Страница 97 из 161
Мысли о своем нынешнем положении незаметно перетекли в голове мистера Портера в далекие воспоминания. Мог ли он подумать, чем все обернется в итоге, в тот день, двадцать лет назад, когда на улице Карнаби встретил Счастливого человека?
В те годы господин управляющий банка ничем не управлял, ничем не владел, ничего не имел. Кроме своей молодости. Ему было девятнадцать лет, и он был зол на весь мир, но злость его выливалась лишь в мелкие да мелочные поступки. Что ж, он и сам тогда был мелким и мелочным. Постоянно жил с гложущим чувством, которое не давало ни минуты покоя: «Я достоин большего. Я должен выбраться. Я слишком крупная рыба для этой грязной лужи…».
Болезненные амбиции пожирали его изнутри, в то время как он спал в грязном подвале, целыми днями бродил по улицам практически бесцельно, выискивая различных жалких увальней, которым можно подпороть бумажник и вспороть брюхо. Он был никем и ничем. Даже меньше, чем ничем. Тогда будущего господина управляющего «Ригсберг-банка» называли Уличной Грязью, Подошвой, Швалью. Последнее он и взял себе за имя. Он ненавидел его, но всякий раз, слыша его, напоминал себе, что он до сих пор здесь, среди канавных отбросов.
И вот однажды, случилось то, что навсегда изменило его жизнь. Он встретил Счастливого человека.
Улица Карнаби фактически располагалась в Старом центре, но все же монотонное влияние начинающегося всего в паре домов Сонн распространялось на нее чуть более, чем полностью. Никаких башенных зданий, сплошные тихие аллеи, влачащие свое вялое существование личности. Нет мушиного оживления из Старого центра и нет огромных восьмифутовых констеблей из Роттерхауз.
Счастливый человек, примерно возраста мистера Швали, но, в отличие от последнего, явно недостаточно проперченный жизнью, куда-то торопился, наталкивался на прохожих, просил прощения, с улыбкой выслушивал пожелания провалиться в люк или попасть под колеса какого-нибудь «Трудса», и спешил дальше. Он выглядел так, будто проглотил горящий фонарь — лучился и даже пританцовывал, привлекая к себе недоуменные и раздраженные взгляды: люди здесь не любят, когда у кого-то хорошее настроение. Один из этих настороженных, но более того — заинтересованных — взглядов принадлежал именно мистеру Швали. И мистер Шваль, почувствовав, что может поживиться, двинулся следом за Счастливым человеком.
Счастливый человек вскоре остановился у цирюльни «Куафюр у Франка», вскочил по ступеням, скрылся за дверью.
Мистер Шваль заглянул в окно. Счастливый человек, бурно жестикулируя и подпрыгивая на месте, о чем-то говорил господину Франку, владельцу цирюльни, и с улицы до мистера Швали донеслось лишь: «…неожиданная удача…», «…все оплачено…» и «…бриккер-карта…». Тут уж мистер Шваль понял, что ему во что бы то ни стало нужно услышать, что он там говорит. Он ринулся на задний двор, осторожно приоткрыл дверь черного хода цирюльни — он знал: господин Франк никогда ее не запирает.
И вот, что он услышал:
— Да, просто поразительно! Действительно небывалая удача! Прошу вас, присаживайтесь.
Судя по характерным звукам из зала, цирюльник отряхнул щеточкой кресло перед зеркалом, и Счастливый человек счастливо опустился в него.
— Что именно изволите? — осведомился господин Франк. — Какую прическу желаете?
— Мне сообщили, что я должен сделать «Мягкий Мэлори», и никак иначе.
— О, «Мэлори»! — цокнул языком цирюльник. — Значит, это правда, и вы действительно удостоились неслыханной чести.
— Невероятно, правда?
— Весьма, весьма. Но поведайте, как же подобное с вами приключилось?
Защелкали ножницы и под их клацанье Счастливый человек начал свой рассказ:
— Вы знаете, я ни на что всерьез и не рассчитывал, когда откликнулся на объявление в «Мизантрополис». Я полагал, что претендентов будет великое множество и отбор среди всех желающих мне точно не пройти. Я боюсь себе даже представить, какое меня ждет жалованье! Наконец, я смогу съехать от мадам Симмс! Но я отвлекся! Этим самым утром, не более часа назад, мадам Симмс передала мне письмо. И на конверте стояла печать… — он сделал паузу, словно от избытка эмоций ему не хватило дыхания: — ворон с золотой монетой в клюве!
— Невероятно! Просто невероятно! — профессионально поддерживая беседу, восхищался и изумлялся цирюльник, не останавливая свою работу.
— Вот и я о том же! В письме было сказано, что мою кандидатуру рассмотрели и одобрили, и что мне нужно явиться ровно в шесть вечера в надлежащем виде. К письму прилагался список мест и вещей, которые мне следовало посетить и приобрести. Первым там стояла цирюльня «Куафюр у Франка» на улице Карнаби. И указание прически.
— Вашему нанимателю «Мягкий Мэлори» на вашей голове придется весьма по душе. Он вас даже не узнает.
— Он меня еще не видел, — сообщил Счастливый человек. — В объявлении было указано, чтобы фотокарточки не прилагали, ведь Он их терпеть не может. Хватило и письменного описания. Но, я надеюсь, вы правы, и Он будет удовлетворен. Я, честно говоря, немного переживаю, ведь еще предстоит посетить столько мест, а любое отступление от внешнего вида грозит тем, что меня не возьмут. В письме это было особо подчеркнуто.
— Господин Сессил Уортингтон Ригсберг славится своей избирательностью и дотошностью в том, что касается людей, которыми он себя окружает. Неудивительно, что у него повышенные требования к своему личному ассистенту.
Мистер Шваль едва сдержался, чтобы не присвистнуть из-за двери. Кажется, он не зря сюда сунулся.
Счастливый человек продолжал:
— К письму была приложена бриккер-карта с гербовым оттиском семейства Ригсберг, которую я вам показывал.
— Разумеется, эээ…
— Мистер Портер. Вы мое имя еще услышите!
— О, я в этом не сомневаюсь, сэр.
Мистер Шваль взбудораженно сжал кулаки. Он почти сразу же понял, что ухватил удачу за хвост. План выстроился у него в голове за считанные секунды. Он выждал, когда мистер Счастливчик окончит стрижку и бритье и покинет цирюльника. Он выбежал из цирюльни, вернулся на улицу Карнаби и притаился в подворотне.
Мистер Счастливчик не заставил себя долго ждать. Посвежевший, с великолепной деловой стрижкой, он фланировал вдоль по улице, когда из темного подъезда его окрикнули:
— Эй! Мистер Портер! Вы ведь мистер Портер?!
Мистер Счастливчик замер, обернулся, на миг его посетила мысль: «Неужели новости так быстро разлетаются? Неужели меня уже узнают на улице?», и с некоторым самодовольством кивнул:
— Я — мистер Портер.
— Мистер Портер, у меня к вам еще одно письмо от господина Ригсберга. Дополнительные инструкции.
— Правда?
— Да-да, правда, — ответил мистер Шваль. — Пойдите сюда, я вам вручу конверт.
Мистер Счастливчик, или, вернее, мистер Наивный Дурачок зашел в подворотню с мыслью: «Любопытно, что там пишет господин Ригсберг» — и это было последнее, о чем он успел подумать. Сильные, цепкие руки схватили его за ворот, и не успел он возмутиться, как короткий нож несколько раз вошел ему в живот.
Мистер Счастливчик был мертв, а мистер Шваль, склонившись над ним и обыскав его, стал счастливым обладателем списка инструкций от богача Ригсберга и его гербовой карточки.
Пальцы мистера Швали дрожали. Это действительно была банковская бриккер-карта — такими расплачиваются доверенные лица богатеев, и все траты записываются на определенный счет. Прежде мистер Шваль никогда не то, что не держал бриккер-карту в руках, но и даже не видел их своими глазами.
Первым делом мистер Шваль поспешно направился в свою конуру, которую ненавидел всем сердцем. Забрал запас денег из старой трубы. И тут-то начались первые неприятности. Рэд был здесь.
У мистера Швали не было друзей. Он всегда был один против всего мира и один в этом самом мире. Рэд когда-то взял его под крыло, научил многим полезным вещам и считал его своим закадычным приятелем. Именно он обучил его, как красть так, чтобы не попадаться, научил его убивать людей и не испытывать к ним жалости. «Тебе нужно представить, будто ты дальний родственник этих простаков, и с их безвременной кончиной просто наследуешь то, что содержалось в их карманах», — так любил говорить Рэд, посмеиваясь.