Ещё один день

— Возможно, если бы я не пришёл. Если бы я был сильнее или жёстче. Если бы мог противостоять Кристе и отвергнуть её претензии, но почему он сдался!? Почему мы продолжили жить, а он остался там!

Мои руки тряслись, кости на решётке скрипели, когда начал сжимать их со всей силы. Правая рука простреливала болью, на которую я даже не обратил внимания. Старые воспоминания поднимаются из глубины. Панический шёпот Омида и моё отрешённое лицо. Он просит меня о помощи, мужчина не знает, что ему теперь делать.

— Их дочь…

— ОНА ДОЛЖНА БЫЛА УМЕРЕТЬ! В ИГРЕ ТАК ВСЁ И БЫЛО! ОНИ БЫ ВСЁ РАВНО ПОГИБЛИ…

Мой крик разнёсся по пещере. Пугая всех остальных узников. Словно тараканы они забились в щели, стараясь спрятаться в тени, в своей маленькой клетке!

Я вижу, как выпрыгиваю из окна один, как бегу по полю, спасаясь от мертвецов. Мне в след кричит Омид, умоляя меня остаться и помочь ему. Больше не осталось никого.

— Я…

Омид стоит на коленях, закрывая от меня тело своей жены и ребёнка. "Наши девочки, Марк, они…они…Я не успел, Марк…" — его голос срывается, он начинает плакать, прижимая свою дочку к груди. Обойдя мужчину по кругу я вижу ещё один труп, лежащий на полу. Пустые глаза смотрят в потолок. Её кудряшки раскидались по полу. Детские ладони измазаны кровью. Она пыталась зажать себе шею, из которой мертвец вырвал кусок. Её любимая кепка лежит рядом, вся покрытая алой жидкостью.

— Клем…

Я смотрю сквозь прутья решётки на место, где секунду назад стояла девочка.

Ко мне приходит осознание… Двойственные воспоминания накрывают меня с головой… Вот я иду, и Клеменита накидывается на "ходячих", жестоко расправляясь с ними. В следующую секунду я собствеными руками забиваю голову очередного мертвеца в землю… Воспоминания о том, как Риза смотрит на пустое место, где должна находиться девочка, и оборачивается на меня с жалостью в глазах.

— Нет…нет…нет…

В одиночестве я бреду по дорогам, пытаясь забыться в алкогольном дурмане. Убивая всех "ходячих" на своём пути.

Первая встреча с Ризой, где я придавливаю её к полу и приставляю нож к горлу. Прощание в лесу, перед пленом, где я долго разговариваю с воздухом, когда девушка рядом со мной кусает губы, с отчаянием смотря мне в лицо.

Картинки мелькают одна за другой, и на каждой из них я один…

Убрав руки Мишель с груди, я поворачиваюсь к ней лицом. На голову ей надет капюшон, из-под которого торчит козырёк от кепки. Дрожащими руками я снимаю его.

— Клем…

Такая же, как и в тот последний день. Она улыбалась мне, так ласково и ободряюще. Протянув руку, касаюсь её щеки. Склонив голову, она трётся об неё, словно котёнок. Лицо девушки расплывается, оставляя меня одного. Мой жуткий и истеричный смех разносится по всему гроту. Вызывая у моих соседей поскуливание и плач. Из уже засохших глаз брызнули последние слёзы. Больше я не буду обманывать себя. Больше не буду прятаться. Не буду убегать от проблем.

— Спасибо.

В голове разнёсся девичий смех. Прикрытый ладошкой рот, создавал смешные звуки. Я знал, что слышу его в последний раз.

Глава 20

Резко оборвав свой смех, я с усталостью лёг на спину. Тяжело было осознать происходящее. Будто бы у меня было раздвоение личности. Новые-старые воспоминания удивляли и заставляли хмуриться. Почему я не понял этого раньше? Как вообще можно было не заметить происходящего.

Ладони непроизвольно сжимались, зачёрпывая с земли горсть песка и грязи.

Словно в кино с полным погружением я смотрел сцены убийства "ходячих". Неделями я бродил по дорогам. Выпивая любой горячительный напиток и нападая на всех мертвецов в зоне видимости. Камни, ветки, бутылки, собственные руки и ноги. Всё шло в ход, лишь бы уничтожить немёртвого. Бесконечные дни, проведённые в насилии и алкогольном бреду.

От размышлений меня отвлекли хриплые голоса каннибалов. Наконец-то. Двое ублюдков ходили между клеток, тыкая заключённых острыми копьями, допрашивая о произошедшем. Уверен, что все мои соседи уже указали на меня.

Шаги людоедов становились всё громче. Они приближались без страха. Зная, что я такой же, как и все остальные. Безвольное мясо для их будущего праздничного стола. Мысли метались по голове.

Память о моих похождениях вызывала головную боль, не давая сосредоточиться на происходящем. Тело задеревенело.

Вопросы дикарей сыпались один за другим, а по моей клетке прилетали удары — попытки расшевелить меня. Укол копьём в левую руку прошёл мимо сознания. По сравнению с тем, что творилось в моей черепной коробке — это был пустяк.

Не дождавшись от меня никакой реакции, каннибал стал тыкать меня в голову тупой стороной копья. Удары по макушке ненадолго заглушали боль в мозгах. Не испытывай я столько отвращения к ним, может быть даже поблагодарил.

Они спорят друг с другом. Никак не могу понять, о чём они говорят, а самое главное, непонятно, где здоровенный садист-тюремщик?

Первый зэк, с копьём в руке, начинает ходить между клеток. Он выкрикивает какие-то слова. Его голос становится всё дальше, а он сам пропадает за пределами моего бокового зрения.

Второй в это же время залезает на клетку сверху. Он практически ложится на неё и смотрит мне прямо в глаза. Широкий зрачок практически на весь глаз, белки прорезают кровавые лопнувшие сосуды. Он вертится наверху, словно мартышка, разглядывая меня со всех сторон. В следующую секунду ублюдок плюёт мне в лицо и попадает на нос, рядом с правым глазом. Слюни, медленно стекающие вниз, должны вызвать отвращение, но это совершенно не трогает меня. Пустым взором я продолжаю буравить потолок, в правой руке зажата горсть песка, она помогает мне успокоиться.

Не дождавшись от меня никаких действий, матерясь и ворча себе под нос, людоед копошится в своих побрякушках. Вытащив на свет подобие гаечного ключа, он начинает совершать какие-то действия наверху.

Встав рядом с моей тюрьмой, мой тюремщик прячет посреди мусора, размещенного у него на груди, "ключ". Обойдя меня с разных сторон, он наконец решается заползти ко мне внутрь.

Идиот садится на корточки, прямо надо мной. Хруст ломаемого кадыка звучит словно музыка. Поменявшись с ним местами, сажусь ему на грудь, удерживая лицо за подбородок. Испуганные глаза смотрят прямо на меня, пока я второй рукой продолжаю бить его в лицо. Удар за ударом, превращая и без того мерзкую рожу в гротескную скульптуру. Крик второго охранника заставляет меня повернуться к нему. Он бежит ко мне с копьем наперевес. Горсть песка, зажатая в руке, влетает ему в лицо задолго до того, как он настиг меня. Сердце стучит как сумасшедшее, разгоняя кровь по затёкшему телу. Ноги и спина простреливают болью, а пальцы на правой руке неприятно хрустят каждый раз, когда пытаюсь сжать их в кулак.

Подбежав к каннибалу, хватаю двумя руками его оружие. Он с трудом видит меня, но продолжает бороться. Вскоре мы оказываемся на полу. Копьё валяется рядом, когда мы голыми руками наносим нелепые удары и толчки друг другу. Перестав реагировать на его руки, хватаю соперника за лицо, вдавливая свои большие пальцы ему в глазные яблоки. Его хриплый крик разносится по гроту. Грязные руки пытаются дотянуться до моей головы, хватая подбородок и оставляя царапины на шее и щеках. Запрокинув голову вверх, я тяжело дышу, стараясь успокоиться. Тело подо мной дёргается в конвульсиях. Навалившись всем весом, я вдавливаю свои пальцы до упора. Издав последний стон, он наконец затихает. Руки людоеда падают на пол.

Подняв трясущиеся ладони, с шоком рассматриваю такие незнакомые кисти. В темноте кровь становится практически чёрной. Мои руки трясутся от адреналина и страха. Оглянувшись по сторонам, вижу испуганные глаза остальных пленников. Они смотрят на меня в тишине, боясь издать хоть какой-то звук. Лишь немногие из них внимательно рассматривают моё лицо, ожидая следующих действий.

Вернувшись к первому трупу, вытряхиваю с него всё что можно. Костяные ножи, подобие дубинки и "ключ" от клеток. Прикрыв клетку, я успел запереть её во время. Мёртвое тело тюремщика начало шевелиться, издавая характерные для "ходячего" звуки.