Союз Преданных

— Ты тоже веришь, что на севере будет лучше? — спросила она как-то вечером, кутаясь в шаль. Теперь холодно было не только по ночам, но и в самый разгар дня. Ледяной ветер пронизывал до костей.

— Мы все сделали выбор, — только поджимал плечами Кайрис. — Приятно, когда он есть, хоть какой-то. И приятно иметь дом, в котором тебя ждут. И помогать своим тоже отличное занятие, вместо того, чтобы умирать на чужой войне.

— Но она говорила, что пути обратно не будет.

— А из наших никто и не хочет возвращаться туда, где ты сам себе не хозяин, — он смерил ее оценивающим взглядом и улыбнулся. — Вырастешь — поймешь.

— Я уже взрослая!

— Тогда иди, помоги другим взрослым, — сказал он. На секунду его лицо ожесточилось, но в следующее мгновение на тонких губах снова появилась светлая улыбка. — Потом будем разносить ему тем, у кого маленькие дети.

Чем дальше они продвигались, тем холоднее становилось. Песок начал сменяться камнями, то тут, то там пробивались мелкие растения. Дальше песчаные парусники двигаться не могли, с них сняли все самое необходимое и дальше отправились пешком. Кто-то с помощью порталов отправлялся назад, чтобы запутать их следы, но большая часть чародеев двигалась вперед пешком, экономя силы на случай, если надо будет защищаться. Небо затянули плотные облака, и силы брать стало неоткуда. Пар вырвался из ртов плотными клубами и окутывал толпу туманом.

Показались первые низкие кустарники, а за ними — деревья. Из-за горизонта начали выступать горы севера, как неровные острые зубы. Лейне с трудом верилось, что тот край будет хоть сколько-то дружелюбен к ним. Больше всего ей хотелось вернуться домой, жить свою незамысловатую жизнь и готовить сладости для еженедельных ярмарок. Она скучала по запахам патоки и специй. Казалось, она начала забывать, как пахнут корица и бадьян, вместо этого в носу застряли запахи пота, износившейся одежды и каши на воде. А еще холод, от которого казалось, что из носа вот-вот тонкой струйкой польется кровь.

Она старалась не говорить, чтоб от усталости не бросить какие-нибудь обидные слова маме, папе или Кайрису. Она старалась не смотреть в глаза другим — ее раздражала надежда, что слепо вела их вперед. А еще Лейна боялась увидеть таких же, как она. Сомневающихся, что дальше будет лучше. Это значило бы, что она права, и весь путь был проделан зря.

А потом они вышли к дельте реки. Там берег мерцал от кристаллов льда, а над водой висела дымка, точно сотканная из света. А на другом берегу они увидели людей, немного. Они варили что-то в котлах и грели у костров десятки теплых одеял. Высокий рыжий великан бродил между костров, командуя, чтобы люди вовремя подкидывали дрова. А у самой кромки воды стояла принцесса из снов. За руку ее держал красивый светловолосый мужчина.

Толпа загудела и бросилась через реку вброд, к котлам, к кострам и теплым одеялам. И Лейна бросилась вместе с ними, позабыв обо всех сомнениях. Кайрис поддерживал ее за плечи, не давая упасть в ледяную воду. Но холода она не чувствовала.

16

Все валилось из рук. Если Доминике казалось, это просто выражение такое, то теперь она понимала, что это скорее диагноз, к которому прилагаются дёргающийся глаз, раздражительность и способность уснуть в любое время суток и в любом месте. Уже добрых пару недель они с Куно занимались адаптацией людей. И если раньше она наивно полагала, что при подготовке Монте-Маджи к приезду новых поселенцев они учли все, то теперь она понимала, что город был совершенно не готов. Что-то постоянно ломалось, домов не хватало катастрофически, запасов еды, присланных долиной, хватило на две недели, а она рассчитывала, что южане протянул на них целый месяц. К тому же кто-то постоянно болел, рожал, а при переходе одни встретили любовь всей своей жизни и стремились как можно скорее сочетаться браком, и теперь донимали Доминику вопросами, как бы это сделать в ближайшее время. С утра до вечера в ее кабинет текла река прошений, жалоб, предложений. Даже Куно на время переехал в ее особняк и покинул свою лесную берлогу, чтобы быть рядом на случай, если нервы не выдержат. Доминика старалась держать ситуацию под контролем, но периодически она с тоской вспоминала времена, когда просто жила при дворе Ладвига и так наивно отказалась от блаженного ничегонеделания в пользу своих амбиций. Теперь покой ей только снился, и то, если звёзды сходились, и хотя бы во сне ее переставали преследовать письма и задачи.

Куно помогал, как мог. Он взял на себя все вопросы, связанные с магией, сам выходил преподавать в школе, занимал детей, нанимал себе помощников и учителей, а в перерывах следил за тем, как отстраиваются теплицы и учил взрослых основам древней магии, чтобы сделать их менее зависимыми от света солнца и луны, которых в это время года было почти не видно из-за толстой пелены облаков. Учеба давалась магам тяжело. Куно старался учить их мягко, не загоняя их до седьмого пота, как это делал Ланс, но порой так хотелось стукнуть по столу и истязать их до тех пор, пока они не выдадут результат. Потом юноша вспоминал, что им предстоит еще долгий путь к привыканию и обретению себя на новом месте. Он с пониманием смотрел, как бывшие ост-гаэльцы (кого-то из них он даже знал лично) отстраивают заново свой быт. Кто-то занимался привычными вещами вроде готовки и уборки, не прошло и двух дней, как у домов начали собираться кумушки, открылся кабак и чайный домик, по старым традициям эти места все еще делились на мужскую и женскую половины, но Доминика довольно быстро приказала отменить это разделение. Люди покряхтели, но последовали ее воле. Вскоре выяснилось, что ничего особо страшного не происходит от того, что женщины обедают вместе с мужчинами.

Доминика часто выходила в город, чтобы осмотреть изменения, проверить новые дома, поздравить жителей с заселением, пополнением, свадьбой. Она посещала открывающиеся заведения, мастерские. Вскоре, вопреки всем страхам, ей стали рады в каждом доме, ее приглашали на ужины и расспрашивали о причудливой жизни на Севере. Она даже наняла девушку-чародейку, чтобы та под диктовку написала небольшую брошюру с основными правилами жизни в новом доме. Куно своими глазами видел, как некоторые женщины читали эту книжицу детям вместо сказок.

Сам Куно, если у него появлялось свободное время, занимался поиском чар для усиления защиты на Севере. Он пригласил самых опытных чародеев, среди них даже были его наставники, сбежавшие из дворца и теперь блаженно гревшие старые косточки у камина, чтобы разбирать тексты, доставшиеся ему в наследие от Ланса. Ученые мужи ничего не знали о древней магии и духах, но как могли, помогали юноша в изысканиях. В шутку они называли Куно «верховным чародеем», а уже через несколько дней так к нему обращался весь город. Куно сначала не верил своим ушам, а потом привык и к обращению, и к поклонам, и к восторженным взглядам. Они ночами напролёт изучали древние тексты, сравнивали их с южными трактованиями и пробовали создать нечто новое, безвременное, вечное. Работа продвигалась медленно, но каждый день на крошечный шаг приближал их к желаемому результату. Куно старался радоваться вместе с мудрейшими чародеями, но он затылком чувствовал пристальный взгляд Ланса. Охотника, следящего за своей жертвой. Юноша не отказывался от попыток узнать его истинное имя. Он отправил официальное письмо Карстану Оннаду, как главному хранителю традиций Севера. Тот ответил коротко: «Не могу обсуждать такое в переписке». Куно оставалось только выразить надежду на скорую встречу. И возможность предоставилась.

Ладвиг предложил построить тоннель к празднику.

— К какому, нахрен, празднику? — процедила Доминика. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но пальцы, стиснувшие перо, побелели, как раскалённый металл. Сидевший в углу Куно еле сдержал усмешку, смешавшуюся с жалостью к недальновидному мужчине. Хоть Доминика и предложила начать их встречу с обсуждения деловых вопросов, князю Бернберга стоило подумать головой и сперва поинтересоваться, как у неё дела. Теперь они с Доминикой виделись редко, и как бы принцессе ни хотелось проводить дни его визитов, не вылезая из постели, выполнение обязанностей вассала всегда брило верх.