Страница 4 из 40
— Ну что ж, — обратился он к Гору. — Я здесь, чтобы отчитываться за свои действия?
— Да, — ответил Гор. — Мне не доставляет удовольствия говорить тебе об этом.
— В том, чтобы выслушивать подобное — удовольствия ещё меньше, — отрезал Мортарион.
Затем он поднялся по развалинам к Ангелу.
— Сангвиний, — произнёс Мортарион будничным и холодным тоном. — Итак, — обратился он к обоим братьям, — ну и что же, по-вашему, я здесь натворил?
— Вопрос не в том, что думаем мы, — отозвался Сангвиний. — Или, по крайней мере, до этого не должно дойти.
— Мы пришли слушать, а не просто наблюдать, — продолжил Гор. — Нам бы хотелось понять.
— Брось эту снисходительность, Гор, — отрезал Мортарион. — Я думал, ты выше этого.
— Никакой снисходительности. Если я когда-нибудь опущусь до неё, то буду неправ, и мне следует указать на мою ошибку. Но я имел в виду именно то, что сказал, брат мой. Мне нужно понять, что здесь произошло. Нам обоим нужно.
— Говорите так, словно исход войны был какой-то загадкой. Я пришёл сюда, чтобы привести Галаспар к Согласию. Я преуспел.
— Случай Галаспара беспрецедентен, — вмешался Сангвиний. — Это не похоже ни на одну из кампаний по приведению к Согласию!
— Что ж, в этом мы солидарны, — ответил ему Мортарион.
— Стало быть, произошедшее может многому научить. — Сангвиний многозначительно помолчал. — Всех нас.
«Лукавишь, Сангвиний? Надеюсь, что нет».
— Я вполне готов помочь тебе понять, — сказал Мортарион. Он буквально откусывал каждый слог, холодно взирая на Ангела.
Сангвиний ответил на его взгляд.
— Тогда помоги мне понять это. — Он указал в сторону одной из гор трупов. — К примеру, вот эти смертные. Чем они занимаются?
— Подсчитывают погибших членов Ордена, — пояснил Мортарион.
— Зачем это?
— Потому что я приказал.
Сангвиний покачал головой. Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут в разговор вклинился Гор.
— Это именно то, что мы и хотели бы узнать, — сказал Луперкаль. Он кивнул Сангвинию, тот пожал плечами и на время отставил свои возражения. — У нас есть вопросы касательно кампании, и о том, что осталось после ваших действий. Ясность поможет нам. Как и ты сам, Мортарион.
— Я верю в ясность, — ответил Мортарион, его голос продолжал звучать холодно и монотонно.
— Так ты поможешь нам понять?
— Ещё бы. — Несмотря на оборонительную позицию, Четырнадцатый примарх чувствовал в некотором роде рвение. Да, они должны понять. Должны увидеть всю правду о Галаспаре. Пускай займутся своим судом после этого. Быть может, тогда взор прояснится и у самого Отца. — Мне нечего скрывать.
— Мы не имели в виду ничего такого, — поспешил успокоить брата Гор.
— И нас беспокоит вовсе не твоя честность, — вторил ему Сангвиний.
— Тогда что же, моё правосудие?
— Именно так.
Повисла тишина, примархи продолжали буравить друг друга взглядом. Наконец, Гор прервал её.
— Было бы полезно, — начал он, — если бы у наших летописцев появилась возможность побеседовать с несколькими членами Ордена. Где содержатся заключённые?
— А их нет, — ответил Мортарион.
— Ты их выпустил? — спросил поражённый Гор.
Мортарион фыркнул.
— Разумеется нет. Пленных нет вообще, потому что никто из Ордена не уцелел.
— Ты убил их всех, — промолвил Сангвиний, очевидно, сочтя необходимым констатировать очевидное.
— Ага.
Подтверждение Мортариона сменилось очередным молчанием. Оно продолжалось достаточно долго, чтобы его братья не на шутку встревожились.
— Орден вёл записи, — сказал Мортарион, не обращая внимания на дискомфорт ситуации. — Его архивы колоссальны. Те, что пережили войну, всё ещё целы. Уверен, в них вы найдёте всё, что вам нужно.
— Да будет так, — согласился Гор.
— Мы можем провести наш совет на борту «Косы жнеца», если хочешь, — сказал Сангвиний, и на сей раз его тон казался сочувственным. Выражение в глазах Ангела напомнило Мортариону о печали его Отца, и ему это не понравилось.
— Нет, — отрезал Мортарион. Затем он указал на разрушенный улей. — Пусть ваше понимание придёт к вам вон там. Именно там началась битва за Галаспар, там же всё и решилось. Следуйте туда, братья мои. Осмотрите всё, что вам нужно увидеть. Вы хотите знать, как я вёл эту войну и почему? Да будет так.
Глава 3
Мортарион решил познакомить своих братьев с былым Галаспаром. Если его настоящее так огорчает их, он заставит родичей взглянуть на прошлое этого мира. Мортарион привёл обоих примархов к высочайшему шпилю центрального планетарного улья, Протаркоса. Внутри него располагался первичный командный центр. Точнее сказать, оболочка того, чем он был когда-то. Несколько проводов свисали с остатков потолка, едва ли напоминая о всевидящем невральном центре, который контролировал тридцать миллиардов жителей на одной лишь столичной планете империи. Пол потрескался, а потолок расплавился, оставив залу открытой потокам ядовитого ветра.
Повинуясь кивку Мортариона, техноадепты пробудили к жизни прошлое Галаспара. Они возродили картины прежних времён с помощью десятка сервочерепов, проецирующих видео — и пикт-потоки на ещё функционировавшие экраны разрушенного паноптикума. Сервочерепа обладали полным доступом к архивам Ордена — записям на всех возможных носителях, избыточных и дублирующих друг друга; таков был памятник мелочности тиранов, переживший созданную ими империю. Архивы представляли собой автопортрет цивилизации, находившейся в смертельном застое, и Мортарион приказал сохранить их. Эти доказательства сберегут память о прегрешениях Ордена даже после его уничтожения.
Примархи собрались вокруг экранов, впитывая потоки изображений, звуков и текстовых данных, что помогали им сформировать образ мира в своём сознании.
— Вот что здесь царствовало, — произнёс Мортарион. — Вот что я пришёл уничтожить.
Повинуясь командам примархов, сервочерепа продолжали воспроизводить архивную информацию. Поначалу природа власти Ордена над Галаспаром проявлялась лишь в общих чертах, но затем сформировалась в более мелких крупицах страданий.
Со своей орбиты Галаспар выглядел грязно-коричневым шаром, его атмосфера изобиловала твёрдыми частицами, а сернистые облака были насыщены промышленными отходами. За покровом облаков простирался мир, начисто лишённый океанов и пахотных земель. Открытые водоёмы и зелень больше не были даже мифами — об их существовании попросту забыли, а их смерть не оплакивали. Воздух был ничем иным, как средоточием ядов. Земля же представляла собой потрескавшуюся скалистую пустошь, заваленную вокруг ульев множеством обломков и покрытую растущей топографией нечистот.
Дышать воздухом Галаспара было равносильно смертному приговору. Планета веками оставалась необитаемой, за исключением тридцати миллиардов душ, забитых в аркологии, покрывавшие поверхность мира подобно вулканическим конусам.
Ульи вздымались высоко, их шпили врезались в мутные облака планеты. Окон в наружных стенах не было. Прошли столетия с тех пор, как жители планеты — за исключением, разумеется, элиты — взирали на окружающий пейзаж. Ульи заточили внутри себя тела жителей Галаспара. Орден сковал их разум.
Внутри шпилей процветали хозяева империи. В них концентрировалось богатство планеты. И царила роскошь. Иерархия Ордена была твёрдой и структурированной, подобно ступеням пирамиды. Наиболее крупные и величественные помещения, равно как и наибольшее богатство принадлежали тем, кто обладал наибольшей властью. Это было не просто неизбежным результатом неравного распределения власти. Таков был закон.
Если бы и существовала идеология, изначально руководившая созданием Ордена, некая система верований, которая оправдывала бы действующую форму империи и облачала эту самую форму в одеяния чего-то, претендующего на роль морали, об этом давным-давно забыли — как и о существовании океанов. Никто не помнил, как именно развивался Орден, как он пришёл к власти и что он мог собой когда-то представлять. Даже составленные в явной одержимости хроники его правителей не уходили так далеко в прошлое. Орден превратился в идеальную тавтологию понятия силы. Те, кто находился у власти, были там просто потому, что были. Их права не могли подвергаться сомнению, ибо концепция «прав» была чуждой для Галаспара.