Страница 5 из 28
Глава 2
— Что? — прошептала я севшим от ужаса голосом.
— Это особое божество этого сада, охраняющее цветы моих вишневых деревьев от посягательства смертных. Если ты загадаешь желание, то оно оставит тебя в покое. — спокойно ответил Шин, разве что не зевая.
Я к его словам отнеслась с сомнением, но все же загадала то единственное и насущное, что мне было нужно: «найти путь домой». Как только мысль стала более ясной и оформленной, я почувствовала, как насекомое оставляет мой несчастный нос в покое, улетев в неизвестном направлении.
— Молодец! — похвалил меня мужчина. — Теперь если в течении девяноста дней твое желание не исполнится, ты умрешь.
Я поперхнулась, разве что с кулаками не кинувшись на Иошинори, но тот невозмутимо продолжил идти дальше, а мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Думает, я не смогу исполнить свое желание? Ха! Смогу! Еще как! Не умирать же, в конце концов… Хотя, что-то мне подсказывало, что умереть от укуса вот такой вот козявки, как раз в моем стиле.
Оставшийся путь до дворца этого напыщенного равнодушного Шина я уже не восторгалась красотами. И вообще, таинственные пугающие насекомые мне мерещились чуть ли ни на каждом кусте и дереве.
— Пойдем. Я отведу тебя в комнату для гостей. — легко поднявшись по выкрашенным красной краской ступеням, Шин отодвинул легкую тростниковую циновку, заменявшую здесь дверь, впуская меня внутрь.
Сделав шаг, я даже рот открыла от изумления. Магия! Самая настоящая, была здесь повсюду! Дворец словно был живой внутри… Здесь витали маленькие светлячки, сами по себе в коридорах опускались и таяли снежинки-лепестки. А еще здесь порхали бабочки. Легкие и нежные, чуть светящиеся в темноте.
— Нравится? — бархатный голос сзади заставил меня обернуться.
Я встретилась взглядом с Иошинори и не смогла ничего ответить. Просто он… Он тоже был волшебным. Его черные, как смоль, волосы переливались серебряными искрами, кимоно светилось странным сиянием, а глаза… В них тоже плескалась магия. И она настолько зачаровывала, притягивала взгляд, что впору было лишиться разума. И я, наверное, сошла бы с ума неприметно, если бы внезапная судорога не свела мою ногу, и я с криком не полетела бы от неожиданности на пол.
— Эй… Долбежница? — Иошинори наклонился надо мной, рассматривая с любопытством ученого, который нашел интересный экземпляр какой-нибудь букашки. — Ты живая?
Я тем временем вовсю разминала пострадавшую конечность. Как там говорят? Носочек надо на себя тянуть? Я попыталась, но в жестких зимних сапогах, холодивших ноги, это было практически нереально. Я закусила губу от боли и смущения, совсем не обращая внимания на интерес замершего рядом со мной божества.
— Помочь, может?
— А? — все же пришлось на него посмотреть. — Можно я сапоги сниму? Так носочек тянуть удобнее!
Шин поперхнулся. Видимо, подумал, что я на пол села, чтобы гимнастикой позаниматься. Пришлось объяснять, что я, в принципе, не специально. Просто у меня от холода ногу свело. И вообще, со мной постоянно что-то случается.
— Это я заметил… — протянул мужчина. — Одного не пойму — как ты до своих лет дожила-то? Сколько тебе, кстати?
Я обиделась.
— Неприлично у девушки про возраст спрашивать! — заметила я, с небольшой заминкой расстегивая молнию сапога, на которую налипла ряска из пруда.
Стоило снять волшебные черевички, как из них на прекрасный пол Иошинори хлынула вода. Мутновато-вонючая такая, с песчинками.
— Я все уберу! — пискнула я, виновато глядя на мужчину.
Правда, тот и не думал сердиться. Напротив, то, что происходило сейчас, кажется его забавляло. Как иначе объяснить его полный лукавства и какого-то предвкушения взгляд?
Я потянула носок на себя, ногу с ужасной болью начало отпускать, а у меня на лице стала появляться дебильная блаженная улыбочка.
— Кайф! — сообщила я японскому божеству, а оно саркастически приподняло одну бровь.
— Теперь идти сможешь?
Я часто закивала головой и хотела уже напялить снятый сапог, как Иошинори тяжело вздохнул.
— Оставь их в покое, девушка! Во-первых, их нужно просушить, как и всю твою одежду. А во-вторых, здесь климат явно лучше, чем там, откуда ты свалилась на мою голову! — изрек он.
А я издала нечто нечленораздельное. Это что? Мне дадут во что-то переодеться что ли?
— Если найдете мне халатик и тапочки, буду очень благодарна! — пролепетала я, а Шин внезапно почему-то рассердился.
— Думаешь, у меня не найдется для гостьи одежды?
Ой… Я его по самолюбию что ли задела? Мы же гордые! Пфффф! Нет, чтобы сказать: «Фроська, пошли, у меня тут куча шмоток есть, выбирай, что хочешь!» К чему эта завуалированная вежливость?!
— П-простите… — выдавила из себя я и вновь потянулась к оставленному хлюпающему сапожку.
Но тот вдруг словно ожил, отползая от меня на полметра. Я потянулась к нему вновь, но он попытался сбежать вновь.
Рядом раздался смешок. А я почувствовала, что начинаю тихо звереть.
— Вы это специально, да? — с нажимом спросила я, а Иошинори невозмутимо посмотрел куда-то в сторону и даже, кажется, засвистел.
Уууу! Гад! Я собралась, сгруппировалась, приготовилась к броску, обозначив цель для захвата, и в один прыжок придавила самовольно ползающий сапог своей бренной тушкой.
Шин захохотал и захлопал в ладоши, а я показала ему язык.
Разрешив проблему с обувкой, и теперь неся ее в руках, а сама шлепая мокрыми носочками по красивому красному полу, я следовала вслед за японским божеством и думала о том, как моя жизнь теперь изменится. Наверняка от меня попытаются избавиться. Надеюсь, что не радикальным способом. Шин же со своей подруженцией что-то там говорил о ненависти к людям и так далее. Нет, в нашем мире я бы конечно же напомнила ему о том, что такое расовая ненависть, но здесь… Здесь мне придется как-то выжить и найти того, кто отправил меня сюда — мужика с разбитой бутылкой. В том, что он еще появится в моей жизни, я даже не сомневалась.
— Заходи сюда. Здесь ты пока можешь поселиться…
Шин отодвинул дверцу, больше похожу на тоненькую деревянную ширму, в сторону, и я очутилась в довольно странном помещении.
— Мило тут. — попыталась я расплыться в благодарностях, разглядывая внутреннее типично-восточное убранство, а Шин только хмынул. — Вазочки… Картиночки…
Мой взгляд остановился на маленькой шкатулочке с гейшами-девушками на крышке.
— Вазочки! Это самые дорогие предметы искусства нашего мира, человечка! Лучшие мастера расписывали их, а вот эту ка… НЕ ТРОГАЙ!