Страница 23 из 25
Глава 7
Глава 7. Сердце склеил, Крис?
Словно паря на крыльях под горячим солнцем, но с ветерком, являю коробку конструктора.
— Как ты это делаешь? — Ахает Имиретта.
— Ловкость рук, — выделываюсь и начинаю открывать упаковку.
— А как же резерв? С таким успехом я точно до вечера не вернусь! — Восклицает, но в голосе ни грамма сожаления.
Было бы не плохо, если бы ты до утра осталась, малышка.
— Сделай хоть раз то, что хочешь, а не то, что должно, — выдаю и вынимаю пакетики с деталями. А следом и каталог.
У суккубки глазища так разгорелись, будто она сокровища несметные увидела. Азарт переполняет красотку. И мне отрадно.
Раскрываю каталог. Тарелки с мясом Имира участливо снимает со стола прямо на пол. Места на столе впритык.
— Прежний я собирала три рака, — говорит деловито. — Ты уверен, что нас не потревожат?
— Да, — заявляю без тени сомнения. — Я же сказал час. А потом соберём ещё что — нибудь.
— Ты шутишь?! — Не может скрыть восторга принцесса.
— Смотри, — говорю чувственно и являю набор за набором. Покуда артефакт на моей груди не начинает обжигать.
Гостья рассматривает каждую коробку. И ей хочется собрать всё.
— Головоломки теперь твои, — откладываю лишние в сторону.
— Крис, ну не томи, — потирает ладоши Имира, и я разрываю первый пакетик с деталями…
Замок собираем за сорок минут, успевая ещё и выпить, и закусить. Имиретта визжит от восторга. А я любуюсь ею, не скрывая своего влюблённого взгляда. Кажется даже, что щёки девичьи разгораются то и дело от смущения, когда в глаза её, как в душу смотрю. Но порой принцесса с рожками опускает взор с грустью и думает о своём.
Она всё сказала. И позиция её ясна. Мы можем просто общаться, но не быть вместе. Тройственный союз людей, суккубов и фелисов зависит во многом от нас. Откажусь от Нелли я, и фелисы не дадут воинов, Левант не даст серебра. Если разведутся Фейрат с Имирой — всё то же самое. В итоге нас перебьют по отдельности.
Но ведь есть же благоразумие со стороны правителей? Надеюсь, что есть.
Потому что продолжаю верить, что мы будем вместе…
Мы собрали ещё три больших конструктора, на четвёртом явился Гунуа, прямиком в покои прыгнув!
Обеспокоенный старик выдохнул с облегчением, увидев нас обоих целыми и невредимыми, да ещё и за общим занятием.
Имиретта отдёрнулась, уже порядком охмелевшая. Последние два набора она дурачилась, собирая свои собственные фигурки. А теперь вдруг посерьёзнела. И хмель как рукой сняло.
— Его высочество Фейрат обеспокоен, — бросил маг, лишь мельком взглянув на меня с тревогой. — Я за вами, ваше высочество.
Принцесса встала, молча, подошла к магу прямо в халате. И оба исчезли.
Имиретта даже не попрощалась, умотав без оглядки к нему.
— А трико?! — Спохватился я, но было уже поздно.
Смотрю на конструктор, на собранные игрушки. Чувство такое, будто грудной клетке внезапно образовался вакуум. Она приложила ко всему руку и мысли свои. И это теперь её. Пусть останется так, как есть. До тех пор, пока не вернётся. Этот маленький мирок замер в ожидании своей принцессы.
В этот момент подумалось вдруг с тоской, что столько ещё ей не сказал…
К закату я уже мог переместиться во дворец. Но не сделал этого. Организовал фелисам спиртное и завалился на привычной кровати. Плевать я хотел на распорядок. Что король мне сделает?
Утром всё же встал с чувством острого беспокойства. За прежний день вымотался так, что лёг рано и выспался хорошо.
Да и привык с рассвета на ногах. Башка болит, плечо побаливает. Но в целом, тело, привыкшее к каждодневным изнуряющим тренировкам, быстро восстановилось. К зеркалу метнулся, фух. Мордашка моя практически не пострадала, слева только на челюсти синячок, если уж сильно присматриваться. И ухо одно краснее другого, но волосами можно прикрыть, не видно.
Мне, кажется, чем человек красивее, вернее считает себя таковым, тем больше заморачивается. Никогда не думал, что предамся такому немужскому занятию. Но это как посмотреть! Именно на внешность проще всего выловить себе красотку.
Так что здесь дело лишь в охоте.
Вчера поймал себя на мысли, что действительно счастлив рядом с ней. А сегодня грусть берёт. Наверняка Фейрат обнял её, пообещав как минимум кастрировать меня. Перед сном они обязательно потрахались, а после она и не вспомнила про этот долбаный конструктор и тем более меня.
Ну и я не буду заморачиваться. Есть там одна новенькая крошка...
Умылся, почистил зубы, причесался, как баба старательно, надушился, помазался дезиком, надел свою лучшую белую рубашку с воротником — стоечкой, чёрные штанишки брючного типа, от которых служанки просто визжали совсем недавно на моём показе «мод», заправил рубашку в штаны, чтобы задницу подкаченную лучше было видно, и явил портал.
Очутившись на небольшой платформе, откуда меня когда — то свистнула в таверну Ольве, погрустнел. И даже постоял у перил, взирая на заснеженные крыши домов, плотно настроенных внизу. Я и предположить не мог, что в городе и окрестностях почти миллион жителей! Гунуа просветил.
Судя по всему, уже опоздал, поэтому мечтательно понаблюдал за небом, белые облака заволокли, солнышка не видно, только его мягкое свечение. Прохладно сегодня, градусов двенадцать, а я оделся очень даже легко. Проветриться всё же не помешает.
Эй, Дракон, где ты там? В последний раз видел его неделю назад, далеко пролетал, похоже, как раз над великим разломом Стеклянного моря...
Глядя на арочный вход в башню, где виднеется крутая винтовая лестница, я подумал, что стоит переместиться прямо в класс. Но тогда не будет должного эффекта.
Сжав зубы, двинул пешком. Благодаря перьям гарпии в сапогах, что сбалансировал по количеству и величине, я стал прыгать через три — пять ступеней, и, в общем — то, добравшись до заветной двери, вообще не устал. Ещё на подходе услышал бурные обсуждения, споры и балаган, где голоса леди суки Кириан вообще не слышно.
Когда вошёл, увидел училку сидящей за столом и спокойно читающей какую — то ветхую толстенную книгу. И плевать она хотела на дисциплину в аудитории.Русые волосы в косы, что кренделями подвешены и едва шеи достают. Штанишки чёрные в обтяжку, сверху черно — красный корсет со шнуровкой, где молочного цвета сиси на треть голые придавлены. Стилю своему Кириан не изменяет, и, кажется, спустя два года она лишь посвежела.
Стою красуюсь и смотрю поверх голов, словно лев, окидывающий взором свои угодья.