Исцели мою любовь

— Да! Конечно, — черкает размашистой подписью. Передает ручку мне, подмигивая.

Нажимаю кнопку лифта. Зеркальные створки раздвигаются. Захожу туда.

— Ты пойдешь пешком!

— Алекс, ты ведешь себя как ребенок.

Жму кнопку вниз, но створки не закрываются: Демис держит кнопку вызова с обратной стороны.

— Отпусти кнопку! Начинаю сомневаться, что ты пидар.

Задумчиво смотрит в упор. В серых глазах играют странные огоньки. И его взгляд, скользящий по мне, не нравится. С губ срывается ухмылка.

— Я так похож на него?

— Ну-у, ты друг Романа, — говорю первое, что приходит в голову. Тыкаю в кнопку.

— И… что? — насмешливо вскидывает бровь.

— И то! Сладкое вроде дружит со сладким. — Терзаю кнопку.

— Давай сразу уточним. Я не пидар и не был им. Просто хочу помочь тебе. Для этого и есть друзья.

— Ты за эту дружбу получаешь бабло. Все, Демис, встретимся внизу.

Выхожу из холдинга. Я не иду, я быстрым шагом бегу. Моя хрустальная броня рассыпается на части. Быстрей в машину, и собрать себя там заново.

— Алекс! Ну постой! Я всего лишь действовал по ситуации.

— Отвали!

— Алекс! Ну, прости!

— Да пошел ты!

— Пойдем вместе. — Подхватывает под руку. — Мир?

— Еще одна выходка без моего ведома — съедешь с моей квартиры!

— Есть, босс! Держалась молодцом. Я горжусь тобой, кнопка. Но черный цвет волос мне нравится больше.

— Ты проверил, о чем я тебя просила?

— Пока глухарь.

Мы вышагиваем к машине.

Вдруг в спину мне летят оскорбительные эпитеты с невнятными угрозами:

— Эй, ты, стой! Так быстро уходишь? Думаешь, мы тебя не узнали? Нацепила на себя дорогое шмотье, волосы перекрасила. Обзавелась хахалем. Но все такая же безродная дрянь.

— Пойдём, Алекс! — берет меня под руку. — Не реагируй! Пусть лает сколько хочет.

— Стой! — вопли и стучащие каблуки следом. — Давай поговорим по-другому, русская девочка. Я заплачу любую сумму. Назови, только уберись ты из нашей жизни.

Останавливаюсь. Запасы терпения истощились.

— Алекс, ты чего? Пойдем.

— Ты слышал, Демис? — Поворачиваюсь к ней. — Заплатить нам хотят. Нашими же деньгами! — начинаю хохотать во все горло.

Механический рефлекс, не более. Внутри все рвется. Душа, она просто рыдает, а глаза сухие. Подавляю смех. Плавно приближаюсь к ней.

— Да никуда я не уйду, Иштарик. Нет пути назад — только вперед.

— Прекрати смеяться как полная психопатка. Я тебе заплачý! Назови цену твоего бесследного исчезновения. И мы в расчете.

— В расчете? Так ты это называешь?! Господи, ты еще глупей, чем я думала. Мы будем в расчете, знаешь когда? Когда я возьму пушку и убью твоего мужа, твоего ребенка, всех тех, кто тебе так дорог, положу в твою руку эту же пушку с одной пулей и приставлю к твоему виску. И посмотрю, через какое время ты нажмешь на курок. Вот тогда мы будем в расчете. А сейчас занимай первые места в представлении. Перед тем как окажешься на улице. Маленькая нерусская девочка. Лучше один раз поучаствовать, чем увидеть. Уж поверь! — Наклоняюсь к ней ближе. — Забыла?! Если ваш сраный клан узнает твою маленькую тайну с провалом из средств общака и о твоих махинациях с офшорными счетами — будет еще веселей!

Делает замах рукой для удара. Перехватываю. Сжимая.

— Никто, слышишь, никто не смеет мне угрожать! И поднимать руку.

Толкаю ее. Она заваливается на спину. Разворачиваюсь на каблуках.

Смотрю в глаза удивленного Демиса.

— Пойдем! Переговоры окончены.

— Ты еще пожалеешь, слышишь! Пожалеешь!

— Поживем и увидим!

Глава 9

— Ты опять около окна? Что ты пишешь сейчас в своем дневнике?

— Я не пишу! Перечитываю. Чтобы не забывать.

— Помнить — это хорошо. Но что ты почувствовала, увидев его?

— У меня смешанные чувства.

— Первая эмоция? Ты вошла в кабинет и…

— Ненависть.

— Хорошо. Ты осознаешь свои чувства и действия.

— Мне опять хочется плакать. Всего лишь одна встреча с его взглядом… Что-то всколыхнулось.

— Поплачь, тебе никто не запрещает.

— Мне страшно! Я не смогу перешагнуть эту преграду.

— Все преграды — формальность. Пусть они теперь боятся.

— А сейчас давай по бокальчику мартини.

Вздрагиваю! Как обычно, в холодном поту. С нервным ознобом до ломоты в мышцах. Неясным гулом в ушах, так что слышишь шум кровяных телец, как они бегут по твоим сосудам. Ловлю ртом обжигающий воздух, но неконтролируемые спазмы не дают восстановить дыхание. Нащупываю под подушкой ингалятор. Спасительный поток воздуха наполняет легкие. Призраки прошлого вылезают из потаённых уголков воспаленной памяти. С усмешкой на лице невпопад. С колкими, убийственными, незатихающими фразами на устах.

Мелодия для сна разносится по моей комнате. Точнее, колыбельная. Ночник, вставленный в розетку, переливается разноцветными огоньками.

Понимаю, что не одна. Рома рядом, на моей кровати. Полусидя спит. Моя голова, как обычно, покоилась на его коленях до пробуждения. Тонкий гребешок завис в его руке. Запах сандала и меда наполняет всю комнату.

Нашел в старом ящике этот крем и теперь мажется постоянно. Это родной запах. Запах тепла и заботы. Запах рук моей м… Прикусываю язык, чтобы даже мысленно не произносить это слово. Не погружаться дальше в пережитое. Достаточно сновидений.

Черт, я забыла выпить снотворное. Хотя оно, бывает, не действует. Думала, полбутылки мартини с банкой оливок хватит после меганапряженного дня. Не получается блокировать кошмары. Все-таки у людей есть ангелы-хранители, у меня — в образе психиатра-гея. Неотложная помощь. Первое время мы даже засыпали в одной кровати: от моих истошных криков он уставал бегать из комнаты в комнату. Со словами «Не переживай! Я синее неба!» ложился рядом со мной.

Его загеленная челка наконец упала на лоб, сейчас он кажется моложе. Тянусь к его очкам, которые съехали на кончик носа. Снимаю, кладу на тумбу. Он говорит, они для имиджа. К людям в очках относятся серьезней. Аккуратно встаю. Мне все равно не уснуть уже. Пусть он спокойно поспит. Завтра его ждут другие психи, а меня — преисподняя на земле. А то, если и он свихнется, кто нас тогда вылечит?

Хочу укрыть его. Но в его кармане вибрирует телефон. Экран загорается и тухнет, просвечивается из кармана. Потихоньку вытаскиваю, кладу на тумбу. Двадцать пропущенных. Пара СМС. Случайно касаюсь последнего сообщения, и оно открывается. «Все идёт по плану». Обычная вроде фраза, но почему от прочтённого похолодели пальцы? Могу прочитать дальше, о чем речь идет. Но… Откладываю в сторону гаджет. Укрываю доктора махровым пледом.

Тихонечко ступаю босыми ногами по коридору в направлении балкона. Останавливает приоткрытая дверь в комнату Ромы. Сама не знаю, почему сейчас не дает покоя. Внутри все сложено аккуратно. По цвету, по размеру. На столе многочисленные папки. Сверху стопки лежит моя история болезни.

Сердце стучит. Стучу пальцами по ней. Страшно узнать то, что я не хочу знать. Почему бы мне просто не убраться отсюда? Идти куда шла. Но нет. Рывком открываю первый лист. Облегченно выдыхаю, там, кроме непонятных терминов и моего фото, — ничего. А если так? Трясу папку, но, кроме выпавшего браслета с надписью «А» и еще одним маленьким розовеньким, опять же — ничего.

Дрожащими пальцами беру кусочек пластика, подношу к носу. Делаю глубокий вдох в надежде хоть немного почувствовать запах моей крошки. Хоть пару часов, но он все-таки висел на ее крошечном запястье. Но не ощущаю ничего, кроме запаха дешевого пластика и сползающих по щекам мокрых точек. Складываю все обратно. И браслетик. Пусть он будет тут, либо я опять начну сходить с ума.

Прихватываю недопитую бутылочку мартини со стола, убираюсь прочь на балкон.

***

— Вот ты где! С днем рождения тебя, с днем рождения-а-а тебя!

— Что? Сегодня, кажется, не январь, или я была в летаргическом сне?

— У Алекс день рожденья! Забыла уж. Просыпайся, красавица. Время вершить большие дела.