Чужой мир

– Ты видел ее колени? Они же все в ссадинах.

– Ей пробовали наколенники одевать, так она их срывает.

Брат замолчал и начал пускать кольца дыма. У него плохо получалось.

Помолчав немного, я спросил:

– А как ты сюда попал?

– Соседка пристроила. Мы с ней из одной деревни. Там работы особо нет. Мать и отец на пенсии, болеют. Я в свое время медучилище закончил и меня взяли. Выделили комнату. Кормят, денежку платят. Я половину родителям посылаю. Иногда сам заезжаю, когда выходные бывают.

– А с личной жизнью как?

– Норм. У меня здесь романчик с одной медсестрой из неврологии имеется. Так что я здесь себя прекрасно чувствую.

Брат потушил сигарету и закурил другую.

– Много куришь, – заметил я.

– Плевать, – хмыкнул Брат.

В беседку ворвался молодой мужчина с длинными волосами, схваченными на затылке резинкой. На его носу были водружены круглые очки без стекол, а за ухом виднелся карандаш. В руках он держал толстую тетрадь. Оглядев нас, мужчина недовольно спросил:

– Почему не на съемочной площадке? Прохлаждаетесь?

Затянувшись, Брат спокойно ответил:

– Ассистентка велела здесь ждать. Вроде съемка ожидается около беседки.

Мужчина что-то пробурчал себе под нос и, вынув из-за уха карандаш, стал делать какие-то пометки в тетрадке. Закончив, он спросил:

– Что за тележка стоит?

Снова затянувшись, Брат пояснил:

– В следующей сцене я должен провести ее перед камерой.

Мужчина сунул карандаш за ухо:

– Я помню, – сказал он и, посмотрев на меня, поинтересовался: – Кто такой? Массовка?

Мне стало не по себе. Я взглянул на Брата, но тот, подмигнув мне, произнес:

– Да. Его только сегодня пригласили. Так мы покатили тележку?

– Катите, – разрешил мужчина и убежал.

– А это кто? – спросил я Брата.

Тот, нагнувшись, пошарил рукой под скамьей. Вынув оттуда консервную банку, он, затушив сигарету, кинул в неё окурки и поставил обратно. Поднявшись на ноги, Брат ответил:

– Это Режиссер. Свихнулся после того, как не получил приз на каком-то кинофестивале. Считает пансионат съемочной площадкой.

Он вышел из беседки, не спеша подошел к тележке и покатил ее в сторону одного из корпусов. Присоединившись к нему, я задал новый вопрос:

– И что он «снимает»?

– Каждый день что-то разное. То про пиратов, то про шпионов. Вчера какой-то сериал о душевнобольных замутил.

– Весело у вас тут.

– Не без этого. Видишь тех двоих? Около песка.

Я посмотрел в ту сторону, куда кивнул Брат. Там, около большой кучи песка копошились двое, пытаясь лепить какие-то фигуры.

– Лысый – это Мусорщик, – пояснил Брат. – Его подобрали во дворе одного жилого дома. Копался в мусорных баках и истошно орал, что в них закопаны трупы. Второй – Строитель. Бывший начальник ЖКХ. Подозреваю, что он косит под психа, чтобы не сесть в тюрьму за огромную растрату государственных средств.

– А почему Строитель?

– Бог его знает.

– А песок специально для них лежит?

– Нет. У нас ремонт идет. В твоем корпусе уже отремонтировали столовую и часть палат. Остальное обещали закончить за месяц.

– Получается, что комната, где я обитаю, – это не палата?

– Что ты! У нас палаты двухместные, удобные. А ты обитаешь в бывшей ординаторской.

– Тогда скажи, кто лежит вместе со мной?

Брат ненадолго задумался и ответил:

– Старик. Когда-то был светилом медицины. Профессором. Делал уникальные операции. А потом его переклинило, и он стал убивать своих пациентов. Шахматист. Воспринимает людей исключительно шахматными фигурами и заставляет ходить согласно правилам игры. С Режиссером ты уже познакомился. Далее – Физик. Вернее, профессор физики. Несколько лет назад поехал на конференцию в Мексику, а оттуда вернулся странным человеком.

Мы подошли к корпусу. Около двери стояли молоденькая медсестра и высокий полноватый пациент. Пациент сочным басом рассказывал что-то смешное, и медсестра заливисто смеялась. Увидав Брата, она спросила:

– Белье чистое?

– Да, – подтвердил тот.

– Выгружай в хозблок, – приказала она и тут же переключила свое внимание на собеседника.

Мы вкатили тележку по пандусу и покатили её в хозблок корпуса.

– Мужика видел? – спросил меня Брат.

– Да.

– Тоже твой сосед. Певец.

– Певец? – переспросил я.

– Ага. Бывший солист оперного театра. Еще тот ловелас. Полгода протирает здесь штаны.

– Ты слышал, как он поет? – спросил я.

– Слышал.

– И как?

– Ворона красивее каркает.

Я засмеялся, а Брат осуждающе посмотрел на меня:

– Зря смеешься. Он каркает хуже настоящей вороны.

– Ничего себе, – поразился я. – Почему?

– Его версия: одна ревнивая поклонница навела на него порчу. И теперь, когда он решает запеть, из его горла вырывается настоящее карканье.

Остановившись около хозблока, Брат, открыв дверь, помог мне подкатить тележку к одному из стеллажей. Закончив выгружать белье, я пожал руку Брату и поспешил в свой корпус…

Глава 3…

Две недели моего пребывания в пансионате пролетели быстро. Я заметил одну странную вещь: мне все время хотелось кушать и спать. Так как лекарствами меня не пичкали, то свалить на них эту странность не получалось. Оставалось два варианта: либо это была реакция на стрессовую ситуацию, либо в пансионате просто вкусно готовили.

Я практически не общался с другими пациентами. Во всяком случае, они и сами не горели большим желанием. Самыми общительными были Певец и Режиссер. И если Певец болтал без остановки, то Режиссер, раздавая всем подряд вырванные из тетради пустые листы, тихо приговаривал: «Завтра ты должен знать свою роль назубок». Остальные постояльцы предпочитали молчать или отвечали коротко. Так что для общения оставался только Брат.

И вот настал день, когда должен был появиться нотариус. Всю первую половину дня я поджидал его около корпуса, но тот так и не появился. Позже ко мне подошел главврач и сообщил, что нотариус приедет через три дня.

Выслушав доктора, я молча развернулся и направился в столовую, где, усевшись на диван, стал дожидаться обеда. Как только в раздаточном окне появилась повариха, я тут же подлетел к ней. Мне выдали большую порцию куриного супа, приличный кусок пиццы с грибами и вишневый компот. Суп был очень вкусным, и я попросил добавки.

Когда я доедал вторую порцию, за мой столик подсел Физик – седовласый мужчина лет шестидесяти. Он никогда не ночевал в нашей комнате-палате, но время от времени я натыкался на него либо в парке, либо в столовой.

– Привет, – тихо сказал он.

– Здрасти, – ответил я, отодвигая от себя пустую тарелку.

– Я твой сосед по комнате, – еще тише произнес мужчина, протягивая мне руку.

Пожав ее в ответ, я сказал:

– Знаю.

– Я слежу за тобой с того самого вечера, как тебя привезли в эту обитель.

– И что? – допивая компот, спросил я.

Физик оглянулся по сторонам и сообщил:

– Я слышал твой разговор с главным и нотариусом.

– Вы не единственный, кто его слышал, – равнодушно ответил я.

Физик на мгновение задумался и предположил:

– Видимо, Брат тоже подслушивал.

– Угу, – подтвердил я и добавил: – Как это вы друг друга не заметили?

– Он, как всегда, подслушивал под дверью, а я в старой уборной.

Я приподнял бровь. Физик тут же пояснил:

– Около кабинета главного есть уборная. Ее должны отремонтировать и присоединить к кабинету. Наш главный доктор желает персональный унитаз. А пока уборная ждет ремонта, я туда хожу, сажусь на подоконник и думаю. В ней очень хорошо думается.

– Понятно, – сказал я.

– Ничего тебе не понятно. Там отличная слышимость. Можно узнать, что происходит в кабинете.

Внезапно со стороны стойки раздался громкий плач. Вздрогнув, я повернул голову и увидал знакомого мне подростка. Тот ревел во весь голос. К нему подбежали два санитара и, взяв под руки, увели из столовой. За ними семенила медсестра с мензуркой в одной руке и шприцом в другой.