Ночь беззакония (ЛП)

Нет. Я не могла потерять его.

Но я не могла смириться с мыслью, что те другие девушки могут быть пойманы.

— Они поймают их. — Мой голос дрожал.

Каспиан выдержал взгляд, взяв мое лицо в свои руки. — Поймают. — Его глаза смягчились. — И мы сделаем все возможное, чтобы найти их и освободить.

Было ли это вообще возможно? Обладал ли он такой силой?

Сколько времени это займет? Через что придется пройти этим девушкам, пока их найдут?

Я закрыла глаза и кивнула, потому что знала, что Каспиан прав, и поверила ему, когда он сказал, что постарается им помочь. — Хорошо. — Он не оставил мне выбора, если только я не хотела прыгнуть в воду и плыть обратно к берегу.

Как только мы удалились от леса на достаточное расстояние, две другие фигуры стянули капюшоны.

Я вскинула голову. — Линкольн? — Я посмотрела между ним и Каспианом. — Вы вместе участвовали в этом?

Он откинул голову назад и улыбнулся. — Кто-то должен был убедиться, что он не облажается.

Чендлер отвлекся от управления лодкой достаточно надолго, чтобы снова взглянуть на меня. — Да. Именно для этого я здесь. — Он ухмыльнулся.

— Как ты узнал, где меня найти? Как ты...

Каспиан усмехнулся и убрал волосы с моего лба. — Мы поговорим об этом позже. Сейчас я собираюсь вытащить нас отсюда. Я все подготовил. Самолет ждет на взлетной полосе. С нами все будет в порядке. — Он снял капюшон и прижал меня к своей груди. — Другого пути не было.

Он говорил о Халиде.

Я смотрела на него, на его точеную челюсть и пухлые губы, которые идеально подходили для поцелуев или шептания пошлых вещей мне на ухо. Карие глаза с легким оттенком янтаря, глаза, которые таили в себе темные обещания и ничего не выдавали, пока он сам этого не захочет. И я увидела его — действительно увидела. Он был наслаждением и болью. Жестокость и нежность. Мир и хаос. Тьма и свет.

Он был отражением меня.

— Знаю.

— Теперь ты боишься меня? — В его голосе звучала боль, которая обволакивала и пронзала мое сердце, как шипы на лозе.

— Нет. — Кровь, злость, боль — все это не имело значения. Я знала только одно: где бы он ни был, я тоже хотела быть там. Если бы ему нужен был огонь, я бы стала дождем. Если ему нужен меч, я стану его щитом. На земле не было силы сильнее той, что была между нами. Даже целый океан не смог бы разлучить нас. С того момента, как он впервые поцеловал меня, моя душа была дома. — Я влюблена в тебя.

Если быть честной, я была влюблена в него с шести лет.

Истощение и эмоции настигли меня, и я позволила себе растаять в его объятиях. Он прижался губами к моему лбу и прошептал — Я тоже влюблен в тебя. И всегда любил.

Это было последнее, что я запомнила, прежде чем проснулась от того, что он нес меня на руках в частный самолет.

ГЛАВА 27

Киптон

Киптон Донахью

Несмотря на монументальную ошибку Халида — ублюдок пошел и убил себя — церемония в Роще прошла успешно. За хорошим бурбоном и еще более хорошим минетом мы заключили сделки и союзы, которые никогда не были бы заключены в конференц-залах или офисных зданиях. Так это делалось всегда. С самого начала просвещения человечество нуждалось в группе лидеров, которые направляли бы его, руководили им, держали в узде. Так же, как родители опекают ребенка. Мы не позволяли им есть слишком много, тратить слишком много, иметь слишком много. Миру требовался баланс, и мы дали его им.

Люди, как общество, были ленивы. Если один человек говорил, что небо голубое, а другой, что оно серое, человечество тратило больше времени на споры о том, кто прав, чем на то, чтобы выйти на улицу и выяснить правду самостоятельно. Истиной было то, что мы им говорили. Истина была нашей работой, а не их.

В этом и заключалась суть Братства Обсидиана .

Существовал порядок, и мы делали то, что должны были делать, чтобы сохранить его, не взирая на жертвы.

Я застегнул верхнюю пуговицу пальто, затем потянул за рукав, поправляя запонки.

Грейс, наша экономка, встретила меня на кухне и протянула чашку кофе крепкого и черного, как раз такого, какой я люблю. Я дружески шлепнул ее по пухлой, круглой попке, когда она уходила, — как раз так, как она любила.

Под одним из шкафов я установил маленький телевизор, чтобы всегда начинать свой день с утренних новостей, нажал на пульт, и экран ожил.

Я встал перед кухонным островом и сделал глоток кофе, не садясь. Ранние утренние встречи не оставляли времени на завтрак, а сегодняшняя встреча была первоочередной. Горячая жидкость согрела мое горло.

Джоанна, моя любимая ведущая утренних новостей, стояла перед экраном с торжественным выражением на своем великолепном лице. Жаль. Она была такой красивой, когда улыбалась.

— Поисково-спасательная операция завершилась сегодня утром с трагическими результатами после крушения самолета Gulfstream G100 в субботу вечером. По сообщениям, частный самолет направлялся на Барбадос, когда у него отказал двигатель и он упал примерно в шестидесяти милях от места взлета. Среди пассажиров были Каспиан Донахью, наследник знаменитой нефтяной династии Донахью, и Татум Хантингтон, младшая дочь сенатора Малкольма Хантингтона. Также среди пассажиров был принц Халид Фалих из Саудовской Аравии. По слухам, Фалих был близким другом семьи. Также сообщалось, что три члена экипажа не выжили в катастрофе. В четверг на кладбище Грин-Вуд состоится частная панихида.

Я прочистил горло и выключил телевизор, оставив остатки кофе на стойке нетронутыми.

Это было то, кем мы были. Это было то, кем я должен был быть.

Я пытался научить этому Каспиана, но он был слишком упрям. Он не должен был идти за ней. Хотя я знал, что он это сделает. Он позволил своим чувствам помешать ему, и сыграл прямо в мою ловушку. Он был безрассуден, необучаемым и не заслуживал тех привилегий, которыми его наделили.

А я заслужил.

***

Миниатюрная блондинка улыбнулась мне, когда я вошел в кабинет. Ее оценивающий взгляд закончился одобрением и мне понравилась ее улыбка. У нее был чертовски привлекательный рот. Если бы она знала, что я собираюсь выйти отсюда на три миллиарда долларов богаче, она бы упала на колени, даже не спрашивая меня.

— Киптон Донахью для судьи Фланнери.

Мгновением позже судья вышел из своего кабинета, чтобы поприветствовать меня. — Мистер Донахью. Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования. Такая трагедия.

Играл роль скорбящего отца в течение трех дней. В этот момент я мог бы получить Оскар.

Я закрыл глаза и коротко кивнул, как бы в знак памяти, затем глубоко вдохнул, успокаиваясь, и снова открыл их. — Спасибо. — Я говорил тихо.

Он похлопал меня по плечу. — Пойдемте в мой кабинет. — Он взглянул на блондинку. — Подержите мои звонки.

Она кивнула, затем вернула свое внимание на меня, пока мы шли прочь. Я бы точно поставил ее на колени позже.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал судья, жестом указывая на одно из коричневых кожаных кресел перед своим столом.

— Знаю, что это может показаться неуместным, но время сейчас такое, вы понимаете. — Я расстегнул пуговицы пальто и устроился поудобнее.

Судья Фланнери устроился в своем кресле и поправил галстук. — Конечно.

— Значит, документы в порядке? Для траста?

Поскольку Каспиан умер, а других наследников нет, траст автоматически перешел ко мне.

Он тяжело сглотнул, затем прочистил горло. — Боюсь, что активы уже распределены.

До этого момента терпение было моим лучшим другом. Я ждал этого момента двенадцать лет, просыпался каждое утро, предвкушая власть, которую буду держать в своих руках. Я жертвовал своей кровью ради нее. Терпение исчезло в облаке дыма вместе с его словами.

Пот выступил на моей спине и ладонях, и я ударил кулаком по деревянному столу, стоящему передо мной. — Это невозможно. — Я убедился в этом. Я убил за это.

Дверь кабинета открылась, и с каждой стороны появился вооруженный офицер полиции. Очевидный намек на то, что эта дискуссия не подлежит обсуждению. Они были не настолько глупы, чтобы арестовать меня. Я бы вышел в течение часа, и ни один из них больше никогда не работал бы.