Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 11



– Котик, ты уже поужинал? – пауза. – Какие планы на вечер? – длинная пауза, лицо Светки морщится. – Ах, работать будешь? – в голосе звучат слезы. – Я думала, что ты на меня разозлился, – лицо разглаживается, в глазах появляется блеск. – Ой, правда не сердишься? Тогда до встречи. Пока-пока! Чмоки-чмоки.

И еще двадцать раз поцелуйчики в трубку.

Такие разговоры я наблюдаю каждый вечер. Светка трещит, как сорока, рассказывая о своих делах, а с той стороны лишь редкие реплики.

– Буэ! – я имитирую приступ тошноты. – Сейчас вывернет наизнанку!

– Ничего ты не понимаешь в любви! – вскидывает подбородок Светка. – Завидуешь! На такую, как ты, никто и не посмотрит.

– Это на какую, такую? – сжимаю кулаки я.

В груди все закипает от злости. Еще словечко, и врежу по этому хорошенькому личику так, чтобы синяк под глазом остался. Но сестрица мгновенно чувствует изменение настроения и сбегает с воплями:

– Мама! Сонька опять дерется!

– Девочки, хватит ссориться! – кричит из кабинета отец.

– Правда, Соня, оставь Свету в покое, – выглядывает из кухни мама.

– Я не трогала ее! – оправдываюсь, как всегда, я. – Она все придумала.

Но никто не верит моим словам. Все считают, что сестрица – это воплощение невинности и добра, а я демон в юбке.

Кстати, зря так считают.

Меня бесит инфантильность Светки, ее мечты розовой пони, воздушные замки, которые она строит, а не она сама или ее отношения. Складывается впечатление, что жених ее просто использует, потому что наши семейные компании процветают в одной сфере бизнеса, и выгодно иметь конкурента под рукой, пусть даже в роли жены.

Пожимаю плечами: что поделать с влюбленной дурой?

Под давлением родителей с обеих сторон парень наконец созревает, чтобы сделать сестре предложение, и с этого момента наш дом стоит на ушах.

Вздыхаю, вот и сегодня еще один потерянный вечер. Какая помолвка, когда душа горит? Я мечтаю оказаться подальше от семьи, в «Болибаре», увидеть Пашку, осторожно расспросить о вчерашнем событии. А еще там сегодня выступает сам Витя Знаменский с группой музыкантов. Пропустить такое мероприятие – выше моих сил.

«А разве тебе обязательно караулить семью весь вечер? – появляется в голове шаловливая мыслишка. – Поздоровайся, пожелай удачи молодым и адьос!»

Идея настолько вдохновляет, что я выскакиваю из лифта и несусь к двери квартиры.

– Ты куда?

– Сейчас. Минуточку!

Врываюсь к себе в комнату, запихиваю в пакет кожаную юбку, бросаю лак для волос, меняю элегантные лодочки на грубые ботинки, под брюками никто не заметит, и несусь обратно. Успеваю вовремя: семья только садится в подъехавшую машину.

– Ты что это с собой прихватила? – подозрительно смотрит на меня сестра.

– Так, вспомнила, что Линке обещала передать пакет. После ужина встречусь с ней.

Я уже давно привыкла выкручиваться. Слова сами слетают с губ, словно только и ждут момента.

– А-а-а, понятно, – тянет Света и тут же переключается. – Посмотри на меня, макияж не размазан?

– Что ты! – всплескиваю руками. – Ты у нас писаная красавица.

– Ерничаешь? – Светка подозрительно хмурит брови.

– Ни за что!

Чмокаю сестру в щеку и отворачиваюсь к окну. Светлана у нас милашка. Детское личико сердечком, губки – бантиком, голубые глаза – чем не куколка. Образ дополняет миниатюрная фигурка – песочные часы. Кажется, вся генетическая красота многих поколений рода Романцевых досталась сестрице, а меня природа скроила из того, что было в остатке. Вот и получилась нескладеха: тощая, плоскогрудая и большеротая.

– Наша доморощенная Джулия Робертс, – часто шутит отец, – разве что добавить надо тут, – он хлопает меня по попе, – и тут.

Поджимаю губы: сделаю куриную гузку и улыбаться не буду, зачем смущать честных граждан?

А в голове зародившаяся идея превращается в четкий план. Так, посижу обещанный час, не больше, потом переоденусь в туалете и поеду в «Болибар», как раз успею к началу концерта. А заодно и новости разузнаю. Черт, надо еще Линке позвонить!

Воодушевленная планами, шагаю в хвосте семейки, не озираясь по сторонам.



– Добрый день, – слышу знакомый по трекам голос с хрипотцой и вздрагиваю. Знакомое чувство тревоги расправляет крылья. – Позвольте вашу руку, милая свояченица.

Родственники расступаются, я поднимаю веки и деревенею…

Глава 2

Прямо напротив меня стоит вчерашний засранец. Только сейчас, вместо кожаных штанов и жилета на голое тело, на нем надет элегантный костюм и белая рубашка. Блеск от камня на заколке галстука стреляет в глаза. Я прищуриваюсь и отвожу взгляд.

«О боже! Что он здесь делает? – бьется в висках отчаянная мысль. – А если узнает?»

От шока сосет под ложечкой, во рту пересыхает, невольно сглатываю.

– З-здравствуйте, – заикаясь, выдавливаю из себя приветствие и прячу руку за спину.

– Григорий Иванович! – всплескивает руками миловидная женщина лет пятидесяти. – Ваши дочери такие разные!

– Но обе настоящие красавицы, – добавляет мужчина в роговых очках и приглаживает лысину.

– Господа, прошу сюда.

Метрдотель провожает нас в ложу, отделенную от общего зала резной ширмой. Эндрю отодвигает стул сначала Светке, потом мне, осторожно сажусь: а вдруг он узнал меня и сделает какую-нибудь гадость?

Но жених ведет себя так, словно впервые меня видит. Вернее, он не обращает на меня никакого внимания, все свое обаяние направляет на сестру и маму. Вечер идет без происшествий, все веселятся, оживленно беседуют, я невольно расслабляюсь и украдкой разглядываю будущего свояка.

Сегодня он выглядит иначе, словно вчера я столкнулась с совсем другим человеком.

«Болибар» – злачное заведение и любимое местечко встречи друзей по интересам: нас связывает его величество Рок. У нас собиралась разношерстная компания, но веселились мы знатно.

– Сонька-а-а… – орет подружка во все горло и трясет волосами. – Давай!

Она изгибается в танце, ее руки и ноги живут своей жизнью, голова дергается взад и вперед, и это так здорово, что я кричу в экстазе:

– Линк-а-а-а… Как клево!

– Клево! Клево! – подхватывает мой клич весь танцпол «Болибара».

Он гремит и сотрясается от раскатов музыки, дружного топота множества безумных поклонников рока.

– Бум-бум-бум-м-м, – дрожит бас-гитара под сильными пальцами гитариста.

– Тара тара-ра! – выбивают дробь барабаны.

– Дзынь-дзынь, – вторят возбужденные тарелки.

Певец, схватившись двумя руками за штатив микрофона, терзает, гнет и ломает его. Кажется, еще мгновение, и металлическая конструкция разлетится на блестящие кусочки.

Но мы не чувствуем опасности. Мы полностью во власти тяжелого рока, который гремит во всем теле. Атмосфера драйва, состояние массового опьянения музикой и ритмом, – это именно то, ради чего мы с приятелями приходим в «Болибар».

Вдруг кто-то толкает меня в спину. От неожиданности я теряю равновесие, пытаюсь ухватиться за Линку, но она в этот момент отворачивается, и я с грохотом валюсь на пол. Тут же вскакиваю, сжимаю пальцы в кулаки и озираюсь с воплем:

– Какого хрена?

– Сдрисни, фиолетовая коза!

Длинный парень стоит на дороге и, наклонив голову, разглядывает меня, точно невиданную зверюшку. Его обнаженный торс, упакованный только в жилет, утыканный металлическими конусами, маслянисто блестит в лучах светильников. Длинные ноги в кожаных штанах кажутся бесконечными. Я смотрю на темный сосок и шизею от возмущения.

– Кто коза? Я? А ну, чмо, повтори!

– Коза, – усмехается незнакомец. – Повторил. И что дальше?

– Ну, ты попал, говнюк!

Кидаюсь на него, ни секунды не раздумывая. Просто резко выбрасываю руку, метясь в глаз. Но парень с хохотком отшатывается. Я промахиваюсь, по инерции делаю два шага и снова разворачиваюсь к врагу: меня уже не остановить. Тут же подпрыгиваю, бью паразита в плечо, взвизгиваю и отскакиваю. Трясу рукой, которая попала на острые верхушки конусов и теперь немилосердно болит.