Страница 4 из 16
– Отста-а-нь! – недовольно бурчит та.
– Завтрак стынет.
Нет ответа. Тогда хозяйка срывает одеяло. Лысая голова приподнимается с подушки:
– Слушай, «большуха», мой отец платит за аренду помещения, и я в праве делать, что пожелаю. Хочу- дрыхну, хочу…-Но хозяйка уже опрометью бросается вон. Залетев в кухню, она первым делом отвешивает оплеуху брату. Тот обиженно канючит:-Она правда лежала как мёртвая. Вот те крест!-И едва успевает увернуться от следующей затрещины.
– Васёк, никогда не клянись нашим Господом!-Брат опускает голову, а уже через секунду его пальцы принимаются яростно расчёсывать изгиб локтя.-И не чешись здесь!
Весь оставшийся день Беспоповцевы довольствуются обществом друг друга. Правда, к вечеру тучи взаимного недовольства рассеиваются. По крайней мере, так это выглядело внешне. Ужинать сели втроем. И понеслось:
– Ты должна соблюдать режим. Я не могу по нескольку раз на дню подогревать тебе еду.
Засоня, не дослушав, выходит из-за стола и отправляется на прогулку.
Перво-наперво- монастырская стена, где трудится поповский гость. Некоторое время она наблюдает за строителями, но потом реашет, что мозолить ему глаза всё-таки не «камильфо» и идёт на крутояр. Отсюда открывается вид, достойный кисти Левитана. И прежде всего остров Чайка, чьи контуры напоминают птицу в полёте.
На берег прикатывает на великах ребятня, прихватившая с собой пластиковую водопроводную трубу.
– Бу-у-у! –вибрирует в ней речной воздух, когда самый рослый из пацанов дует в неё.
– Глянь-ка, инопланетянин!– тычет в сторону Алькиного шлема спутник «трубача» и покатывается со смеху:-Эй, пришелец, ты с какой планеты? -Девушка делает вид, что не слышит.
Место над обрывом облюбовано не только по причине его живописности. Здесь можно медитировать на объект влюблённости, то есть мысленно просить явиться на свидание. Но то ли телепатические способности недостаточно развиты, то ли МЧ стоек, только Алино уединение он не нарушает.
На берегу появляется панама-мухомор. Она разводит в стороны руки и начинает кружиться. Юбка надувается колоколом, ступни, одетые в вылинявшие кеды, движутся всё проворнее. Но Але уже известно: концы кед непременно зацепятся-и танцовщица рухнет, как подкошенная. Не дожидаясь финала, « московка» движется дальше. В ушах, как морских раковинах, вздыхает ветер. Заворожённая этой музыкой, она движется до тех пор, пока её внимание не привлекает что-то серое. Камень? Нет, над ним потрудилась не природа, а человек. Это памятник. Время было к нему безжалостно. Но ещё можно прочесть: « Спи, девочка,…до… утра!»
Аля вглядывается в грязновато-бурую фотографию. Лица почти не осталось. Но угадываются лоб, подбородок. Вместо глаз-тёмные провалы. И всё-таки…Это она… Аля.
«Смотри страху в лицо!» -учил её отец. Но девушка наставлению не следует и бросается прочь.
ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ ИЛИ…?
– Могила? Ты ничего не путаешь?
– Но я видела собственными глазами: «Спи, девочка, до какого-то …утра!»
– Трогательно.
– Она похожа на меня!
– Это у тебя воображение разыгралось,–предполагает Светлана-Соломия.-Ты забыла свой шлем в избе.
– Сейчас он мне ни к чему. Здесь нет мобильной связи, а следовательно пространство чистое, без электромагнитных излучений.
– Ну как знаешь!– обречённо вздыхает обладательница экзотического двойного имени и возвращается к своим делам.
Аля бредёт в свою комнату. Впервые её не тянет в сон. В голове звучит отцовский голос: «Апполинария! Тебе следует встряхнуться и…начать, наконец, жить, а не существовать».
«А что, если отец решил лечить её таким способом и подстроил этот ужас? Как это называется? Шоковая терапия?»
Аля по инерции извлекает из рюкзака сотовый. Увы, в этой тьму-таракани он бесполезен. Аппарат отправляется на прежнее мест, а владелица тащится в кухню. Светлана-Соломия чистит картошку. На вопрос жилички кивает на резной буфет в столовой:
– Телефон там.
Действительно, в дальнем углу притаился доисторический дисковый аппарат с витым шнуром.
– А как пользоваться этой штуковиной?
– Сунь пальчик в отверстие и крутани. Всего и делов-то.
Однако на практике всё оказывается непросто. Палец застревает в отверстии, а диск не желает крутиться. В итоге хозяйке приходится вмешаться в процесс.
Отцовская секретарша вежлива, но непреклонна:
– Ничем помочь не могу. Павел Петрович-на совещании.
Аля пытается набрать домашний номер. Когда палец уже саднит от предпринятых усилий, в трубке звучит голос Эллы. В нём досада, маскируемая стандартными оборотами.
Другие дети? Что Аля имеет в виду. Внебрачные? Ей ничего не известно. Но к чему это любопытство?
– Здесь похоронена девочка. И она похожа на меня.
– Это нервы, дорогая! Тебе следует отдохнуть.
– Но мне надо знать!
– Наберись терпения, дорогая…Прости, я сейчас занята.
« Чем это ты так занята? Тюнингом своего старого фейса?»
Отец перезвонил через полчаса. И понеслось!
– Мне не нравится эта кладбищенские истории. Ты должна заняться физическими упражнениями и каждое утро обливаться холодной водой.
– Но я говорю правду!
– Пожалуйста,без истерик, Апполинария!-На этой фразе отец даёт отбой.
Едва Алька вернула трубку на предназначенное ей ложе, раздался стук железного кольца, заменявшего дверной звонок.
– Приезжий, – Васёк распознаёт визитёров по манере обходиться с воротами. Пацан не ошибся.
На пороге стоял МЧ!
ВСТРЕЧА С КОЛЛЕКЦИОНЕРОМ
У Али сладко заныло сердце. Нет, он не был красавчиком. От этой участи его спасал чересчур костлявый нос. Но улыбка плюс расщеплённый подбородок…
Молодой человек извинился, что пришёл без предупреждения. Но по тому, как он держался, Аля сделала вывод: в этот дом он вхож.
– Аля, познакомся, это Эрик.
– А тебе к лицу эта ультра-короткая стрижка, – МЧ бросает одобрительный взгляд на Алькин оголённый череп. Затем обводит взглядом взглядом пространство: – Не устаю восхищаться вашим домом.
Да, хоромы впечатляли. Под одной крышей: изба-зимовка, изба-летница, боковая горница, вышка-светёлка, чулан, кладовая…Не перечесть! Сруб дома и спустя годы держит тепло. Передок срубили из лиственничных кряжей, остальную часть – из сосны и ели. Деревья заготавливали зимой, чтобы из древесины ушла сырость. Тюкали-тюкали ствол топором – древесные поры и закупоривались, тем самым сохраняя живой дух. Отсюда и девичья фамилия матери хозяев: Тюкачева!
– Пожалуйста, к столу!
Хозяева и гость потянулись к шаньгам и кулебякам. Именно на них Аля возлагала ответственность за своё отяжелевшее тело и… от чревоугодия воздержалась.
– Хорошо, когда в доме много места,– отметил гость между кулебякой и шаньгой.– Есть где хранить семейные реликвии. В городской квартире это сложнее. А потому домашние архивы зачастую отправляются на мусорную свалку.-Внезапно перебив самого себя, он обратился к москвичке:– Я вижу, ты тоже не скучаешь.
«Он улыбается так, что кажется: эта улыбка останется висеть в в воздухе и после его ухода».
На помощь жиличке, не находящей, что ответить, приходит хозяйка:
– В Таракановке много чего интересного.
– И ваша библиотека-главное сокровище.
«Вау! Выходит, Беспоповцевы- те самые наследники, о которых шёл разговор на теплоходе!»– озаряет Алькину голову догадка. А хозяйское молчание намекает: тема обсуждению не подлежит. Тем временем гость почти торжественно объявляет:
– А чего стоит Жанна Гийон!
Судя по паузе, имя ничего не говорит присутствующим, и гость берётся их просветить:
– Подобно своей великой тёзке Жанне д, Арк, баронесса Гийон прослыла еретичкой, но костра избежала, подвергнувшись лишь заточению в Бастилию. В своём семнадцатом веке эта ревностная католичка посмела утверждать: общаться с Богом можно в любое время и в любом месте. Для этого не требуются посредники!
– Наши предки тоже так считали!– прервал исторический экскурс Васёк, но тут же осёкся под грозным сестринским взглядом. А Эрик продолжил: