Любовники по несчастью

Никита поймал мои пальцы своей рукой, сжал. А потом поцеловал в середину ладони.

И больше мы не говорили.

Громче слов стали звуки страсти, которая как будто нахлынула на нас одновременно. Мы начали целоваться… чайник вскипел, но какой там чай, нам было уже не до него.

Я села Никите на колени, мой халат распахнулся, открывая кружево нижнего белья. Оно особо заинтересовало Никиту, ведь он, как иссушенный дикой жаждой, начал ласкать руками мою грудь, продолжая жадно терзать поцелуем мои губы.

Ох, это было так нестерпимо сладко. Сочно. Глубоко.

И мне словно ничего больше в этой жизни не надо. Только вот такая страсть, заставляющая забыть обо всем остальном.

С кухни мы переместились в спальню и, не включая света, упали на кровать. Избавили друг друга ото всей одежды. Всё это мы делали порывисто, нервно, с легким мандражом, как совсем юные и не опытные.

Сегодня я захотела быть сверху. Захотела контролировать весь процесс сама…

Села, с лёгкостью впуская в себя Никиту. А он надавил ладонями на мои бедра, затем повел рукой по моему животу вверх, на груди остановился, помассировал нежную кожу, при этом пощипывая упругие соски.

Я запрокинула голову назад, невольно посмотрела на стену.

А на ней, от света фонаря за окном, плясали наши тени, создавая иллюзию, что в спальне мы не одни. Это было странное ощущение, но удивительным образом будоражащее. Я наблюдала за нами, как будто со стороны, тем самым повышая градус наслаждения.

Я, пытаясь сдуть с лица пряди непослушных волос, тяжело задышала и ускорилась. Быстрее, острее, ярче…

Господи!

Это снова не секс. Это снова сумасшествие, переходящее в совершенное слияние. С умопомрачительной разрядкой.

Утром Никита ушёл.

Сказал, что ему надо приступать к новой работе, заказы неожиданно посыпались, кто-то узнал, что его собираются перекупить заграницу, а значит — он востребован.

А я созвонилась с консультантом мебельного салона, сделала заказ, оплатила, кредиткой, оформленный на маму. Кое-что у них уже было на складе и мне предложили забрать часть хоть сегодня, но только самовывозом.

Я начала искать компании по перевозкам, нашла свободную машину на сегодня. И к назначенному времени поехала на склад, чтобы встретиться там с грузчиками и проследить за своим заказом. Есть у меня такая привычка — все контролировать.

Пока ехала в машине уже в офис со мной связалась клиентка, о которой мне вчера рассказывал Егор. Мы пообщались, она настаивала и просила меня организовать её сестре тур, я пообещала помочь, чем и займусь уже завтра.

Затем мне написал Юра, напомнивший о том, что послезавтра он хочет забрать из нашей квартиры оставшиеся вещи. Я дала добро, после чего от будущего бывшего вдруг посыпались угрозы, что я нарочно рушу наш с ним общий бизнес. На это я отвечать ничего не стала. Я же не виновата, что несколько сотрудников хотят работать со мной.

А вечером Никита снова пришёл. Без звонка, но он мне и не был нужен. Я ждала, я чувствовала, что он придёт.

Как и на следующий вечер.

Днем мы работали, каждый занимался своим делом, а по вечерам мы придавались страсти. Безудержной, всепоглощающей, даже маниакальной.

И я не знаю сколько это будет продолжаться. Ведь мы не собирались и не начинали обсуждать то, чем мы занимались под покровом ночи.

Как будто каждый чего-то боялся.

Субботнее утро озарило спальню ярким светом.

Я сперва улыбнулась, но вспомнив какой сегодня день, резко нахмурилась.

Ничего хорошего от этого дня я не ждала. Ведь сегодня мне предстояла встреча с Юрой.

С Гурамом и Азатом я договорилась ещё вчера, что заеду за ними часов в двенадцать. Все-таки суббота и парням надо дать выспаться.

Никита спал рядом, положив свою руку на мою талию. Мне не хотелось будить его, но все за меня решил будильник. Он громко заверещал на полу, сообщая, что пора вставать.

Мужская рука тут же перестала меня обнимать. Никита лёг на спину, ну а я повернулась к нему.

— Доброе утро, — произнесла я тихо и положила голову и ладонь ему на грудь. Нежно, едва касаясь, погладила мужчину по голову животу.

— Доброе, — зевая, отозвался Никита.

И мне с одной стороны нравилось просыпаться с этим мужчиной, но недосказанность, подвешенное состояние наших странных отношений — все это начинало глодать.

Я привязываюсь, физически, а эмоционально между нами словно стоял барьер. И я не знала надо ли его разрушать или пока оставить все, как есть.

— Кофе? — предложил Никита. Я чувствовала в нем напряжение, мне даже показалось, что он сейчас возьмёт и уберёт мою руку с своего тела. И мне бы это точно не понравилось.

— С удовольствием.

Никита выдал нечто похожее на улыбку и, убирая с себя одеяло, поднялся с постели.

Я наблюдала как он одевался. Торопливо и сонно. Мне нравилось на него смотреть — на крепкие руки, рельефный бок…

— Все, что между нами, это же не серьезно?

Вот какого черта?!

Вот почему я не удержалась и спросила это?

Словно и я не произнесла эту фразу.

Никита замер, разглядывая меня. Медленно, по сантиметру.

— Ты мне скажи, — ответил он.

— Если бы я знала, то не спросила бы.

— А как хочешь ты?

— Не знаю.

И это было честно. Но лишь наполовину.

Потому что я поняла, что боюсь. Что Никита ответит на вырвавшийся у меня вопрос утвердительно. От этого и самой до конца раскрываться страшно.

Может я ещё и не люблю. Мне вообще всегда казалось, что любовь, настоящая любовь, это не порыв и не пресловутая химия. Это то, что проверяется временем, это то что проявляется заботой, уважением и пониманием.

И из всего из этого у меня пока было лишь одно — уважение. И отчасти из-за него я не хотела показаться Никите навязчивой. Я хотела, чтобы он сам понял, а главное сказал мне, что чувствует и хочет. И не потому что его заставляют.

Я немного юлила в своих ответах. Никита, возможно, тоже.

Но если есть шанс для первого шага, кто его должен сделать?

Кому страшнее?

— Я тоже не знаю, — произнес тихо Никита. — Наверно нужно чуть больше времени.

— Наверно.

Он улыбнулся, мимолетно и беспечно, и вышел из комнаты.

А мне так нестерпимо захотелось плакать! И я сама не понимала из-за чего именно. На грудь давила странная тревога. Как от безысходности. Обреченности.

Но я не позволила себе слез, тем более, по сути, без повода. Если кто и виноват, что слезы просятся, то только я сама.

Мне надо до конца в себе разобраться, а уже потом лезть к человеку.

Я тоже встала, вышла из комнаты и направилась в ванную. Несколько минут стояла под душем, пытаясь успокоиться и отпустить все нехорошие мысли.

Когда я вышла из ванной комнаты, то увидела как на кухонном столе дымятся две чашки с кофе. А Никита стоял возле окна и смотрел на пустынную улицу.

Я зашла, села за стол.

— Ульяна, — Никита произнес моё имя нежно и ласково, — мне хорошо с тобой. Очень. Ты замечательная. Но…

Он обернулся, шагнул ко мне. Опустился передо мной на корточки и взял мои ладони в свои руки.

— Я скоро уеду, — на его лице улыбка, а в глазах грусть.

— Я помню.

— Это мой шанс.

— Я знаю.

— То время, что у нас есть до отъезда… его с одной стороны очень мало. А с другой стороны может оказаться и чересчур.

Хоть он и не договаривал, но я понимала, что Никита имел в виду.

— Но оно у нас же есть, да? — нежно спросила. — Ведь и мне с тобой хорошо.

Никита снова улыбнулся, на этот раз благодарно, а затем выпрямился и сел рядом.

Мы, не сговариваясь, одновременно потянулись за чашками, сделали по маленькому глотку кофе.

— Мне сегодня поехать с тобой? — неожиданно сказал Никита. И мне было приятно слышать подобное.

— Я уже договорилась с Гурамом и его другом, как и в прошлый раз. Юра, конечно, сильно бы растерялся, увидев тебя и это было бы забавно. Но…