Любовники по несчастью

— Там пиццу привезли! — влетая ко мне без стука, сказал Егор.

У нас на фирме это вошло уже в традицию — каждый день я заказывала пиццу из той, самой любимой пиццерии Егора. Сначала одну, потом две, а сейчас по три, на всю нашу дружную компанию.

— Отлично, — ответила, закрывая крышку ноутбука, и потерла уставшие от чтения глаза.

— Ульяночка Александровна, шеф, все в порядке? — обеспокоенно спросил Егор за секунду оказавшись рядом с моим столом.

— Да, — я поднялась, выгибаясь в спине, и поправила юбку.

— Мне кажется, или он вырос? Уже заметно, — заулыбался Егор, кивая на мой живот.

И он да, действительно, вырос буквально за пару дней. Я довольно долго ходила с плоским животом, а тут раз — и округлость. Ещё, конечно, не такая большая, но уже понятно, что это не от переедания у меня такой животик.

— То ли ещё будет, — улыбнулась я и мы пошли на обед.

С работы я ушла ровно в шесть часов. Вышла на крыльцо делового центра и вдохнула ещё тёплый воздух полной грудью.

Уже осень. Конец сентября. Но ещё по-летнему тепло.

Спускаясь по ступенькам, я почувствовала лёгкое головокружение и тут же схватилась одной рукой за перила, а другой, по инерции, за живот. Постояла, отдышалась, и вдруг услышала рядом:

— Привет.

— Здравствуй, Гриша.

Странно, но за все это время, начиная с открытия моего турагентсва, мы с бывшим деверем пересекались лишь раза три, да и то видели друг друга мельком и издалека.

— Смотрю, тебя можно поздравить? — спросил он, уставившись на мой живот. — Отец Юра?

— Нет. Мой ребёнок не твой племянник, — ответила, невольно погладив живот.

Гриша, склонив голову, усмехнулся.

— А мы с Юлей расстались, она тебе говорила? — спросил он вдруг.

— Да, говорила, — не стала я притворяться, что не знаю.

Юля и Гриша сходили вместе на несколько свиданий, дальше поцелуев дело не заходило, ведь попутно за Юлей ухаживал ещё и Азат. И в конечном итоге она выбрала именно его. Я спросила как-то у сестры, чем ей Гришка не угодил. Ответ был прост: между нами нет искры.

Мы вместе с Гришей спустились по ступенькам и медленно пошли к парковке.

— И я скоро уезжаю. Вот сегодня отработал последний день, — сообщил мне Гриша.

— И далеко ты уезжаешь? — удивилась я.

— Друг в Питере фирму открыл, звал к себе. Но вот я и решился. Здесь меня никто и ничто не держит.

— А мама? Брат?

— Ты же знаешь, наши с ними отношения натянутые. Особенно сильно такими они стали, когда я во время вашего развода встал на твою сторону. Так что, думаю, пора мне уезжать.

— Надеюсь на новом месте у тебя начнётся новая жизнь, — улыбнулась я, останавливаясь возле своей машины.

— Надеюсь, — улыбнулся Гришка в ответ. — Всего хорошего, Ульяна. Счастья тебе и женского и материнского. Ещё я надеюсь, что зла на меня ты не держишь.

— Не держу, — снова улыбнулась и, в подтверждение своих слов, даже чмокнула Гришу в щеку.

Едва я переступила порог квартиры, как мне позвонила Юля.

— Ульянка, выручай! — звонко раздался голос сестры в трубке. — Я сейчас мчусь за Маруськой, а потом мне срочно надо быть на другом конце города, постоянная клиентка вызывает. Можно Маруся с тобой побудет?

— Конечно, привози, — дала я добро.

— Спасибо, спасибо, меньше чем через час буду!

Я сбросила звонок и устало прошла в спальню. Переоделась в уютные леггинсы и в укороченный топ. Затем направилась на кухню, посмотреть чем мне лучше накормить племянницу. А пока изучала холодильник, сама есть захотела. Только вот достала ни суп или котлеты, а баночку варёной сгущёнки. Боже, как же это вкусно! Я уже месяц слезть с неё не могла. Причём сгущёнку варила сама, как дедушка мне в детстве.

Вооружившись ложкой, я сунула её в банку и с наслаждением, смакуя, начала есть, одновременно медленно перебирая ногами и двигаясь в сторону гостиной. Туда я уже купила диван, на котором лежал и ждал меня бабушкин плед.

Но до гостиной дойти я не успела — в квартире раздалась трель дверного замка.

Чего-то быстро Юлька с Марусей…

Я распахнула дверь, совсем не думая и ничего необычного не ожидая.

Только вот за дверью были ни сестра с племянницей.

На пороге моей квартиры стоял Никита. С дорожной сумкой в руках и с рюкзаком на плече.

Я думала, что так бывает только в фильмах, но — я рот от удивления открыла и замерла, держа ложку и банку со сгущёнкой на уровне груди.

— Привет, — осторожно произнес Никита и попытался улыбнуться.

А я попыталась прикрыть живот. Однако этот мой жест лишь заставил мужчину посмотреть на мою естественную и нежную округлость.

Никита смотрел долго, сперва хмурился, но ни зло, а задумчиво, а затем выдал:

— Мой?

— Твой, — выдохнула я, опуская руки. — Проходи.

Никита переступил порог, поставил сумку и рюкзак у стены и застыл в прихожей, пристально меня рассматривая: лицо, шею, грудь и снова живот. Последнее рассматривал долго.

— Почему не сказала? — без упрёка спросил Никита. А я вдруг шмыгнула носом, чувствуя как глаза наполняется влагой.

Я была безумно рада его видеть. И кажется, до конца своим глазам не верила.

— Я узнала уже когда ты уехал, — чуть ли не шепотом ответила я. — Не хотела, чтобы ты возвращался только из-за ребёнка. А ещё боялась, что даже по этой причине ты возвращаться не захочешь.

— Глупая, — мило улыбнулся он и сделал шаг ко мне. Аккуратно коснулся плеча, словно боялся, что я оттолкну.

— Пойдем на кухню, — предложила я. Никита быстро разулся, снял куртку и пошёл за мной по узком коридорчику. Он сел за стол, я поставила банку со сгущёнкой на столешницу и включила чайник. — Так почему ты приехал? — отстраненно спросила я, оборачиваясь. Ну а вдруг мама нашла как с ним связаться? Она такое может. Или Карина?

— Понял, что мне тяжело…

— Понимаю. Другая страна, другой менталитет, правила, законы..

— Нет. Что мне без тебя тяжело. Я как-то утром проснулся и мне вдруг показалось, что ты рядом. Даже запах духов твоих почувствовал. А тебя рядом нет. И так хреново мне стало. А дальше — хуже. Ты мне каждую ночь снилась. Звала, манила к себе…

— Ты перестал писать и звонить, — капризно напомнила я. Никита виновато рассказал:

— Мы с новыми коллегами пошли однажды вечером в пабе посидет и там я потерял телефон. Все контакты, считай, испарились. А когда я их все же восстановил, я звонил тебе, но ты не ответила… Я подумал, все, обиделась. Начал искать тебя в соцсетях, но не нашёл ни одной похожей на тебя Владимировой Ульяны.

— Потому что я Анисимова, — хмыкнула я, вытирая ладонью глаза. — И надолго ты приехал?

— Навсегда. Я отработал пять месяцев, а должен был шесть, по контракту, но я все же пришёл к начальству и сказал, что хочу вернуться на Родину. Что меня тянет домой. Что моя работа позволяет мне жить там, где мне удобно. Они пошли мне на встречу. Мы заключили новый контракт, я продолжаю на них работать… — Он вздохнул, медленно и глубоко и, посмотрев мне в глаза, искренне сказал: — Я очень скучал. Ни по кому и никогда я так не скучал.

Как же мне было приятно слышать такое! Радостное сердце билось в груди.

— Я все понимаю. Я как снег на голову. Припёрся, не предупредил, у тебя, может, другая жизнь. Но, как только я сошёл с трапа самолёта — захотел приехать к тебе. Увидеть… Если можешь, прости. Позволь мне стать частью твоей жизни. И… позволь принимать участие в ее жизни, — он кивнул на животик.

— В ее? — зацепилась за это местоимение.

— Да? Я так сказал? Вырвалось, — он засмеялся. — Просто я всегда мечтал о дочке.

У меня слезы застыли в глазах, но я их проглотила и выдала:

— Что ж, твоя эта мечта сбудется. У нас будет девочка, я только вчера узнала.

— Серьезно? — обрадовался он, резко встал и, протянув ладонь, с осторожностью коснулся моего живота. И там внутри наше маленькое чудо отозвалось — толкнулось.

— Ты видела? — с детской радостью произнес Никита.