Страница 99 из 161
С нескрываемым наслаждением он подлавливал и отмечал момент, когда подозрение в глазах приказчиков и владельцев лавок и салонов, вызванное тем, что он выглядит не так, как выглядят их обычные клиенты, сменяется на почтительное и уважительное выражение. Словно некий рубильник, карточка с вороном, который держал в клюве золотую монету, перемыкала их.
Вскоре мистера Шваль было не узнать. Перевоплощение завершилось за час до указанного в письме срока. Из ничтожного человечишки, ошивающегося по подметке города, никчемного мистера Швали, он превратился в хорошо одетого, утонченного джентльмена, мистера Корнелиуса Ф. Портера. И все внутри у него дрожало и саднило — он и сам не замечал, что отчасти в эти мгновения походит на мистера Счастливчика.
Увидев вдруг свое вдохновленное лицо в отражении одной из витрин, он перепугался не на шутку: он едва не стал тем, на кого прежде охотился сам, тем, кто привлекает излишнее внимание. Он напомнил себе, чем заканчивают счастливые господа на этих улочках, и разозлился на себя. Он едва не провалил все дело! Он едва не стал жертвой собственного тщеславия. Новые возможности и ожидание будущего, да сами перемены, с ним произошедшие, настолько вскружили ему голову, что он был в каком-то шаге от провала. Нет! Ему срочно следовало взять себя в руки. Он должен быть умнее, хитрее, проворнее и главное — осторожнее. «Не пересчитывай денежки в бумажнике дохляка перед тем, как дохляк стал дохляком, — говорил Рэд. — Не радуйся раньше времени».
Пока что он не попался, но это могло измениться в любую секунду. Ставки были слишком высоки — это вам не подстерегать пьяных гуляк в темных дворах.
И все же в какой-то момент удача повернулась к своему любимчику спиной. Неожиданное препятствие заключалось в последнем пункте списка Ригбсергов: «21. Леденец на палочке “Сливвинс”. Принести с собой».
Наличие этого пункта у мистера Портера удивления не вызвало: как и все в городе, он знал, что господин Ригсберг — закоренелый сладкоежка. Беда была в том, что он недооценил сам этот пункт. Оказалось, что «Сливвинс» продается далеко не в каждой кондитерской: где-то этих конфет вообще не было, где-то они закончились. С каждым новым отказом, с каждой уходящей минутой, когда он задирал голову, выискивая часы на столбах, еще не привыкнув к тому, что новенькие часы покоятся в его собственном кармашке его собственной жилетки, ярость в нем все копилась. И вот, наконец, он нашел место, где «Сливвинс» точно должен был быть. На большой и пестрой витрине кондитерской «Лоллипоп Лилли» висел плакат, сообщающий о том, что «леденец на палочке со сливовым вкусом и запахом “Сливвинс” — просто мечта лизуна!!!». Также там был изображен сам предмет поисков бывшего мистера Швали: бордовый кругляш с белой спиралью, на тонкой длинной ножке.
— Простите, все «Сливвинсы» закончились. Только что! — сказал толстый кондитер. — Дама с девочкой перед вами купили последний. Следующий!
Корнелиус Портер покинул кондитерскую.
Одна конфета! Одна жалкая конфета отделяла его от будущего, которое он уже так красиво нарисовал у себя в голове. Нет! Он не позволит забрать у себя свое счастье в тот момент, когда он уже практически схватил его своими пальцами. И мистер Портер убил их. Женщину и девочку. Он забрал конфету, убедился в том, что девочка еще не успела ее лизнуть, после чего поспешил на встречу со своим будущим хозяином, господином Сессилом Уортингтоном Ригсбергом.
Тот безумный день все же привел к тому, что мистер Корнелиус Ф. Портер получил должность личного ассистента господина Ригсберга. В тот день мистер Шваль был заперт в чемодан, а ключ от него был утоплен в канале.
И с этого момента начался его путь, его восхождение. Из личного ассистента-тени до управляющего большим банком в Тремпл-Толл. Из человека, который жил в грязной конуре, до владельца особняка в Сонн на улице Клёнов. Из человека, который ходил в стоптанных башмаках с полуоторванными подошвами (часто с дохляков обувь не удавалось снять), до того, кому вообще ходить особо не нужно, поскольку у него есть личный «Трудс» и банковский аэрокэб, который он давно считает своей собственностью. Из человека, которого прочие замечали лишь в тот момент, когда нож впивался в их брюхо, до того, кто может позволить себе скучать вечерами в джентльменском клубе «Райтмор».
Множество нелицеприятных вещей сделал за эти годы мистер Портер, ни об одной он не жалел, кроме поспешного и недальновидного избавления от Машины. Многих людей не стало, потому что они мешали ему на его личной карьерной лестнице, вставали у него на пути, толклись на ступенях — одни просто замедляли его, другие пытались столкнуть его вниз.
Разве мог мистер Шваль когда-то подумать, какой станет его жизнь. В тот день, который его изменил, он убил пять человек. Он действовал неосмотрительно, он был подвержен ярости и эмоциям, чувствам, что наполняли его, словно горячий пар. Годы прошли, и он научился обуздывать эти чувства, выжидать, планировать. Он научился хладнокровию и что намного более важно — он научился заметать следы…
…Стук в окошко экипажа вырвал мистера Портера из воспоминаний. Он вздрогнул и вернулся в настоящее.
У дверцы стоял один из его агентов, мистер Крисп — высокий широкоплечий клерк, отличающийся крайней дотошностью и исполнительностью. Мистер Портер предпочитал работать с Криспом даже больше, чем с мистером Ратцем. К Ратцу он относился с подозрением: в своем старшем агенте господин управляющий банка ощущал то, что никак не мог различить, что-то зловещее, тщательно прикрытое под футляром-пальто и канцелярской манерностью.
— Докладывайте! — велел мистер Портер.
— Сэр, интересующее нас лицо находится по указанному часовщиком адресу. Это подтверждено. Дом у канала. Он там один.
— Что удалось выяснить?
— Практически ничего, сэр. Никто в доме не знает этого Рипли. Если позволите, я бы предложил вернуться позже, чтобы мы выяснили все до мельчайших подробностей и подготовились.
— Нет. Время не терпит. Мы отправимся прямо сейчас.
Агент кивнул и открыл дверцу для господина управляющего.
Мистер Портер подхватил трость и вышел на улицу. Мистер Крисп двинулся вперед, указывая дорогу.
Было холодно. Ветер носил из стороны в сторону опавшие листья. Где-то неподалеку скулила собака, скрипели флюгеры. Людей на улице не было.
Дом по адресу Пыльный спуск, № 17, возле которого дожидались прочие агенты, оказался высоким ветхим строением с облупившейся штукатуркой, весь увитый ржавыми трубами. Свет нигде не горел, дым из дымоходов не шел. Казалось, здание заброшено, но то и дело в окнах появлялись какие-то тени. Даже обычно хладнокровному мистеру Портеру стало не по себе. Он ощутил какую-то странную зябкость — словно он сам превратился в этот дом, стоящий у продуваемого ветрами канала. Застыл и врос в землю, глядя на тонущий в тумане вдали Фли…
— Вперед, господа, — велел мистер Портер, и служащие банка двинулись в черный подъезд.
Предчувствие того, что все идет куда-то не туда, было придушено ожиданием и нетерпением. Машина… осталось немного… она там. Ее от него отделяет всего лишь один человек, всего лишь одна жизнь, которой вскоре суждено оборваться.
Поднимаясь по темной лестнице, господин управляющий банка, даже не предполагал, что жизней, прежде, чем он заполучит Машину, оборвется больше, чем одна.
Мансарда располагалась на пятом этаже. Как и во всем доме, свет в коридоре, куда выходило три двери, не горел. Из-за одной из дверей звучал размеренный повторяющийся скрип, как будто кто-то сонно раскачивался в кресле-качалке. Больше не раздавалось ни звука.
Темно-зеленая дверь с ржавой ручкой и без номера была последней преградой между мистером Портером и Машиной. Он до боли в костяшках сжал трость и кивнул своим людям.
Умело взломав замок, двое клерков по особо важным делам толкнули дверь и вошли в квартиру, которую указал часовщик Кронич. Оказавшись в помещении, они тут же встали по обе стороны от прохода. Следом в квартиру шагнули еще двое агентов банка, и только после них, постукивая тростью при ходьбе, вошел сам мистер Портер.