Страница 109 из 121
— То есть вы знаете, о ком речь? — удивился ректор.
— Конечно. Я сразу все понял, как только переступил порог коттеджа. Овеянный мрачным ореолом мужчина и его ученица…
Зрачки Бранцеля расширились до предела, вытеснив радужку.
— Раян Энсис? — не веря, выдохнул он.
— Именно он, — кивком головы подтвердил Дункан.
— Но он не может… Предположить, будто у него роман… Немыслимо!
Ректор принялся расхаживать по кабинету, поочередно бросая взгляды на Лику и ее отца.
— Скотт?! — наконец не выдержал он.
— Да, это мастер Энсис, милорд.
Лика съежилась в ожидании сурового приговора.
— Вот что я тебе скажу, Лика. — Дункан со вздохом поднялся со стула и, поблагодарив ректора за гостеприимство, с чашкой в руках направился к двери. — Блуда в нашей семье не было и не будет. Дальше думай сама. Если твой магистр женится на тебе, я охотно приму вас обоих в семью. Если нет, тебе придется с ним расстаться. Как видишь, я больше не настаиваю на твоем возвращении домой, не напоминаю о вашей разнице в возрасте, о сомнительном прошлом Энсиса. Раз ты считаешь себя взрослой, способной принимать взвешенные решения, в этом нет нужды. Но умей отвечать за их последствия. Опозоренной домой не приму.
Дверь за Скоттом захлопнулась словно крышка гроба.
Взгляд Лики потух. Сердце колотилось о ребра.
Только обрести Раяна — и тут же потерять.
Отец знал, куда бить: магистр на ней не женится. Да и чувствовал ли он то же, что и она? Любовь бывает разной, порой всего лишь мимолетным увлечением. «Я все равно останусь рядом, — приняла тяжелое решение Лика. — Даже если он хотел мной заместить боль после Альмы».
— Милорд, — она не узнала своего хриплого, безжизненного голоса, — там, в приемной, ожидает студентка. Она опоздала на занятия, и мастер Энсис послал ее к вам.
Подруги так не поступают, не сдают друг друга, но Лика была слишком раздавлена, чтобы думать о подобных вещах.
— Раян Энсис! — Бранцель словно лимон проглотил. — Хорошо, ступайте, Скотт, и пригласите провинившуюся.
— Хотя нет, постойте! — спохватился он. — Еще одно. Вам не стоит выходить замуж за Энсиса, даже если он сделает предложение. Не губите свою жизнь!
— Это уж мне решать, милорд, — в голосе девушки прорезались металлические нотки.
— Доброго вам дня, — миролюбиво добавила она и, чуть склонив голову в знак вежливого прощания, вышла в приемную.
Подняв воротник пальто, Раян быстро скользил от одного размытого пятна света к другому. Сегодня он навестил квартиру Альмы и убедился, что она там больше не появлялась. Вещи тоже пропали — выходит, стригесса не отказалась от своего преступного замысла.
Противный мокрый снег застилал глаза, норовил забиться в рот. Густой, напоминавший туман, он надежной завесой укрыл Ойм от посторонних глаз.
Раян кружил по городу битых три часа, пытаясь выследить Альму. Без толку — амулет с ее кровью на груди ни разу не нагрелся.
Нить поискового заклинания обрывалась на площади Водовозов. Создавалось впечатление, будто Альма провалилась сквозь землю. А ведь это было самое точное из всех разрешенных законом заклинаний.
Магистр усмехнулся.
Только наивный дурак решил бы, что все будет легко!
Он мог отследить Альму исключительно в материальном обличии. Пока она в образе бесплотного духа, смешавшись с потоками воздуха, парила в небесах, а то и вовсе скрывалась в королевстве Асписа, все бесполезно.
Однако Раян не терял надежды. Он обязан ее найти, заманить в привезенную Дунканом клетку. Ее доставили сегодня днем и, замаскировав, установили на старом кладбище — том самом, где некогда нашла недолгое упокоение Альма. Магистр посчитал символичным, чтобы ее вторая жизнь закончилась там же, где и первая. Вдобавок кладбище — идеальное укрытие. Где, если не в заброшенных склепах, среди могил можно спрятать дюжину карателей? Аргус постарался, в кратчайшие сроки собрал их по всей стране. И теперь они ждали, когда Раян заманит вероломную невесту в смертельную ловушку.
— Ненавижу осень!
Раян в очередной раз смахнул с носа противную каплю.
Лучше бы дождь шел, чем эта мерзость!
Он успел продрогнуть и водил носом в поисках дымка, подумывая согреться кружечкой медовухи.
Альма не так глупа, она не появится. Но Аргус настаивал: чтобы стригесса проявила себя, Раяну нужно оказаться в одиночестве на темной улице.
— Восемь из десяти, что меня убьют, — бормотал себе под нос магистр.
После случившегося Альма спокойно могла ударить в спину, сорвав планы канцеляристов. Но два, два шанса из десяти были за него, стоило рискнуть.
Мысли Раяна перескочили на Лику. Он тайком подмешал ей снотворного, и теперь она, свернувшись калачиком, посапывала на диване. Туда Альма не доберется.
Магистр заскрежетал зубами и сделал глубокий вдох.
Если стригесса достанет Лику в его доме, то никудышный из него маг. Он вложил в новые охранные чары всю душу, плел бережно, старательно, выверяя каждую нить.
На столе в кабинете Раян оставил записку. На всякий случай. Если все закончится хорошо, он успеет порвать ее до того, как Лика проснется. Если нет… Магистр не желал уйти, не попрощавшись.
Лика… От звука этого имени разглаживались морщины, расцветала улыбка на губах.
Право, что на него нашло, откуда панические мысли? Он расправится с Альмой и будет танцевать с Ликой на новогоднем балу.
Что-то хрустнуло справа.
Раян мгновенно подобрался, глянул в нужную сторону. Ничего, только крупные хлопья мокрого снега липнут к мостовой. Однако звук был, ему не показалось. Насупив брови, магистр медленно повернулся вокруг своей оси и на всякий случай укрылся в тени ближайшего дома. Кажется, над головой поскрипывала вывеска. Ах да, кондитерская.
— Помнишь, ты водил меня сюда есть пирожные?
От тихого голоса Альмы волосы на его теле встали дыбом.
Она здесь, почему же амулет не среагировал?!
Рука магистра инстинктивно потянулась к груди, скользнула под пальто.
— Ты что-то смастерил, верно? Из моей крови.
Полупрозрачная фигурка, будто дразня, возникла в круге света. На Альме были те самые перчатки и та самая шубка, которую Раян видел в квартире. Игра воображения, или от нее вдобавок пахло духами из убогой комнатенки?
— Чтобы преуспеть в магии крови, одной алхимии мало. Ты никогда не был силен в некромагии.
Альма грустно улыбнулась и коснулась шеи. Пальцы ее скользнули вверх, скручивая упругую спираль из тонкой прядки за ухом.
— Да, вот такая я стала. Некрасивая. И больше не нравлюсь тебе. У тебя теперь другая, — с болью добавила она. — Из плоти и крови, молодая… Никчемная.