

Когда чувствую, что на пределе, подминаю её под себя и резко проникаю. Она сжимает меня ногами, и я двигаюсь безудержно и исступлённо. Наращиваю темп, голова кругом, Алина впивается ногтями мне в спину, боль от её ногтей дико возбуждает и захлёстывает. Как хорошо! Сексуально, вкусно, горячо. Обжигаем друг друга, горим в агонии, яркие вспышки проносятся по всему телу, Алина кричит, ошеломляющий взрыв, и я в конвульсиях кончаю в неё.

— Ты как? — спрашиваю, сидя на кровати, когда жена выходит из душа?

— Лучше не бывает, — улыбается она и садится на меня сверху — люблю тебя.

— Ты помнишь наш анальный секс на Мальдивах? — говорю ей в губы.

— Да, — переходит на шепот она.

— Повторим?

— Мне было больно. По крайней мере, сначала.

— Я постараюсь, чтобы в этот раз сначала было тоже хорошо.

Заваливаю её на кровать, нахожу точку на шее, от ласки которой она сходит с ума, ловлю всплеск её эмоций, языком и губами довожу её тело до запредельного возбуждения и беру в эту ночь всё, о чём мечтал.

Эпилог

Влад

— Папа, смотри, дельфины! — показывает рукой Назар.

Справа по курсу, метрах в тридцати резвится большая стая, особей до двадцати.

— Давно я не видел так много. Подойдём?

— Не факт, что не уйдут на дно.

— Тогда поворачивай. Возвращаемся, мама, наверняка нас уже заждалась.

Назар в свои восемь лет уже неплохо водит яхту в открытом море. Иногда мы выходим только вдвоём, секретничаем и разговариваем о жизни. Мне кажется, что я в его возрасте не был таким развитым, или они все сейчас такие продвинутые? Бывает, рассуждает так, что вводит нас с Алиной в ступор. Откуда только такое мышление?

— Командуй! — поднимает голову, поворачивая на меня. Он стоит за штурвалом, я страхую сзади.

— Включай малый ход, делай манёвр влево, — Назар справляется, и яхта плавно поворачивает в обратную сторону. Назад идём за ветром, поэтому получается быстрее.

— Контролируй скорость. Что на приборах? — проверяю, внимательно ли следит за датчиками.

— Двенадцать узлов.

— Молодец! Держи курс на стоянку. Сегодня будешь швартоваться.

Глаза сына загораются счастливым огнём, вижу на лице предвкушение.

— Прямо совсем без твоей помощи?

— Словестно подстрахую, конечно.

— Отлично! Я не подведу.

Улыбаюсь. Как же ему хочется быть взрослым и самостоятельным. А мне кажется, что время несётся с бешенной скоростью, и он растёт слишком быстро. Будто только вчера я чуть не плакал от счастья, когда он впервые сказал «папа».

А месяц назад он выиграл свой первый бой на ринге, я никогда в жизни так не переживал, даже перед своими выходами в клетку. Но он, в отличие от меня, справился с волнением и показал отличный уровень.

С его рождением я понял, что есть такие чувства, которые не поддаются осязанию, это особый вид любви — любовь к ребёнку. Он — мой смысл, моя вселенная. Я даже курить бросил, когда мы его из роддома привезли домой. Алина настояла, что ребёнок не должен слышать табачный дым.

Вот и сейчас, стоит передо мной, моя точная копия, даже штурвал держит, как я. А я таю и растекаюсь в наслаждении от того, что могу дать ему нормальное благополучное детство.

Когда походим к яхт-клубу, Назар заметно нервничает, но не признаётся. На серьёзном лице ни капли смятения, только нога нервно постукивает о палубу.

— Сейчас спокойно, не суетясь, выполняй мои указания. Ты сто раз видел, как это делается, так что, всё получится. Окей?

— Окей.

— Учитывай сторону ветра, на свои паруса не смотри, смотри на понтон, как там развеваются флаги. Малый ход вперёд, да, хорошо. Я зафиксирую наветренный швартов, а ты придерживайся середины между понтонами. Помнишь, что якорь нужно убрать заранее?

— Помню. Иначе зацепим соседние яхты.