Страница 32 из 67
Дверь открывается без лишнего шума, без вопросов. Судя по всему, Ройх просто глянул в глазок и провернул ключ в замке, чтобы убедиться, что я приползла к нему на брюхе.
– Доброе утро, – голос его звучит возмутительно пресно.
– Не очень, – моя улыбка выходит кривой и кислой, – я пришла к вам с просьбой, Юлий Владимирович.
Господи, как же это… Унизительно! Его просить!
Хочется оглохнуть, лишь бы не слышать собственный голос.
– Мне нужно уехать. Каролина гуляет с няней. Не могли бы вы их подстраховать, Юлий Владимирович? После вчерашнего я вижу поводы для волнения.
Конечно, зря я это! Сама себя накрутила наверняка! И вообще… И вообще можно было сказать няне, чтобы дома сидела с Каролиной. День можно и без прогулки пережить. А там приехал бы Кир…
Правда, Карамель без прогулки не любит, Карамель без прогулки бесится и разносит дом. Но, наверное, мы бы выжили…
– Антон! – Ройх окликает пасынка негромко, но я все равно вздрагиваю как от пощечины. Тяжелеет отброшенная за плечо сумка с деталями сломанной шкатулки.
И парнишка, который на голос Ройха высовывается в коридор, зыркает на меня с лютой ненавистью, подмахивает моему чувству вины.
– Обувайся, – спокойно произносит Ройх тем временем, – мы погуляем во дворе.
– Не хочу гулять, – тут же ощетинивается Антон и снова прожигает меня колючими своими глазами, – что там делать?
– Я мяч вчера купил, – не моргнув и глазом отбивает Ройх, – и его надо обновить. Ворота видел во дворе?
Мальчик морщится, кривится как-то болезненно, но шагает к брошенным в прихожей светлым кедам.
Вот вроде и не смотрит, а от неприязни, что от него веет, у меня медленно, но верно начинает гореть лицо.
Можно ли назвать это переговорами?
Да, возможно.
И можно даже сказать, что я обошлась малой кровью, мне не пришлось ни упрашивать Ройха, он просто без лишних слов согласился выполнить мою просьбу.
Даже цену не назначил.
А я ведь ожидала чего-то такого!
И жду.
А он молчит.
Всю поездку с восьмого этажа на первый я слышу только пыхтенье Антона, отгородившегося от меня мячом.
Под конец не выдерживаю – бросаю взгляд Ройху в лицо, и тут же об этом жалею.
Оказывается, все это время он не спускал с меня своих чертовых глаз. Стоял. Таращился. И я буквально столкнулась с ним глазами!
Черт!
Ожидаю усмешки, подколки, хоть чего-нибудь. Но… Он все так же молчит. И даже выходит из лифта первым, избавляя меня от необходимости чувствовать его взгляд своей кожей.
Антон боком-боком – к врагу тылом не поворачивается – но все-таки стремительно вылетает следом.
Шагаю за ними – изо всех сил глушу внутренние вопли.
Я еще могу не допустить его до Карамельки. Могу остановить. Прогнать! Самой уехать наконец! На другой конец города, или просто в другой дом!
Могу.
Снова сбежать, снова все разрушить.
Сравнять с землей хрупкий мирок, который с таким трудом удалось отстроить за эти три года.
Так увлекаюсь внутренними заламываниями рук, что не замечаю, как Ройх останавливается на верхней ступеньке крыльца. Налетаю на него, как волна на камень. Отшатываюсь тут же, одаряя обернувшегося мужчину возмущенным взглядом.
Он пожимает плечами.
Пожимает плечами!
У меня, между прочим, в ноздрях зудит от его чертова парфюма, а он плечами жмет!
– Давайте оговорим правила, Юлий Владимирович, – произношу максимально жестко, дабы даже не думал гнуть свою линию, – вы не будете подходить к моей дочери без необходимости. Не станете с ней разговаривать или играть. Только наблюдаете. Издалека. Согласны?
Нет. Он не согласен. Я вижу, как стекленеет его взгляд от моих условий. И снова собираю всю свою внутреннюю силу воедино, чтобы давать ему отпор, а Ройх… Кивает. Просто кивает. Что?
– Для первого раза мне будет достаточно, – произносит он, и я чувствую сухой, жесткий наждак в его голосе. Ох, сколько возражений он в себе задавил! Неожиданно! Но вообще не повод давать слабину.
– Не для первого раза, а для единственного, – отрезаю я, – завтра приедет Кир. Больше мы вас не побеспокоим, Юлий Владимирович.
В темных глазах, что впиваются в мое лицо, люто бушует кипящее море.
И снова, и снова я жду его возражений, жду начала нашего сражения. А слышу…
– Мне казалось, ты торопилась, Катя.
Не показалось. Я и вправду торопилась. Хотела успеть в больницу к Аньке до обеда. И в мастерскую тоже.
– А вы…
– Я тебя услышал, – Ройх откликается бесстрастно, – не приближаться. Не беспокоить. Защищать принцессу с рвением дракона. Будет сделано, Холера. Можешь быть спокойна!
Могу ли я быть спокойна?
Очень в этом сомневаюсь. И глядя в спину Ройха, который вместе с пасынком шагает в ту же сторону, где уже восторженно подпрыгивает на качелях Конфетка – я сомневаюсь все сильнее.
И все-таки мельком проскользнувшая в моей голове мысль приходится мне по вкусу.
Этот дракон определенно не даст в обиду мою принцессу.
Лишь бы сам ей не навредил! От этого страха у меня внутри все ходуном ходит.
Глава 17. Катя
– Ай-ай, какая вещь, – Яков Петрович восторженно цокает, скользя пальцами по затейливой резьбе на отлетевшей стенке шкатулки, – раритет. Катюша, как вы достали такую прелесть?
– Это не моя прелесть, – я виновато шмыгаю носом, – была бы моя… Мне бы, наверное, было чуточку полегче.
– Ну разве что самую чуточку, – старый мастер бросает на меня укоризненный взгляд, – такие вещи нельзя ломать и не умирать со стыда. В них обычно хранятся драгоценные бабушкины сережки с яхонтами.
– С бриллиантами, что ли? – мой внутренний синхронный переводчик работает быстрее, чем я соображаю.
– С яхонтами, – сварливо поправляет меня Яков Петрович, – эти ваши брильянты пусть хранятся в сейфах. А с такими вещами надо культуру даже в мыслях соблюдать.
– Сможете починить? – с замиранием сердца смотрю, как крутится в пальцах серебристый барабанчик от музыкального механизма.
– Посмотрим, посмотрим, – Яков Петрович надвигает повыше очки, нацепляет налобник с лупой, склоняется над вскрытым механизмом. Что-то там ковыряет длинным тонким шилом.
Я жду его диагноза, замирая сердцем, как будто это он сейчас решает – не отрезать ли мне руку.
– У вас новый поклонник, душа моя? – мягко уточняет Яков Петрович так буднично, не отвлекаясь от своего процесса.
Я аж икаю от неожиданности.
– С чего вы взяли?
– Один юноша уже двадцать минут зависает в витрине магазина напротив моей мастерской. Пришел аккурат вслед за вами. Сомневаюсь, что эта кружевная комбинация, которую он так долго изучает – в его стиле. Всякое, конечно, происходит в этом вашем двадцать первом веке, но все-таки…
Думать предпочитаю, стоя на месте. Высунусь – наверняка спугну. А так, оно хотя бы не знает, что я уже в курсе о слежке.
– Высокий такой? Темненький? На обезьяну похож?
Увы, но лучшего сравнения Герасимову было подобрать сложно. Я бы и рада проявлять толерантность к парню подруги – ну или бывшему парню, без разницы, но тяжелая челюсть и приплюснутый нос не оставляли моим сравнениям выбора.
Кажется, Яков Петрович, даже глаз не поднимает. И все-таки чуть приподняв шкатулку повыше, чтобы лучше рассмотреть механизм, он задумчиво произносит.
– Да, сходство этого юноши с нашими доисторическими предками определенно налицо.
В первую секунду – остро жалею, что поддалась порыву и оставила Карамельку с Ройхом. Зачем, если Герасимов выбрал меня? Но…
С другой стороны, может, потому и выбрал, что кажусь легкой мишенью?
Каро под охраной Ройха, связываться с ним Илья струсил еще вчера. Блин, и куда наши доблестные правоохранители смотрят? Чисто теоретически в нашем районе полно камер, по которым можно отследить настойчивого придурка.
– Так вы меня спасете, Яков Петрович? – вижу сдержанный кивок, тут же преисполняюсь надежды и нетерпения. – А как быстро? Завтра? Послезавтра?