Страница 47 из 55
Он не тот парень с большими мечтами, чем люди думают, что он способен осуществить, не тот парень, который позаботился обо мне, когда я испугалась и осталась одна под дождем, не тот, кто целовал меня так, будто я значила для него весь мир.
Нет. Все это была самая старая ложь в мире, на которую я купилась, хотя знала, что лучше.
Пока я лежу здесь, я не могу сильно злиться на Мариссу за то, что она добивается того, чего хочет. По крайней мере, она честна в этом, все это время говорила, что планирует вернуть Лукаса. Лукас — тот, кто лгал мне, и тот, кто бежал прямо к ней.
То, что я ослабила бдительность по отношению к Лукасу, было неправильным выбором. Теперь я знаю, что не повторю эту ошибку.
Марисса и вся школа могут получить своего самодовольного спасителя. С меня достаточно.
Я буду защищать себя единственным способом, которому научился. Я буду оставаться в безопасности по ту сторону объектива камеры. Вовлеченность означает упустить общую картину. Это приводит только к боли и предательству.
Школа стала отстойной на несколько дней. Люди, которые когда-то называли меня ханжой, потому что я злилась из-за того, что Лукас украл мой первый поцелуй, теперь активно пускают слухи, чтобы доказать, какая я шлюха, благодаря распространению селфи, которое Лукас послал Картер.
Милые двойные стандарты, не правда ли?
Они все абсолютные идиоты.
Но не их бред меня раздражает, а то, что у меня щемит в груди, когда я вижу Лукаса в коридоре.
Даже когда я решила быть сильной, это легче сказать, чем сделать. Контролировать тоскливый позыв моего сердца, когда я вижу его, невозможно.
Мое гнилое сердце не принимает расставания с Лукасом. Маленький буйный ублюдок.
К сожалению, мне придется терпеть его до конца недели. Выпавший снег вскоре растаял, когда потеплело. Никаких снежных дней, чтобы хоть на минуту отдохнуть от Лукаса. Он бросает взгляд в мою сторону, но как только видит меня, на его лице появляются ворота, не позволяя мне проникнуть в его мысли. Лукас опускает челюсть, возвращая свое внимание к шуткам с Девлином и Коннором.
Думаю, он не так уж сильно хотел поговорить со мной. С его стороны было галантной попыткой притвориться на пять минут, что он порядочный человек. Похоже, я была права, заблокировав его номер.
Единственный плюс — это наблюдать издалека, как Лукас обходит Картера стороной.
Дома я могу притвориться, что все в порядке. Мама с папой увлекли нас с Алеком каким-то сериалом Netflix, загадкой убийства, которая заставила всех нас прильнуть к телевизору после ужина. Когда они оба засыпают на диване, мы с Алеком поднимаемся наверх и идем в свои комнаты.
— Привет. — Алек останавливается у своей двери. Он ковыряется в дверном косяке. —Подожди секунду.
— Что?
Алек следует за мной в мою комнату. — Ты теперь крутая?
— Крутая? Ты, о чем?
Я беру стопку квадратных отпечатков с тумбочки и опускаюсь на кровать, чтобы приклеить свои новинки на стену. Фотографии, на которых изображен Лукас, все еще лежат в ящике.
Кровать сдвигается, когда Алек садится.
— В школе, дело с Лукасом.
Я пожимаю плечами.
— Он приходил как-то ночью, когда ты плакала в ванной. Я не пустил его. — Когда я ничего не отвечаю, Алек продолжает. — Должен ли я ударить его?
Я смотрю на него через плечо. — Зачем тебе бить своего друга, Алек?
Он пожевал губу, его лицо озабочено.
— Я был дерьмовым братом.
— Предупреди СМИ, — невозмутимо я говорю.
— Серьезно, Джем. — Он придвигается ближе и тыкает меня в лодыжку, пока я возвращаюсь к своей задаче. — Мне хочется ударить его каждый раз, когда я вижу, как он смеется с парнями. Он обращался с тобой как с дерьмом, и ему все сходило с рук.
— Богатый, популярный, защитник. — Я отмечаю каждое из них на пальцах. —Привилегированный до невозможности. По сути, неприкасаемый бог среди людей.
— Ладно, можешь отложить сарказм крутой девчонки на пять минут? Я хочу знать, что поможет тебе почувствовать себя лучше, видел, как ты все еще смотришь на него.
Мои плечи опускаются. — Почему ты хочешь помочь именно сейчас? Ты был то горячий, то холодной с тех пор, как мы переехали. Я говорила тебе, Мэтт никогда не спрашивал...
Мой голос трещит, и я останавливаюсь.
— Я знаю, — торопливо говорит Алек, голос хриплый. — Я знаю. Я хуже всех. Я должен был поверить тебе. Я думаю...
Бросив свои отпечатки, я поворачиваюсь к нему лицом. Одна рука запуталась в его волосах, а его широко раскрытые глаза смотрят в пустоту.
— Я не знал, как с этим справиться. — Он поднимает ладонь вверх, когда я открываю рот, чтобы бросить еще одну язвительную реплику. — Я знаю. Это не очень хорошее оправдание. Нет никаких оправданий. Очевидно, что для тебя все было хуже, ведь это действительно случилось с тобой. Не знал, что сказать, и не хотел, чтобы все изменилось. Нам всем было весело вместе. Он был моим лучшим другом. Я не знал, как переключиться на ненависть к нему в одночасье от твоего имени.
Я хмуро поджимаю губы. Алек поднимает свой измученный взгляд, чтобы встретиться с моим.
— Сейчас я прошу прощения за то, что был придурком из-за этого. И за этот год, с тех пор как мы переехали. — Алек вытирает лицо. — Я возмущался, что нам пришлось покинуть наш дом. Я был оторван от всех. Но здесь классно и я не должен был ненавидеть тебя.
Эмоции переполняют меня и смыкаются в горле. Я фыркаю, и он поднимает глаза.
— О боже. — Он выглядит потерянным, но искренним. — Не плачь. Пожалуйста.
Я хлопаю в ладоши, когда текут слезы, Алек вытирает их рукавом.
— Не плачь. Все будет хорошо.
Водянистый смех покидает меня. — Крутые люди тоже плачут.
— Да. Ты права. — Он обнимает меня. — Мне жаль.
Слезы бегут сами собой, пока я прижимаюсь к Алеку. Я отступаю с противным хлюпаньем, вытирая нос рукавом.
— Все в порядке. — Я стучу кулаком по его колену. Это не сотрет его действия и бездействия, но теперь он извиняется. — Спасибо, что извинился. И за то, что понял, что ты задница.
Алек фыркнул.
— Да. Я действительно такой, Джем. Боже, когда я увидел, что ты прошла через то же самое, только в этот раз еще хуже... это съело меня, но я боялся.
— Ты не хотел, чтобы после того, как они приняли тебя, они приравняли тебя ко мне?
Он пожимает плечами. — Я обещаю, что теперь буду лучше, буду лучшим братом.
Услышав его слова, у меня потеплело на сердце. Я скучала по нему. У нас было так много общих веселых вещей, но, когда мы переехали сюда, они исчезли.
— Круто. — Я предлагаю ему улыбку. — Знаешь, как ты можешь по-настоящему загладить свою вину?
— Клубничный молочный коктейль и картофель фри?
— Да. Большой картофель фри. Может быть, две большие картошки. — Я делаю хватательные движения когтистыми руками. — Дай мне всю картошку.
Алек фыркает и пихает меня. — Хочешь пойти сегодня вечером?
— Конечно.
Я скатываюсь с кровати, чтобы натянуть джинсы и найти свою куртку.
— Знаешь, сегодня вечером будет вечеринка. — Алек встает с кровати, пока я роюсь в своей одежде. — Единственный способ показать Святому, что ты не хрупкая вещь, которую он сломал, — это появиться.
— Я не знаю, Алек. Мы с вечеринками до сих пор не разговариваем, и я начинаю волноваться в такой атмосфере.
— Но ты можешь показать им, что тебе наплевать на то, что они о тебе думают. Я прикрою тебя.
— Мне и так на них наплевать.
— Знаю, но они все думают, что переиграли, собираешься позволить им сломить тебя?
Я размышляю над этим, складывая и перекладывая свитер, который я достала. Он не ожидал, что я появлюсь на его вечеринке после того, как я боролась за то, чтобы избежать их.