Страница 12 из 26
В магазине было малолюдно, и они разбрелись кто куда — Ада в бакалею, Роман в колбасный, Яр в хлебобулочный. Списки у всех были небольшие, самый длинный, конечно, у Романа, но даже у него в списке никаких особых изысков не присутствовало. Ада, правда, поймала Романа в овощном, отбирающим в пакет картошку, попыталась было воззвать к его разуму (картошку они не покупали, слишком тяжелая, да еще и везти далеко, брали крупы и макароны), но Роман сделал страшные глаза, и шикнул на неё — Ада тут же отошла, и сделала вид, что ничего не заметила. Яру покупает, поняла Ада, конечно, Яру, тот очень любит жареную картошку, вот Роман и решил друга в этот раз побаловать. Вроде немного взял, значит, как-нибудь дотянем. Ели они на самом деле скромно, и немного, большого значения еде не придавая, поэтому подобные экспедиции предпринимали нечасто, раз в неделю, а то и в десять дней. Самые простые продукты — рис, макароны, гречка, сухое молоко, сахар, хлеб, растительное масло. Ада, к примеру, давно приспособилась хранить и хлеб, и сырки, и колбаску в морозилке, вынимая понемногу по мере надобности, и продукты у неё не портились. Яр обычно варил себе на один-два раза тех же макарон или риса, иногда, правда, нечасто, открывал какую-нибудь консервную банку, чаще всего скумбрию либо кильки, и банки этой ему хватало на трое суток, как добавки к макаронам. Роман поесть любил, но коронные блюда у него были всё те же — макароны, гречка, рис, крайне желательно с молоком и с сахаром. Яр и Ада сахар почти не ели. Ещё Роман обязательно брал батон сервелата, потому что очень уважал бутерброды под кофе — в те дни, когда давление падало, и ему становилось можно пить кофе, конечно.
На кассе для льготников народу не было, расплатились они быстро, без проблем; знакомая продавщица разрешила сделать скидку на покупки Ады и Яры с помощью Романовой карточки, и вскоре все оказались на улице, обремененные полными рюкзаками и «тачанками».
— Давайте отдохнем, — предложил Роман. — Посидим на лавочке.
Яр и Ада не возражали, тем более что лавочка была сейчас пуста. Сели, помолчали, а потом Ада сказала:
— Мне всё не дает покоя эта мысль, про море. И рыбы. Наверное, там были гигантские рыбы, верно?
— Ада, ты в школе учила историю, — вздохнул Роман. — Юрский период. Разумеется, тут были рыбы. Огромные. И очень прожорливые, вероятно.
— Морское дно, — Ада говорила, словно про себя, ни к кому не обращаясь. — Водоросли, моллюски, и огромные рыбы. У нас над головами.
— Облака у нас над головами, — вздохнул Яр. — И дождь собирается, кажется. Пойдемте, а то твоя идея, моя дорогая, может вполне себе сработать.
— Какая идея? — не поняла Ада.
— Оказаться под водой, — объяснил Яр. — Рыб, правда, не обещаю, но вот промокнуть можно за милую душу.
— Пошли, — Роман решительно встал. — Дождь, не дождь, а я купил колбасу и коньяк. Колбаса может испортиться. Так что давайте и вправду ускоряться, а то, неровен час...
— Что ты купил? — удивился Яр.
— Коньяк, — невозмутимо ответил Роман. — Ты в тот раз потратился на термос, в следующий раз будет моя очередь.
***
Уже в «Солнечном» встретили Петровну, которая в компании двоих подружек-прилипал шествовала, по всей видимости, к тому же магазину. Петровна между своими подружками выглядела, как океанский лайнер, по обеим сторонам которого почтительно следуют два буксирных катерка.
— Купил, понимаешь, эту крысу ушастую, — с неприязнью говорила Петровна. — Приволок сюда. Я говорю — зачем? А он — Марина, тебе жалко, пусть дети поиграют. Мне не жалко детям поиграть, мне диван жалко кожаный. И что углы мне тварь зассыт. Ладно, летом побегает, но в город я эту нечисть не повезу ни за что на свете, так и знай.
— А дорого купил-то? — спросила женщина, исполняющая роль правого буксира.
— Да кто его знает? Не дороже денег. Не сказал. По пьяни купил, небось, и сам не помнит. Ладно, сейчас-то лето, пусть развлекаются. Хотя он детям не особо зашел. Был бы какой симпатичный, может, и играли бы, а этот... говорю же, крыса натуральная, мерзее кота в жизни не видела...
Ада притормозила, но Яр железной рукой взял её за локоть, и потащил за собой. Тащить было неудобно, потому что одной рукой Яру приходилось тащить Аду, а другой — «тачанку», однако Ада вскоре высвободила руку, и произнесла:
— Не надо, я сама. Я сказала, я сама пойду, не трогай меня!..
Роман остановился, прислонил «тачанку» к забору, и подошел к ним.
— Так, — глухо произнес он. — Глаза вытереть, волю в кулак собрать, мозги включить. Мы тут ничего сделать не можем. И не сможем. И нечего трепать нервы. Поняла? Поняла, я спрашиваю?
— П-поняла, — Ада судорожно вздохнула. — Я просто... просто... не могу... ладно. Ладно, всё. Всё, Ром, я не буду больше.
— Ага, знаю я, как ты не будешь, — проворчал Роман. — Идёмте, время уже обеденное.
***
Обедать в этот раз решили у Яра — не сказать, что вместе они обедали часто, но иногда, когда появлялось настроение, устраивали небольшие посиделки с чаем. В этот раз именно так и получилось: перекусили наскоро всё теми же макаронами, взяли себе по чашке чая и по прянику из свеже купленных запасов, и пошли на улицу, на лавку, стоящую под стеной с южной стороны. Дождь, который, пока они шли, всё собирался и собирался, в результате так и не собрался, облака посветлели, ветер стих.
— Давай проясним этот вопрос раз и навсегда, — решительно сказал Роман, с удобством усевшись, и поставив чашку рядом с собой на лавку. — А то у тебя, Ада, слишком короткая память, и ты, видать, подзабыла, кто есть кто в этой ситуации.
— Ты про кота? — безнадежно спросила Ада. Роман кивнул. — Да всё я понимаю...
— Нет, — отрезал Роман. — Вот смотри. Кто такой Юрий Витальевич? Он ветеран, с наградами. На пенсии. Он в прошлом военный. В невысоком чине, да, но, тем не менее — он военный пенсионер. Он прошел Очищающую войну.
— Снабженцем, — ехидно добавил Яр. Он тоже сидел на лавке, поставив с собой рядом чашку. — Потому что ты, Рома, забываешь о главном — кто по-настоящему воевал на Очищающей, на ней же и остался. И на пенсии этот мордоворот оказался в тридцать шесть лет. Бездельник хренов...