Страница 88 из 122
Глава 20. Слезы Александрины
Последнее время мне стало спокойнее, появилось больше уверенности и терпения. Я по-прежнему выискивала сильные чувства среди людей, и меня, порой, пробивало на слезы. Словно что-то знакомое возвращалось ко мне, расщепляя сознание и личность. Но как только появлялось нахлынувшее чувство, холодные щупальца просыпались и захватывали меня до кончиков пальцев, делая равнодушной и такой же холодной.
Однажды в моем доме появилась Зоя, но не одна, а с маленькой девочкой, которая, по словам сестры, была дочерью коллеги.
— Это Стеша, — улыбнулась кузина, усаживая маленькую белокурую гостью на диван. — Ее мама попросила забрать из детского сада и приютить это чудо на ночь. Вот, по пути домой решили заскочить.
В процессе разговора Стеша стеснительно цеплялась за руку Зои, поглядывая на меня. Но скоро освоилась и начала ластиться и обнимать кузину, перебирая ей волосы и пытаясь поцеловать в щеку. Я наблюдала за действиями девочки, меня интересовали чувства людей, неподдельные, искренние, что проявлялось сейчас в этом ребенке.
Чем дольше я смотрела на действия Стеши, тем отчетливее ощущала теплоту в груди, такую же, как тогда у пруда, где меня тронули слезы упавшего мальчика.
Еле сдерживая себя от непонятного гнетущего чувства, я предложила гостям чай и пока готовила угощение, пыталась отдышаться от странных эмоций.
За чаем мы разговорились о грядущих новогодних праздниках. Рождественская тема вызвала во мне содрогание, пришлось остановиться на новом годе. И хотя пока властвовала осень, моей сестре нравился сам подготовительный период.
За разговором мы потеряли Стешу из вида и разошлись по комнатам в поиске. Мне достались комнаты на втором этаже, где в спальне отца я увидела маленькую гостью. Она сидела на кровати и держала семейное фото, то самое, на котором запечатлелась наша счастливая семья: папа, мама и я. Девочка водила пальчиком по нашим счастливым лицам и улыбалась. Это ввело меня в какой-то ступор, словно потерянная когда-то дорогая вещь вдруг нашлась. Как я могла забыть об этих мгновениях.
Мама. Моя нежная, добрая, ласковая мама. Она была со мной когда-то, совсем рядом, и грела своим теплом.
Проводив кузину с девочкой, я вернулась в комнату отца и взяла портрет. Все это подействовало на меня так сильно, что захватило разум и чувства, оставляя только жгучую боль в центре груди и странное желание плакать.
В этом доме была любовь. Была, я вспомнила это. Здесь боролись друг за друга до последнего, потому что любовь не умеет сдаваться. Папа боролся за маму, мама боролась за меня…
— Саша, что с тобой? — раздался голос Константина, заставшего меня в таком растерянном состоянии. — Ты что, плачешь?
Я стыдливо смахнула слезы и попыталась отвернуться.
— Нет. Просто воспоминания. Не могу понять, что со мной. Стеша вошла сюда и… Моя мама, она такая… Наверное, я…
Костя с минуту смотрел на меня с каким-то странным выражением лица, затем торопливо полез во внутренний карман куртки, достал маленький прозрачный пузырек и осторожно приложил его к моим щекам, словно собирая слезы.
— Что ты делаешь? — всхлипнула я.
— Не подобает слезам королевы падать на пол и пропадать. Это недопустимо.
Терпеливо выдержав мое слезливое состояние, Константин отвел меня в спальню и усадил на кровать. А после принес чай с ромашкой и расположился в кресле напротив, как-то испытывающе разглядывая меня.
Я выпила предложенный чай и легла на бок, поджав ноги, потому что чувствовала опустошение и сильную слабость.
— Костя, посиди со мной, — попросила я. — Не уходи, мне страшно.
Константин, словно очнулся от раздумий и вскочил со словами:
— Конечно, конечно посижу, не переживай.
Он сел на край кровати и накрыл меня пледом.
— Дай руку, — сонно моргая, шепнула я, и когда широкая мужская ладонь накрыла мою — стало спокойней.
— Поспи, поспи, Саша, — слышалось вдалеке, — станет легче. А я буду рядом.
Константин вошел в свою комнату и встал перед окном, сосредоточенно всматриваясь в даль. Он напряженно думал о следующем шаге, который станет решающим, взвешивал потенциальные события, боялся и желал. Секундная стрелка на часах тикала, казалось, так громко, что сбивала с размышлений. Наконец, решившись, парень раскинул коврик для медитации и опустился на него, зажав в руке пузырек со слезами королевы.
Переход снова получился легким, и Костя принялся искать нужную плоскость. Почему-то все было запутанное, двойное, словно кто-то играл с ним и специально создавал зеркальные повторения мест, которые приходилось проходить снова и снова.
— Ладно, пожалею тебя, воин, — раздался голос Ментора, его фигура вдруг появилась из ниоткуда. — Ты давно нашел меня, просто я проверял твое упорство.
— Ты все проверяешь меня, — усмехнулся Константин. — Но назвал воином.
— Ты воин. Хороший воин. — Блондин обошел вокруг. — Важно, на чьей стороне будешь.
— Уже говорил: выбрал вашу. Ничего не изменилось. Еще говорил, что докажу свой выбор.
— Помню. Конечно, помню. — Ментор прищурился, склонив голову. Он снова сделал виток вокруг. — Что у тебя в руке? Чувствую, что-то с тобой прибыло.
— Это слезы Александрины, — пояснил Костя, раскрывая ладонь.
— Впечатляет. Слезы королевы?
— Королева не плачет, Морок. Тебе ли не знать. Это слезы души, людям это дано, и здесь собрана частичка души Александрины. Она проявляется временами в нашей королеве, но это пока не произошла последняя инициация.
— Так, интересно, продолжай.
— Тот, кто примет во владение слезы души, будет этой душой править. — Константин внимательно посмотрел на застывшего в недоумении Ментора. — Первый принимающий и будет владельцем души. Тот, кто сейчас захочет их взять, обнулит владение последующих. То есть правящий будет один.
— Это потрясающе… — воодушевленно произнес блондин, не сводя глаз с пузырька. — Да, это ее слезы, теперь я вижу ее в них. Я чувствую ее.
— Теперь ты веришь мне? Частичку души не так легко добыть. Но я здесь, и вот оно доказательство.
— Кому ты хочешь ее отдать? — Ментор поднял глаза, полные мольбы.
— Все равно кому, — равнодушно ответил Костя. — Для меня это пропуск в ваш мир, свой выбор я уже сделал. Хочешь, отдам тебе? В качестве залога на нашу дружбу.
— Хочу, — прошептал Морок, протягивая руки.
— Держи, она твоя. — Константин вложил в ладони блондина пузырек, который тут же растворился, оставив содержимое в руках.
— Что это?! — возмутился Ментор.