Страница 66 из 98
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Ох-хо-хох... Чего это меня так плющит? Прямо, как после наркоза. С трудом открываю глаза. Млять! Накаркал, дятел! Этот неистребимый запах больницы, ни с чем не перепутаешь. Так что делаем логичный вывод: я действительно после наркоза. Вопрос! Почему? Поворачиваю голову направо. Оп-па! Вован! Дрыхнет на диванчике, стоящем возле стены. Пытаюсь оглядеться...
Конечно, не сильно всё это похоже на палату: плазменная панель в пол стены, холодильник, мягкая мебель. Но вот этот запах не забуду никогда. А если принять во внимание такую мелочь, что валяюсь на кровати с капельницей в руке. Всё чудесатей и чудесатей, как говорила Алиса. Будем посмотреть...
— Вова. Вова! — дрыхнет! А я тут, между прочим, в туалет хочу. Собравшись с силами почти рявкнул: — Рота подъём!!!
О, как подскочил! Глазами хлопает:
— Егор Анатолич! Очнулся?
— Нет, млять! Не видишь что ли? Без сознания я!
—А-а-а... Шутить изволите, барин, — кивает как китайский болванчик, — это хорошо!
— Вова, друг ситцевый, что случилось? — интересуюсь голосом «умирающего лебедя». И вовсе не я только что рявкал. Это всё враги подставить мечтают.
— Полагается спросить… — улыбается, — где я?
— В больнице, в VIP палате... — мне и так хреново, а тут ещё этот перец прикалывается, — остальное не важно. Мне повторить вопрос?
— Не надо, — вздыхает Вова, — потерял сознание, вызвали скорую, отвезли в больничку...
— Я тебя спрашиваю. Какого хера!? Я! Здесь!.. лежу!? Что?.. со мной!?
—Да не знаю я! — разводит руками. — Говорят, осколок пошёл... Ещё чуть-чуть и не спасли бы! — устало опускается на диван и трёт глаза. — Наверное, когда на тебе повисли... Осколок и сдвинулся. Но я не врач, — грустно сжимает губы. И спохватившись, вскакивает: — Надо Анатолию Анатольевичу позвонить и доктора позвать. Я скоро, — и рванул к двери.
— Стой! Я встать не могу, а тут важное дело, помоги оправиться...
— Э-э-э... Что?
— Вова, не тупи! Любовь приходит и уходит, а писать хочется всегда... Понял?
— Сейчас решим...
Вова убежал, кому-то что-то там сказал, потом рыкнул... А здорово у него получается, я аж подпрыгнул... Через пару минут влетела молоденькая медсестра с уткой...
— Вова, забери у неё инструмент. Я сам!
Сестричка выскочила из палаты. Он подходит ко мне:
— Чего? Засмущался?
— Да нет же, — отмахиваюсь, — стеснение давно закончилось, ещё, когда в госпитале лежал. Просто, больно симпатичная... — приподнимаю бровь, — ну, ты меня понимаешь? — пытаюсь улыбнуться, но выходит как-то криво.
— Понимаю, — кивает, — давай помогу. Опыт есть...
В общем: осколок мой, после того, как на меня навалились рыдающие мужики, стронулся с места и я был весьма близок к концу. Но мне повезло. Во-первых — в том, что я сын олигарха, во-вторых — в тот момент Семён Осипович Кац находился на рабочем месте. Он меня и прооперировал. Тесен мир, ох тесен.
— Ну что же, молодой человек, жить будете, — маленький, пожилой мужчина еврейской наружности, поправил очки а-ля Берия, — и даже бегать сможете. Это говорю вам я — профессор Кац. Кстати, не поделитесь именем мастера, который делал вам операции до меня.
— Поделюсь, Семён Осипович, конечно, поделюсь.
— Молодой человек знает, как меня зовут? Интересно...
— Ничего интересного. Хирург, который меня резал, сказал: «Единственный человек, который сможет тебе помочь, Семён Осипович Кац — волшебник от хирургии. Вот только очередь к нему на три года расписана».
Доктор приосанился:
— Да так и есть! У меня, таки, много работы... Но тут звонит министр и говорит: «Семён Осипович, бросайте всё и бегом». Думал, какой-то сынок олигарха пальчик порезал! Кхм... Не обижайтесь, мы тут уже все в курсе того, что вы были ранены в армии, награждены «Орденом мужества» и двумя медалями за «Отвагу». Признаться был удивлён, если не сказать шокирован.
— Что значит, все?
— Все, молодой человек, значит все, — ехидно улыбается, — даже уборщицы. Хотя, они-то в первую очередь. Владимир успел всех просветить, какая вы героическая личность. Ну да вы не отвлекайтесь, продолжайте рассказ.
— Ну, Вова, — качаю головой. — Кхм... Вот мне доктор и говорит. Чтоб профессор взялся за твоё лечение, скажи, что оперировал тебя Александр Левашов. Он обязательно захочет посмотреть...
— Что? Саша? Левашов? — Кац даже очки снял, и, принялся двигать ими туда-сюда, рассматривая меня сквозь стёкла. — Не может быть! Этот безответственный тип? Хотя... Судя по всему, из него, таки, вышел толк. У мальчика был ветер в голове, — качает головой в такт словам. — Рад, что он взялся за ум... Подскажете, где он работает? Хочу написать ему. Надо же, Саша Левашов — настоящий мастер!!! Сам бы не видел результат — не поверил бы... — перестав теребить очки, надевает их на место. — Я так понимаю он военный хирург?
— Да.
— Ну что же. Вы сообщили хорошую новость, молодой человек, очень хорошую. Саша был моим учеником... и он мой племянник!
— Вечный конфликт? Отцы и дети!
— Да, — с улыбкой кивает, — таки, вы исключительно правы, молодой человек. Наденька будет просто счастлива, от таких новостей.