Восход луны

— Сариг, ахмак (осторожно, болван)!

Послышался глухой удар. Изнемогший араб распластался на мраморных ступеньках у входа в баню, уронив груз на землю. Из разбившегося ящика выпало несколько автоматов.

Ташан стал торопливо заталкивать густо смазанные автоматы обратно, тихонько ругая неловкого грузчика.

Фуад счел за лучшее растаять в ночной мгле, пока Ташан его не заметил. Уж он-то наверняка не хочет лишних свидетелей. Отыскав свою нишу, Фуад убедился, что его мешок в целости, и стал ждать конца погрузки. Вскоре взревели моторы и машины цепочкой потянулись на улицу, увозя с собой необычный груз. Фуад еще некоторое время прислушивался к ночной тишине, а потом, уже не доверяя старой бане, взвалил пленника на спину и потащил его на кладбище. Там-то наверняка безопасно…

Со старшим надзирателем хабса Фуад договорился о сумме выкупа, не извлекая пленника из его узилища. Он был прав — в мешке надзиратель сделался на редкость сговорчивым. Условившись о сумме, Фуад отпустил пленника, чтобы тот дошел до дому, взял деньги и немедленно положил их в условленном месте. Такие дела не следовало откладывать надолго.

Рано утром обладатель солидной суммы отправился к хозяину прокатного пункта автомобилей. Хозяин был шофером по профессии. Он сам работал таксистом, а другие машины сдавал внаем, чтобы не нанимать водителей. У самого входа в гараж Фуад встретил человека; с которым работал на строительстве алюминиевого завода. Оба одновременно воскликнули:

— Ас-саламу алейкум!

— Уас-саламу алейкум! Не за машиной ли? — спросил Фуада знакомый.

— Угадал. А ты?

— Я вернул, наездился. Кстати, я брал самую лучшую, «мерседес-двести». Новенькая. Возьми ее, не пожалеешь… А как твои дела? Неплохо, наверное, если пришел за автомобилем…

— По-всякому, — Фуаду, естественно, не хотелось рассказывать о себе. — А ты, значит, закрепился на заводе, пустил там корни?

— О, я теперь профсоюзный босс, со мной не шути.

— Да ты, значит, не только корни пустил, но и в рост пошел.

— Заходи к нам, подберем тебе работенку. Нынче времена другие. Профсоюз вот создали. Обстановка на заводе изменилась. В самом деле, приходи. В старой бане строится плавильная печь, потребуются рабочие.

— Нет, спасибо. Там опасно. Рядом оружейный склад.

— Какой оружейный склад? Ты что-то путаешь.

— Может быть. Но ты проверь на всякий случай. Утроба шакала вмещает тысячу кур, а ты ведь не знаешь, что за утроба у старой бани. — Тут Фуад вспомнил, что Кемаль Ташан когда-то помог ему, и пожалел, что сболтнул лишнее, но было поздно.

«Профсоюзный босс» обещал намотать услышанное на ус. Ему хотелось поговорить с Фуадом еще, но тот поспешил распрощаться, сам не подозревая, какой факел он бросил в бочку с нефтью.

Шаукат с Фуадом едва успели пересечь государственную границу, как в городе произошло событие, целиком приковавшее к себе внимание полиции. На заре Садыка поднял с постели телефонный звонок — звонил Гасан Махфуз. У раиса от страха так стучали зубы, что трудно было разобрать, что он говорит. Перепуганный до смерти председатель акционерного общества умолял Садыка незамедлительно прибыть на завод с нарядом полицейский дабы усмирить рабочих, которые по ивлисовому наущению задумали обыскать склады и проверить, не хранится ли где-нибудь оружие.

— Устами аллаха прошу, — хныкал в телефонную трубку Гасан, — оцепи старую баню, прегради смутьянам вход на склад. Все расходы я беру на себя. Сахиб, ты знаешь, я умею быть щедрым. Действуй быстро… Не погуби меня…

Садык поднял на ноги свою немногочисленную рать и помчался на завод. Он приказал оцепить старую баню, а сам пошел к раису. Дверь в кабинет оказалась забаррикадированной изнутри. Даже слова «Открывай, полиция!» не возымели своего магического действия. Гасан и секретарша были смертельно напуганы. Гасан всегда умел находить с рабочими общий язык, но тут людей словно подменили. Кто-то выкатил к проходной будке бочку из-под бензина, как это однажды уже сделал Фуад, встал на нее, словно на трибуну, и, замахав руками, закричал что-то. До ушей Гасана долетели отдельные слова: «Склад оружия», «За нашей спиной… темные дела», «Действует банда», «Империализм», «Тайные пособники», «Раис ответит»…

Гасан в гневе хотел было броситься во двор и выбить бочку из-под ног смутьяна, но благоразумная секретарша не пустила его, сказав: «Надо вызвать полицию». Не помня себя от бешенства, раис носился по кабинету, а в окна доносились голоса рабочих, сеявших смуту, призывавших к неповиновению.

Наконец Садыку открыли. Увидев его, трясущийся от страха раис едва не умер от счастья.

— Успокойся, я уже оцепил баню, все подступы к ней перекрыты. Пусть митингуют до хрипоты. Их право. На склад они не проникнут.

Гасан только сейчас заметил, что он в ночной пижаме, выбежал в свою «спальню», оделся и слегка пришел в себя.

— Еще одна просьба. О происшедшем пусть никто не знает, даже наш дорогой и уважаемый губернатор. А то ведь спросит о причинах. А что я скажу? Кто-то подкинул мне дохлую кошку, сказал, будто у меня на складах хранится оружие. Какое оружие? Откуда? Я получаю алюминиевые чурки, металлолом, а не оружие. Зачем оно мне? Сам посуди зачем, я ведь не торговец. Ты же знаешь прекрасно продукцию завода… Поклянись, что не скажешь губернатору. Поклянись. Я в долгу не останусь.

— На коране клясться?

— Зачем на коране? Скажи, клянусь именем милостивого и милосердного, и достаточно.

— Клянусь именем…

Тем временем обнаружили пропажу судьи Исмаила, и Садыка искали по всему городу. На службе и дома у него телефон звонил не переставая. Старик Мади прибегал к нему несколько раз… Садык ничего этого не знал, решил не покидать территорию завода, пока зарождающийся бунт не будет ликвидирован полностью. Попытки рабочих проникнуть на склады ничего не дали — склад охраняли полицейские. Сам раис, преодолев страх, расхаживал среди толпы и взывал к благоразумию рабочих. Минутами его голос поднимался до визга:

— Спросите тех, кто выгружал машины! Вы же разгружали, не я. Что они тащили — металлолом или пушки? Склады им открой! Может, прикажете карманы вывернуть?! Сейф вам открыть!! Не-ет! Такого уговора не было. Не нравится — проваливайте на все четыре стороны. Вон сколько за забором без работы ходит…

К середине дня возмущение рабочих спало. Представители профсоюза. ушли, но на прощание пригрозили хозяину, что они это дело так не оставят и отныне все, что поступает на склад, будет контролироваться рабочими. С этим Гасан охотно согласился. Он даже обещал предъявить рабочему контролю все документы и счета. Собравшиеся постепенно стали расходиться. Тогда-то раис и послал к Кемалю Ташану свою секретаршу сказать о случившемся и попросить, чтобы тот принял необходимые меры.

За полночь прибыл Ташан и с ним три машины с «привидениями». Они мигом погрузили ящики с оружием и исчезли. Утром раис пригласил к себе представителей профорганизации, театральным жестом бросил на стол связку ключей от складских помещений: дескать, вчера он не разрешил заглянуть на склад из принципа, рабочие оскорбили его недоверием, сегодня же он преодолел обиду.

— Идите, идите. Возьмите ключи, проверяйте! Идите, я разрешаю. Но учтите, не найдете того, что ищете, — пеняйте на себя. Я доверяю, когда мне доверяют, я добр, когда добры и ко мне. Но если меня оскорбляют, не взыщите, я отвечаю тем же. И пусть не рассчитывают на мое мягкосердечие… Идите же! — Гасан закатил глаза, поднял руки к небу. — Видит аллах, я ничего не таю от вас…

Обливаясь потом и тяжело дыша, раис плюхнулся в кресло, откинулся на спинку…

Рабочие завода металлоизделий стояли, переминаясь с ноги на ногу, и слушали гневные слова раиса, точно проповедь муллы в мечети. Ключей никто не взял. Рабочие ушли, ощущая угрызения совести, раскаиваясь в том, что накануне подняли скандал.

Гасан ликовал. Теперь хоть пушки и минометы завози — никто не станет проверять.