Страница 13 из 90
Упомянутая ранее оружейка обнаружилась в конце длинного холла, рядом с выходом на лестницу круглой башни. Наверняка, в лучшие времена крепости — это был или кабинет управляющего, или место с каким-нибудь ритуальным назначением, если всё же считать здание храмом.
Битые доспехи Даджой свалил прямо на пол, а вот ружьё с патронами заботливо поместил в узкий деревянный шкаф с ещё несколькими мушкетами или чем-то на них похожим. Тут имелись и стойки с мечами, и бочка с разнообразным древковым оружием, торчащим во все стороны. Всё, что хранилось в открытом виде, имело неприглядные отметины, будь то ржавчина на металле или тёмное пятно на ткани поддоспешника, валяющегося в углу.
Подоспевший Батя проинструктировал:
— Получишь обратно при необходимости. Ну или если всё же надумаешь свалить раньше последней пристани.
Личная комната, или «келья», оказалась каменной коробкой с высоким потолком. Площадь — примерно четыре на четыре метра. Из удобств — деревянная кровать с наваленной кучей соломы, стол, стул и небольшой камин. Через окно проникает много света, но чёрный материал пола и стен, как будто поглощает каждый луч. Хорошо, что хоть стекло в раме имеется.
— Накидку свою замочи. Воду можешь в пруду на заднем дворе набрать. В нём только стирать не вздумай, мы оттуда пьём и моемся. Вёдра и корыта на кухне, можешь брать для всех нужд.
Убедившись, что в коридоре нет лишних ушей, Макс решил удовлетворить накопившийся интерес:
— А вы этой крепостью управляете или… Ну… То есть… Дядька Сергий, согласился, что до последней пристани я с вами. Что это за орбита такая странная у острова? Не кольцо, что ли? — как правильно сформулировать вопрос, парень не знал, потому что сама идея подконтрольной твердыни или незамкнутой орбиты, для него была сродни управляемому дождю или концу неба.
— Нет никакой орбиты у нас. Если прям нужно, то у Бати и спрашивай. — отмахнулся гигант. — Давай с тряпкой своей разберись и дуй костёр разжигать, мы со вчера не ели ничего. Ты, если я не ошибаюсь, тоже. — он усмехнулся и подмигнул, намекая на то, что парня с прошлой ночи держали привязанным к столбу, а потом таскали по лесу.
Как ни странно, но мысль об этом вызвала улыбку и у самого бывшего пленника. От неприятного положения остались только свежие воспоминания и следы от верёвок на запястьях. А ещё, необъяснимая радость, что это оказалась не та крепость и не те чёрные бандиты, что напали и разрушили его дом.
Если поначалу Макс опасался ударить в грязь лицом, в плане готовки, то потом вздохнул одновременно с облегчением и огорчением. Для кулинарных изысков не имелось ни средств, ни ингредиентов.
По всей видимости, дела у банды шли не самым лучшим образом. Из доступных продуктов были только два мешка разных круп. И если одна из них — гречка, не вызывала никаких вопросов, то во второй парень уверен не был: в его родной деревне пшеном кормили разве что цыплят.
— Великий Свет! Да застирай ты уже свою тряпку! Потом с костром возиться будешь! — возмутилась Венга.
В храмовом холле вокруг стола уже расселась почти вся компания. Не было только Лайонела.
— С такой погодой кровь не высохнет! Протухнет — от вони не избавишься!
— Да что ты пристала к нему? — Даджой попробовал урезонить девушку.
— Сам разберётся. — добавил Кеншин.
Но, всё же решив прислушаться к мнению старшей, Макс стащил пончо и кинул в наполовину полное ведро, стоящее рядом с кострищем.
Венга замерла. И без того большие глаза девушки стали ещё шире. Она отчеканила по словам:
— Это — чистое ведро! В нём мы носим воду ТОЛЬКО для готовки!
Кажется, никто из мужчин не разделял её волнения о кухонной гигиене.
— Да что ты шумишь? Нормально же всё! Гречка на бульоне будет! — прокомментировал Батя.
Громоподобным урчанием шутку поддержал желудок Даджоя. А остальные дружно рассмеялись выходке исполинского организма.
Окончательно ситуацию разрядил Лайонел. Он пришёл из жилого блока и нёс в руках бутылку с прозрачной жидкостью и кусок сала с прослойкой. Что правда, второго было совсем мало, может быть по паре-тройке маленьких ломтика на едока. Хотя, на закуску горькой больше и не требуется.
— Можно в кашу для вкуса кинуть или на жиру разжарить потом! — не имея застольного опыта, Макс не сориентировался от слова «совсем».
— Я тебе разжарю! — возмутился Батя, но Венга немедленно его перекривляла, вызывая ещё больше смеха у мужчин:
— Чего шумишь, Папаш? Каша на бульоне нормальная получится!
Когда еда уже была готова, парнишке всё-таки дали время застирать пончо. Что примечательно, никто даже не протянул рук к еде, пока юный кашевар не справился и не сел за стол.
Только тогда Лайонел стал разливать самогон в посуду. У всех — разную. Где ещё, кроме как за столом странствующей банды, могли встретиться в одном тосте хрустальный бокал, мятая кружка из непонятного белого металла, надколотые глиняные рюмки и низкая фарфоровая пиала для чая.
— Куда ты ему наливаешь? — возмутился Даджой. Его вполне логичный вопрос развил Кеншин:
— Макс, сколько тебе вёсен?
— Э.. В каком смысле? — не понял он необычной формулировки простого выражения.
— Да что ты… Тфу! Понятия вот эти твои бабские! Вёсен… — Батя перекривлял, мотыля руками в воздухе. — Листопадов тебе сколько уже?
Непонимание на лице мальчишки правильно истолковал только гигант:
— Они интересуются — сколько тебе лет? Ну или зим. Как на твоём родном острове счёт годов называется?
— Я понял. Недавно шестнадцать исполнилось.
— А совершеннолетие когда? Ну там… Девок замуж, когда у вас выдавали, а парней — женили? — свои пять медяков вставила и Венга.
— С семнадцати. — Макс соврал.
Нехотя он признался себе, что ему внезапно захотелось выглядеть старше. При чём, не так, как это бывало перед соседями и друзьями, а в глазах именно этих людей.
А вообще, насколько он знал, на всей их плоскости формальное совершеннолетие наступало с восемнадцати зим. Но особым праздником это отмечалось только у девушек. Юношам же приходилось ждать становления мужчинами и торжества по этому поводу, аж до двадцать первой зимы. Хотя многие к тому моменту уже были женаты, а некоторые и детьми обзаводились. С барышнями ситуация обстояла также.
— Значит ждёшь ещё год. — заключил Лайонел и поднял свою рюмку. — Сегодня мы сделали плохое дело. Пусть Бездна станет им бесконечной колыбелью.
Лица мужчин помрачнели. Кто-то громко вздохнул. Каждый молча думал о чём-то своём, вспоминая прошедший день.
— Не чокаясь… — прохрипел Батя и опрокинул кружку с горькой под пышные седые усы.