Страница 5 из 93
Коллективно посмеялись, но решаю уточнить:
— А почему, ей надо уехать?
— Не только ей, — отец стал абсолютно серьёзным, — но и её матери. Ты не забыл, почему мы тут собрались? Проблему-то надо решать, а она очень серьёзная. И люди там тоже серьёзные. Конечно, если бы ты любил эту девушку, всё было бы намного сложнее, а так можно будет разрулить эту ситуацию без потерь. И даже с прибылью.
— Вот как. Интересно. Расскажешь?
— Конечно, — кивает. — Слушай. Как ты понимаешь: нам светиться в этом деле нельзя, больно много ты дел наворотил. Поэтому, я связался с одним человеком и предложил ему помощь. Не удивляйся, из всего надо извлекать пользу. Можно попросить о помощи. Но, а если то, что тебе нужно — кому-то очень нужно? Вот, вот. Так и здесь получилось.
Та организация, чей представитель отдыхает в нашем подвале, кое-кому очень не нравится. И эти кое-кто, наши родные спецслужбы. Там же, кроме наркотиков, торговля оружием, терроризм и ещё всякого хватает. Теперь смотри: девушку и её мать надёжно спрячут, как и куда не спрашивай, не знаю. А вот Палычу придётся остаться и делать вид, что ничего не произошло. Естественно его будут охранять, но потрудиться на благо Родины ему придётся. Ну да он бывший офицер — майор. Пограничник.
Ух ты. Вот этого, я не знал!
Постучав пальцами по столешнице, отец продолжил:
— Так что справится, не маленький. Пока бандиты поймут, что произошло — будет уже поздно. Подробностей я не знаю, да и кто мне скажет. Но думаю, мало никому не покажется. Ну и самое главное: все будут уверены, что всё, что произошло — дело рук спецслужб. И ты окажешься вне подозрений. Так что все в шоколаде. Контора получит свои плюшки, я оказываю услугу нужным людям, а Палыч: безопасность и мощную крышу. Все довольны! Есть вопросы?
— Да. А почему ты сказал, что всё могло быть сложнее?
— Ну, например, никто не может сказать, сколько всё это продлится. Может, месяц, может, год! Тебе бы это понравилось? — ухмыляется.
— Боюсь, что нет, — хмурюсь.
— Вот и я о том же.
— А ты уверен, что им ничего угрожать не будет? — беспокоюсь. Всё-таки не совсем чужие люди мне. Успел привыкнуть.
— Сынок, я не ясновидящий, но поверь, в Конторе дилетантов не держат. Так что думаю, всё будет в порядке, — пожимает плечами.
— Когда их увезут?
— Сейчас мы пообщаемся с Сергеем Павловичем, и если он согласится, то к вечеру «представитель» будет здесь. Так что, до завтрашнего утра, у тебя есть время попрощаться, — грустно улыбается отец.
— Пойду к Миле, — встаю, — когда всё решится, пришли СМС. А я ей сам всё скажу...
Зайдя в столовую, распорядился приготовить передвижной столик с завтраком, на двоих. Если и приходится прощаться, то проведём мы этот день вдвоём. Пусть будет что вспомнить. Мне было грустно. Жаль расставаться — несмотря ни на что, Мила мне дорога. Ведь кроме любви есть и другие чувства! И даже появление Вовиной пассии (которую, я сразу признал по огромной арбузоподобной груди), не смогло поднять мне настроение.
Вкатив столик в свой номер, замер, любуясь разметавшейся во сне девушкой. Одеяло валяется в ногах и всё прекрасное, молодое тело красавицы, представлено моему взору. Тихонько присев на краешек кровати, стал поглаживать Милу по её соблазнительным изгибам.
— М-м-м... Милославский, какой ты неугомонный, — сонная девушка слегка приподнялась на локте, показывая грудь. Сердце сбилось с ритма, какая же она красивая.
— Извини. Не мог удержаться. Ты просто ослепительна, в своей первозданной красоте!
— Льстец! — призывно изогнулась и томно улыбаясь, облизнула губы.
— Больше не буду, спи дальше, — делаю вид, что встаю.
— Э-э-э... Куда! — хватает за руку. — Разбудил девушку и бежать? А накормить, напоить, удовлетворить?
— Кушать подано! — театральным жестом указываю на сервированный столик.
— Класс! Но! Сперва удовлетворить! — потребовала Мила.
Ну, кто я такой чтоб отказывать женщине?
А через два часа: пиликнул телефон, сообщая о полученной СМС. Там было всего два слова: «Он согласен!»
— Солнышко, у меня к тебе серьёзный разговор!
— Слушаю! — улыбаясь, произнесла Мила.
Больше в этот вечер она не улыбалась — грустила, временами начиная плакать или набрасывалась на меня, как голодная...
А вот утро выдалось трудным, во всех смыслах: я не выспался, после бурной ночи болело всё тело, и грустная мордашка Милы навевала грустные мысли. Да и расставание вышло тяжёлым: и так на душе кошки скребут, ещё и Мила развела сырость...
Машина, увозящая мою девушку и её маму, скрылась за воротами.
— Не грусти, Егорка, всё наладится, — Палыч положил мне руку на плечо. — Может, так надо было? Глядишь, повзрослеете и снова встретитесь. Ох-хо-хох... — и грустно улыбаясь, продолжил: — Пойду собираться, скоро и за мной приедут!