Страница 66 из 122
— Как ты напугал! Зачем ты так делаешь?
— Иначе я не могу. — Взяв меня за руку, Костя повел к двери. — Пойдем отсюда. Давай посидим на диване, выпьем чая, поговорим, что угодно… Устал от твоих друзей.
— От каких друзей? Это они сделали с тобой? Посмотри, ты весь в побоях, нужно обработать.
— Все нормально, сам обработаю.
— Ответь, это они?
— Да, — подтвердил Константин, опускаясь на диван в гостиной. — Все трое тянули тебя туда. Поэтому с трудом отпустило.
— Это те, о ком я думаю?
— Саша, будь здесь, с нами, прошу тебя, не поддавайся на их провокации. Ты можешь?
Я сцепила дрожащие руки в замок, бросив взгляд в сторону комнаты под лестницей.
— Меня трясет от упоминания того мира, от воспоминаний. Но что-то во мне непреодолимо тянется по ту сторону. И это невыносимо.
— Тебе нельзя туда. Как я жалею, что не могу попасть в то место. — Костя закрыл глаза и покачал головой. — Как я жалею.
— Странный мир, — прошептала я. — Как сложно он устроен. И ведь у всего этого есть создатель, но нам трудно понять смысл ситуаций, которые он посылает.
— Ты имеешь в виду Бога?
— Да. Мой дедушка был священником, и мне с детства рассказывали о том, кто является творцом. Но на деле все это не так просто соединить. А ты как к этому относишься? Ты веришь?
Константин остановил задумчивый взгляд перед собой.
— У меня сложные отношения с Богом. С некоторых пор. И на это есть причины.
— Знаешь, если бы ты был со мной более открыт, мне было бы легче. От тебя одни тайны, это даже обидно.
— Саша, мне нелегко быть открытым, и дело не в тебе, просто я такой человек.
— Да. И это побудило меня на такой шаг… Прости, я уговорила учителя рассказать о тебе, и теперь некоторые моменты мне известны.
Костя внимательно посмотрел на меня, выдержав паузу, и сухо произнес:
— Тем лучше. Значит, ты владеешь информацией.
— Ты не обижаешься? — спросила я, чувствуя себя виноватой.
— Если у тебя получилось вытянуть подробности моей жизни из учителя, значит, так тому и быть.
— У тебя самого спросить можно? Или это заведомо табу?
— Смотря что ты хочешь знать.
— Хотелось бы больше.
— Ты знаешь обо мне достаточно, Саша. Зачем тебе глубокие подробности?
Я не смогла ответить. Действительно, зачем? Информации от Тоши Кимура хватало, но меня это не устраивало. Потому что человек, который проводит со мной времени больше, чем другие, и знает о моей личной жизни более, чем просто друг — стал мне интересен. Тем не менее пришлось сменить тему.
— Вероятно, такая позиция нужна тебе самому. Пусть так. Подожди меня. — Я поднялась и принесла с кухни аптечку. — Здесь перекись, йод, вата, бинты и прочее. Могу помочь, если нужно, — предложила я, указывая на содержимое и стараясь не смотреть на Константина.
— Разберусь. Спасибо, — буркнул он и принялся распечатывать ампулу новокаина.
Немного постояв, я развернулась и побрела на второй этаж, потому что почувствовала себя лишней, вымотанной и уставшей. И еще мне было обидно и тоскливо. От отношения Кости, от его холодности и закрытости. Сам он проявлял интерес к моим делам и даже, как казалось, ко мне, но стоило тронуть его жизнь, попытаться заглянуть в душу, как заботливый друг превращался в зашифрованный короб, проникнуть в который было невозможно.
Почему-то вспомнилась моя юность, когда я сама была подобным коробом, но это от беспечности и незрелости. Я только делала вид неприступности, на самом деле мне очень не хватало тепла, скорее всего, в результате отсутствия мамы в жизни. Вспомнились мои друзья: Влад Грушевский, Антон Чайка, Артур Анзоров и Милана. Некогда веселая и жизнерадостная девчонка, плеснувшая святой воды в горящую пентаграмму, откуда вылезало нечто страшное на нашем спиритическом сеансе.
Моя бедная подруга. Ее ободранное лицо в гробу, обшитом красным бархатом, все эти годы стояло передо мной, угнетая и страшно мучая от чувства вины.
Милана… Она подходит к кровати и обхватывает мою шею тонкими ледяными пальцами. Ее руки сначала дрожат, а после становятся твердыми, как камень. Она склоняет надо мной расчесанное ногтями лицо и останавливает совершенно адский взгляд на моих глазах, отчего становится жутко. Ее раны свежи, с них капает кровь вперемешку с гноем прямо на мои щеки, я вздрагиваю и вдруг ощущаю, как каждый палец бледной покойницы туго сжимается на моей шее, перекрывая воздух все больше.
— Саша! Саша, очнись! — закричал Константин, тряся меня за плечи.
Вдруг картинка разорвалась, и я, захлебываясь от удушья, вскочила на кровати.
— Где она? — пугливо озираясь, откашлялась я.
— Кто? — Костя нахмурился, вглядываясь в мое лицо. — О ком ты?
— Милана… Она приходила задушить меня.
— Какая Милана?
— Твоя сестра.
Константин сначала растерялся, затем покачал головой:
— Это страшный сон. Все пройдет, сейчас все пройдет.
— Никогда не пройдет! — воскликнула я, нервно приглаживая растрепанные волосы. — Это со мной навсегда! Ежегодно, ежедневно, ежечасно! Никто не поймет… Это моя вина, которую я признала слишком поздно. — В этот момент на меня напала странная истерика, слезы покатились ручьем, дыхание сбилось, я стала задыхаться, но как ни старалась, не могла остановиться плакать. — Моя вина… моя вина… как мне искупить ее…
— Саша, что с тобой? Ты вся дрожишь, тебе плохо?
Меня вдруг непреодолимо потянуло на первый этаж. Выскочив из спальни, я побежала на зов, который привел в комнату под лестницей, где, вытирая слезы рукавом, я приблизилась к стене, готовая шагнуть вперед.
— Стой! — крикнул Константин, осторожно подбираясь ко мне и протягивая руки. — Отойди подальше.
— Какой шустрый! — усмехнулась я. — Сделай это сам — отойди подальше. А мне не мешай.
— Нет, только не это… Оно вернулось. Александрина, слушай меня, отходи от стены…
— Зачем? — перебила я. — Смысл? Ты мешаешь мне попасть домой, где ждут.
Костя медленно взял меня за руку, пытаясь отвести в сторону.
— Тебя ждут здесь, останься.
Я раскатисто рассмеялась:
— Неужели? Сказочник! Назови имена, посмотрим.
— Тебя ждет отец, сестра, дядя, учитель…
— Мелко гребешь, мой друг, — усмехнулась я и одернула руку. — Меня ждут друзья, меня ждет целый город. Меня ждет моя армия.
— Что? — Константин пораженно раскрыл глаза. — Какая армия?
— А большая и мощная. Мы восстановим справедливость, мы шли к этому так долго.
— Саша, ты слышишь меня? — парень напряженно сжался. — Слушай меня сейчас, я хочу, чтобы ты осталась, вернись.
— Зачем? Скажи, что меня задержит здесь, в этом бездушном мире, где никто никому не нужен?
— Мы с тобой не договорили!