Страница 2 из 74
Я лежал на кровати, заложив руки за голову и разглядывал потолок. Разглядывать потолок было скучно, на нём не было ни единой трещинки, чтобы за неё можно было зацепиться взглядом. Первые часы я плохо помню. Меня наконец-то отпустила горячка боя, и навалились: боль, усталость и опустошенность, как всегда бывало после схватки.
Подоров сразу же отвёз меня к целителю, который довольно быстро залечил все мои повреждения. С меня даже наручники не снимали, так как они совершенно не мешали процессу.
Ну, а потом меня привезли сюда. Я тогда повернулся к Подорову и удивленно посмотрел на него.
— Это шутка? — меня подвели к той самой камере, которую не так давно занимал дед.
— Нет, — Подоров покачал головой. — Не смотри на то, что здесь довольно комфортно. Для наследника клана постоянно чувствовать отсутствие магии — это своего рода пытка, которая не слишком сильных личностей может свести с ума. Но другой тюрьмы для аристократов нет.
— Власти боятся за бедненьких уголовничков? — я хмыкнул. Снова за такой короткий промежуток времени ощутить эту сосущую меня изнутри пустоту — было жутковато.
— Керн, они же тебе на один зубок. — Вздохнул Подоров. — Представь себе: у тебя есть магия, а у них в лучшем случае самопальная заточка. Даже, если ты проявишь благородство и не будешь призывать смерть и семейный дар. Ну, еще огонь, да и воду заодно, у них всё равно не будет ни одного шанса.
— Думаешь, что мне хватит силы земли, чтобы их похоронить в этой самой земле? — я криво усмехнулся.
— Ну, а я о чём говорю? — Подоров снова вздохнул. — Пойми уже наконец. Простые граждане настолько далеки от кланов, что все ваши возможности многие принимают за сказку. Просто не верят в то, что вы можете творить. Вы просто практически не пересекаетесь друг с другом.
— А как же большинство механизмов, которыми даже уголовники прекрасно и с удовольствием пользуются? — я позволил себе усомниться в том, что говорит Подоров.
— Они не воспринимают их как магию. А манна для них что-то вроде необычного топлива. — Подоров усмехнулся. — Так вот живут они, ни о чём не подозревая, и вот настал день, когда к ничего не подозревающим матерым убийцам, многие из которых сидят так давно, что не прочь разнообразить свою личную жизнь, приводят смазливого мальчика. Разумеется, они попытались бы тебя разложить в первый же вечер, не доходя до душа, даже не подозревая, что это было бы последним, что они вообще пытались сделать в своей жизни.
— Ну и что? Парочка бы откинулась раньше срока, а среди остальных я стал бы королём, — я наконец вошел в свою камеру, или лучше сказать комнату, потому что разговаривали мы в коридоре. — Надеюсь, я не сойду с ума?
— Нет, не думаю, ты достаточно сильный, чтобы пережить эти временные неудобства.
— Когда меня будут судить? — я внимательно посмотрел на него.
— Не знаю, это решает Совет. — Ответил Подоров неохотно.
— Его Васька сдал? — мне не надо было уточнять, кого именно сдал придурок Васька.
— Да, причём сделал он это с превеликим удовольствием. — Подоров посмотрел на часы. — Мне пора к императору на доклад. И ещё, так как ты не политический преступник и не обвиняешься в измене Родине и заговоре против короны, к тебе будут пускать посетителей, правда, не всех подряд. И даже разрешат принести что-нибудь, чтобы ты со скуки не помер.
— И на том спасибо. — Равнодушно ответил я, не поняв и половины того, что он только что сказал.
Подоров, так и не дождавшись от меня адекватной реакции, ушел. Я же принял душ. Впервые вода просто освежила меня, но не принесла облегчения, и не восстановила потраченных сил, а пустота внутри с каждым вздохом усиливалась, становясь болезненной. Как дед столько времени выдержал? А я-то идиот думал, что он чуть ли не на курорт попал. Кретин, вот моё второе имя.
Половину дня я пролежал на кровати, пялясь в потолок и пытаясь анализировать сложившуюся ситуацию. Но ничего на ум не приходило, слишком мешало это жуткое ощущение, поселившееся внутри. Мне принесли обед. Есть не хотелось, но я заставил себя проглотить всё без остатка. Ладно, если нет возможности развиваться в магическом плане, то физически-то я в полном порядке и вполне могу ещё улучшить свою форму.
После довольно интенсивной тренировки, когда я сумел физической нагрузкой добиться того, чтобы мышцы начали слегка побаливать от напряжения, а мысли из головы улетучились все до единой, я принял душ и снова завалился на кровать, старательно изучая потолок. Спать лечь, что ли. Чем ещё здесь можно заняться?
— Тук-тук, — я скосил глаза в сторону арки, отделяющей мою камеру повышенной комфортности от небольшой прихожей. Дверь открылась совершенно бесшумно, я даже не слышал, что кто-то вошел.
Егор Ушаков ещё раз постучал костяшками пальцев по косяку и вошел в комнату.
— Привет, какими судьбами? — я даже не сменил позы. — Или прадед приказал проведать несчастного узника.
— Ты можешь мне не верить, но я посол доброй воли, — Егор перевернул стоящий у стола стул, перевернул его и сел верхом, сложив руки на спинке. — Старик в тот момент, когда его выдернули из кроватки, сдернули ночной колпак и выдрали из цепких рук стакан ночного кефира, и даже не дав сходить в сортир, чтобы притащить на внеочередной Совет, был готов тебя убить, и это в лучшем случае. Ну неужели нельзя было сделать всё более аккуратно, не так демонстративно? — и Егор покачал головой.
— Я не хотел рисковать дедом. К тому же эта мразь чуть не убила моего кота.
— Твой кот же чеширский? — я кивнул. По-моему, об этом все знают.
— Можешь на Совете давить на это. Чеширы охраняются по всему миру. За убийство чеширского кота при отягчающих обстоятельствах можно даже на казнь нарваться.
— А если серьезно? — я приподнялся на локтях.
— А я серьезен, как никогда, — Егор опустил подбородок на скрещенные пальцы. — Но, если совсем серьезно, то Совет взял паузу. Мнения разделились, но дед Андрей сказал однозначно, казнить тебя не будут. Больше половины Совета возмущены и оскорблены нарушением Кодекса именно со стороны покойного Павла. Но, последствия могут быть всё равно. Поэтому, лучше уж подготовиться, чтобы с тебя сняли все обвинения, и назначили выплату из казны за моральный ущерб.
— Так значит, тебя всё-таки прислали ко мне, — я утвердительно кивнул и откинулся на подушку.
— Нет, — Егор покачал головой. — Дед добился права один раз в день навещать тебя. Это было несложно, тебе не запретили посещения. Я сам вызвался быть почтовым голубем, жилеткой и верным плечом в одном флаконе.