Страница 35 из 40
— А почему "было"?
— Потому что я все продал.
— Занимаешься только Игрой?
— Ну, слушай, это огромный проект, он требует сосредоточенности. Правда последние года два я по максимуму делегирую всё, что только можно. Кроме самых ответственных вопросов.
— И много на тебя сотрудников работает?
— Много. Больше тысячи человек только штатно.
— А как ты теперь справляешься без Люси?
— Ну, как видишь, вполне справляюсь. Можно мы не будем о ней говорить? Мне достаточно того, что она здесь, среди гостей.
— Хорошо, — кивнув, сказала я. — Извини. Только, если не сложно, ответь мне на один вопрос.
— На какой?
— Почему ты теперь так относишься к ней? Из-за Евгена?
— Я не выношу предательства, Юль. Для меня предательство, практически любое — это крах отношений. И деловых и личных. Просто Люси делала реально очень много и заменить её было очень сложно. Глупость с моей стороны, которую я тем не менее исправил. Теперь её обязанности выполняют три человека. И со всеми у меня исключительно деловой и чаще всего очень дистанционный контакт.
— Тогда почему ты до сих пор общаешься с Евгеном?
— Я с ним не общаюсь, — покачал головой Роман. — С чего ты взяла?
— Ну… Ты же включил мне запись…
— Он передал её мне через моего сотрудника, поскольку созвониться или списаться со мной не может.
— А зачем он это сделал?
— Ну, как я понимаю, хотел очернить тебя в моих глазах и одновременно с тем заслужить моё доверие. Но это невозможно. Послушай, Юль, ни Люси, ни Евгения в моей жизни больше нет и не будет. То, что Люси сюда приехала — просто отстранённая дань уважения за то многое, что она сделала для проекта. Но право участвовать в Игре она больше не получит. А что касается Евгения — он теперь вообще отстранён, в том числе, как участник. Выбыл, так сказать.
— Из-за записи?
— Да. Из-за неё. Не учится он на своих ошибках.
— Погоди, у меня не сходится.
— Что не сходится?
— И Евген и Люси тебя предали, но Евгена ты ещё долго терпел рядом, хотя он не работал на тебя, как Люси. Почему?
Роман вздохнул.
— Я же тебе говорил. Он был одним из лучших тестеров. Реально одним из лучших. И потом, он — мой брат.
— Че-го? — распахнув глаза, ошарашенно спросила я.
— Двоюродный. Наши матери — сёстры.
— А почему ты… Почему ты этого раньше мне не говорил?
— Ну, я тебе много чего не говорил. Время, так сказать, не пришло. Да ты и слушать потом ничего не хотела.
— А Люси знает об этом?
— Ну, конечно.
— Но и она мне ничего не говорила.
— Это неудивительно. Она тоже очень дозирует информацию, которую доносит до других ушей. Евгений просто очень постарался для того, чтобы я прекратил с ним личное общение. Но эта запись — реально последняя капля. Он ею сам себе нагадил. Я же понимаю, что она начинается вовсе не с начала вашего разговора. Хватит с меня. Пусть добывает деньги в монакских казино, если по другому не хочет. В Игре его больше не будет.
— А чего ты мне ещё не говорил? — поинтересовалась я. — Есть ещё какие-то подводные камни?
— Ты о чём? Я тебе выложил тогда очень много из моей биографии. Обычно я так не делаю. Просто очень хотел быть с тобой.
— А сейчас? — робко спросила я.
— И сейчас. На протяжении этого года у меня не было ни одной женщины. Вообще. Жил в этом плане, как монах. Среди компьютеров, гаджетов и старых книг. С некоторых пор, да довольно давно уже, я не люблю распыляться. И я себя не очень хорошо чувствую морально после секса ради секса. Чувство, что наелся какого-то дерьма и его теперь надо переваривать. У меня по молодости было так много женщин, что когда я ничего к женщине не испытываю, кроме как отдаю должное её красоте и сексуальности, то разочаровываюсь после секса сам в себе, потому что знаю наперёд, что удовольствие будет кратким, а тяжёлое послевкусие долгим и при этом наступаю на те же грабли. Знаешь, когда хочется, чтобы женщина поскорее ушла и забыть о ней вообще и не думать даже. Будто не было её. — он несколько секунд помолчал. — Без доверия и близости сексуальные отношения мне не нужны. Просто не нужны. Продажную любовь я и так постоянно вижу на экранах мониторов.
Я посмотрела на свои ноги.
— А во мне ты уверен?
— Сложно сказать. Насколько это возможно — да. По крайней мере, я уверен в том, что ты не изменишь мне. Этого уже достаточно для того, чтобы я сейчас сидел на этой лавочке вместе с тобой. Но я не уверен в том, что нужен тебе.
— А я в том, что нужна тебе, — тихо призналась я.
— Я понимаю. Ты, наверное, полагала, что я найду тебя в москве и буду добиваться твоего расположения. И благодаря этому поняла бы, что нужна мне.
— Да, наверное так…
— Я не навязываюсь, Юля. Никому. И против одностороннего притяжения. Ты ушла на эмоциях, я это понимал. Но за ними было кое-что большее. Это очень чувствовалось. Твоя уверенность в том, что ты не сможешь меня простить в достаточной степени, чтобы захотеть быть со мной вместе. А когда я не смог до тебя дозвониться, потому что ты внесла мой телефонный номер в чёрный список, я понял, что не ошибся.
— Я потом убрала его оттуда… Когда удаляла контакты… Чтобы не поддаться порыву и не позвонить…
— Ну, этого я уже не знал. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что я приезжал в Москву, чтобы посмотреть на тебя. Знал, где ты работаешь и иногда смотрел на то, как ты выходила из магазина и шла по улице. Из машины.
— Ты серьёзно?!
— Вполне.
— И ни разу не подошёл ко мне…
— А зачем? Ты бы восприняла это так, будто я бегаю за тобой. Ничего бы не получилось. Нужно было, чтобы прошло время и ты сама при желании могла бы пойти навстречу. Я этого ждал. И очень хотел. Правда, я опасался того, что ты станешь встречаться с каким-нибудь мужчиной и забудешь обо мне.
— Тебя сложно забыть, Ром. Правда.
— А вот когда ты снова связалась с Люси, я напрягся. Подумал, что она опять проворачивает какую-то афёру. Поэтому твой прилёт меня несколько напряг. Вариантов было множество — от Люси можно что угодно ждать. Вплоть до мести отчаявшейся женщины. Хотя ей стоит оглянуться вокруг и она увидит множество прекрасно подходящих ей мужчин. Просто зациклена на том, чтобы всё исправить, но считает это любовью. Ей вообще, по-моему, по-настоящему хорошо только одной. И я, вот честно, подустал от её попыток вернуть наши отношения, особенно посредством использования других людей. То она охранника подговорит, воспользовавшись доверием, которое я сам на неё распространил, и встречает меня здесь на острове, то Евгена просит соврать мне, чтобы я сам в Москву приехал, дескать ей срочно нужна помощь, да она связаться со мной не может, то тебя использует, как магнит, чтобы ты стала уговаривать меня с ней пообщаться. Она никак успокоиться не может, всё доказывает мне что-то. А мне не надо ничего доказывать. Мы, как деловые партнёры, работать могли бы долго, но личными отношениями испортили всё. Досконально. Ладно, хватит о ней. И вообще — молоть воду в ступе. Давай жить настоящим и будущим, а не прошлым. Пойдём на пляж?
— Пойдём, — кивнув, сказала я.
Мы встали со скамейки, взяли с подноса подошедшего к нам официанта по сочному нектарину и направились по мощёной дорожке мимо водопада к дальним пальмам, за которыми, как сказал Роман, располагался небольшой, но очень уютный пляж для гостей.
Пляж и вправду был классным. Пара десятков маленьких серых домиков-хижин в воде на залитом солнцем мелководье сразу привлекали внимание. Роман спросил, хочу ли я пообедать в одном из этих надводных бунгало, выпить вина или сока, послушать музыку и полюбоваться оттуда на рыбок и вообще — видом на небесно-голубую лагуну. Я с радостью согласилась.
Между росшими прямо посреди светлого песочного пляжа пальмами были натянуты гамаки и на некоторых из них нежились гости обоих полов в купальниках и плавках. Кто-то с книжкой, кто-то в наушниках и с телефоном в руках, а кто-то и вовсе сладко похрапывал, пользуясь тем, что в тени крупных, покачивающихся на ветру листьев было не так жарко, как на солнце.