Страница 16 из 81
Глава 6
— Мама вчера вечером рассказала, — честно ответил я.
— А... — до меня и до бабули дошло, какова причина вчерашних слёз Аполлинарии.
Мы молча присели рядом на подоконник.
— Ну. Начать жизнь сначала никогда не поздно, — прервал я молчание, положив руку на бабушкину ладонь. — Батя звал нас к себе?
— Писал как-то, через пару лет, что какие-то месторождения они там открыли, то ли золота, то ли титана. Или и того, и другого. Я не помню сейчас. Звал. Куда, не помню. Спроси у матери, может, письма сохранила.
— А он часто писал?
— Первое время писал. Потом уж, когда развелись, открытки присылал еще лет пять.
— Алименты платил?
— Алименты не платил. Инка вне брака была рождена, у неё и фамилия до брака была Домрацкая. Когда ты должен был родиться, тогда уже я отца твоего за жабры взяла, они и расписались. Но он присылал деньги. Редко, но хорошо.
— А ещё родня здесь где-то поблизости есть?
— Нет никого. Меня сюда по службе прислали сразу после войны на механический завод.
— Значит, вдвоём детей поднимали с мамой, — подвёл итог я. — Тебе проще было их в Якутию отправить.
Она горько рассмеялась. А я вспомнил, как где-то читал, что у нас в стране 80 процентов населения выросло в однополых семьях: с мамой и бабушкой.
— Я тебя понимаю, — сказал я ей, забывшись, — хочется, чтобы дети не хлебнули того, что нам пришлось. Не всегда мы рядом с ними будем. Они должны учиться жить самостоятельно.
Заметив изумленный и немного испуганный взгляд бабули, чертыхнулся мысленно, улыбнулся и попытался перевести все в шутку:
— Так ведь вы взрослые обычно рассуждаете?
— Это что? Яйца курицу учат! — воскликнула Эльвира и стукнула меня кулаком в плечо. Напряжение из ее глаз исчезло, бабушка снова увидела во мне своего внука. А потом продолжила говорить уже серьезно, — Ты думаешь, я не понимаю? Я поэтому и отпустила Инку с мужем в Пермь! Но мне так малышку жалко! И Инку жалко! Как подумаю о них, сразу слезы наворачиваются.
— Всё у них нормально, — отрезал я. — Поверь, было бы плохо, она уже здесь была бы.
Мы поболтали с бабулей ещё немного. Она мне рассказала о заводе, на котором проработала четверть века. Ещё я попросил её рассказать, как она стала депутатом.
— Да меня как начали избирать 5 лет назад, так и переизбирают. Устала я, если честно. Депутат — это образец для подражания. Все смотрят на тебя, каждый твой шаг на виду. Всё должно быть и на работе, и в быту образцово-показательно. Так устала...
— А зачем тебе всё это?
— Сама уже и не знаю.
— Обед! — раздался голос буфетчицы-хохотушки из коридора. У меня, как у собаки Павлова сработал рефлекс и я, наскоро обняв и чмокнув бабулю, попрощался с ней и поехал в тапках как на лыжах в палату. Приспособился, наконец, к этой обуви.
В палате стояла тишина. Похоже Митрич и Иван до обеда дрыхли. Митрич так и лежал с полуоткрытыми глазами, а Иван медленно поднялся с койки и побрел по коридору в сортир.
Я с нетерпением ждал обеда, плюшки, кефир и варенье оставил на вечер.
Не успел Иван вернуться, а к нам в палату буфетчица уже закатила свою тележку. Раздала нам по миске овощного супчика, миске пшенной каши с подливкой и кусочком вареной курицы на костях. Из напитков сегодня был розовый кисель с пенкой. Жрать хотелось очень. Поэтому я сильно не капризничал и всё быстро смолотил, пока совсем не остыло. Аппетит все эти дни был отменный. Даже пугал меня немного. Мне был даже не особо важен вкус и внешний вид еды. Просто ощущал постоянную потребность в «топливе».
Улегшись поудобнее на своей койке, я блаженно расслабился. Думал, засну моментом. Но не тут-то было. Не успел я отключиться, как в палату вбежала жена Митрича. Возбужденная, радостная. Кудахчет, что-то ему показывает.
— Твою дивизию! — воскликнул обрадованно дед. — Братцы! Очередь подошла на Москвич! Мне домой срочно надо.
И он поковылял прочь из палаты. Жена суетливо засеменила за ним.
— Очередь на Москвич? — не понял я и вопросительно взглянул на Ивана.
— Машину он дождался, — с завистью объяснил Иван. — Деньги надо срочно внести и машину выкупить.
А, блин! Все время забываю, куда попал. Батя же тоже семь лет стоял на "Жигуль", а потом сестре отдал купить — у нас тогда денег скопить не получилось. По семейным планам он продолжил бы кататься на "Запорожце" — по грибам и ягодам самая нужная машинка, проходимость прекрасная, а я бы форсил на новой, более крутой тачке в городе. Но пошла сложная полоса по болезням в семье, и деньги скопить не получилось. Вызвали телеграммой предельно счастливую сестру отца, она в торговле работала и тут же нашла деньги. Так и укатила тогда наша потенциально новая тачка в Тамбов. А жаль — я на нее тогда планы серьезные строил.
Вернулась жена Митрича и начала собирать его вещи. Вскоре появился и сам дед.
— Митрич, сколько ждал-то? — спросил его Иван.
— Девять лет, — ответил счастливый Митрич, переодеваясь в свою одежду, которую принес откуда-то.
— Поздравляю, — запоздало опомнился Иван.
— Я тоже, — присоединился я.
— Спасибо, сынки! — дед пожал нам каждому руку.
Девять лет ждать Москвич. Это сильно. Надо поскорее разобраться в давно уже забытых местных нюансах приобретения четырехколесного друга. Без него мне уже сейчас непривычно — мой-то стаж ого-го!
— Надо пораньше в очередь встать, — начал рассуждать я. — Лет через десять она подойдёт, я уже и деньги скоплю.
— Кто ж тебя поставит в очередь? — с усмешкой спросил Иван. — Это ж надо заслуженным работником сначала стать, соцсоревнование выиграть. А лучше членом партии стать. Так надежнее будет. И в профсоюзную очередь встать, и в партийный список.
— Я вообще сейчас ничего не понял, — запутался я, пытаясь припомнить, как оно дело обстояло. Отец был инженером на заводе, а я в цеху простым слесарем-сборщиком работал, пока в универ не поступил. Так что, получается, меня бы тогда и не поставили бы на очередь, хотя я и не пытался стать, я на отцовскую очередь на "Жигуль" надеялся. — Это что, есть разные очереди?
— Конечно. Когда что-то распределяется, то часть отдают в министерства, часть в профсоюзы, часть в обкомы и горкомы. Сначала обеспечивается народное хозяйство и военные, а потом только частники.
— Как всё сложно.
— Есть еще комиссионки. Но там дорого.
— В смысле, дорого? Б/У-шная машина дороже новой?
— Какая? Б/У-шная? — теперь уже Иван не понял меня.
— Б/У — это бывшая в употреблении. Ну, как это?.. — не мог вспомнить я советский синоним. — Подержанная! Во.
— А, понял. Конечно, в комиссионке дороже.
— Почему?