Страница 5 из 76
Из размышлений ее вырвал вопрос Ладвига.
— Куда будешь двигаться дальше?
— Я пока не думала об этом, — сказала она и оглядела спящих на столе разбойников. — Думаю, я вполне могла бы остаться здесь и приносить пользу Бернбергу. Если ты позволишь, конечно.
— Какую пользу, позволь спросить? — усмехнулся Ладвиг. Его рука оказалась как-то слишком близко к лежавшей на столе ладони Доминики. Принцесса склонила голову:
— Я всю жизнь изучала политику, международные отношения, экономику, иностранные языки, историю и культуру. Я знаю, что южные государства нуждаются в руде из бернбергских шахт, но слишком горды для того, чтобы попросить о них, поэтому они скорее развяжут войну.
— Которую им не выиграть, — самодовольно заявил Ладвиг.
— Поэтому можно до нее не доводить и договориться мирно. Я могу вам в этом помочь, наладить экономику, торговлю, внешние связи. Бернберг не должен быть изолирован от мира, — заговорила она с жаром.
— А ты думаешь, мы тут ничерта не делали, сидели и ждали, когда же явится прекрасная Доминика, чтобы спасти нас из экономической задницы? — вскинул бровь Ладвиг.
— Я считаю, что ты уже который год не выполняешь свои княжеские функции, твоим людям нечего есть, кланы тебя презирают, а правители просто ждут, когда подставится момент, чтобы выбить тебя отсюда. Ты живешь в глуши, как дикарь, и…
— А за твою голову назначена награда, — пробасил Эдвин. — Так что может мы просто выдадим тебя, сделаем Ост-гаэльцам ручкой и вернемся к своим делам? И все?
— Нет, — уверенно отрезала Доминика. — Вы этого не сделаете, потому что, во-первых, князь поклялся защищать всякий сброд, нуждающийся в укрытии, а я именно в таком положении, но не хочу оставаться должной. А во-вторых, что вы будете делать, когда вам все же понадобятся соседи? Напоминаю, что у вас сейчас производить ткани, готовить лес или орудия некому, значит, их придется покупать, и…
— Говорит, как пишет, — фыркнул Ладвиг, обращаясь к Эдвину.
— Я считаю, что ты во мне нуждаешься даже больше, чем готов признать сейчас. Ведь что бы ты ни говорил о свободе нравов и отказе от княжения — ты не готов отказаться от комфортной жизни в своем замке, — произнесла она с чувством полной победы.
Мужчины переглянулись, из-за гор выглянуло безразличное солнце.
— Нам пора, — сказал Эдвин. — Пойдем по-светлому, чтобы у них был шанс.
— Хорошо, — Ладвиг поднялся со своего места и обернулся к Доминике с игривой улыбкой. — А нашу беседу мы продолжим. когда я вернусь. Чувствуй себя, как дома, правил несколько: есть от пуза, спать сколько влезет и не шататься по ночам на улице, а то тут всякие твари бродят.
Доминика проводила их взглядом. Через окно она увидела, как два всадника с мечами наперевес выехали за ворота. Как только они превратились в две маленькие точки, девушка растормошила уснувшего сидя Куно.
— Как все прошло? — спросил чародей, с трудом разлепляя глаза.
— Приемлемо. Но не идеально.
2
У перевала земля была забрызгана алым. Комья дерна, пожухшая от холода трава, прелые листья — все приобрело насыщенный цвет подступающейся смерти. Благо, ожидаемый в скором времени первый снег должен был облечь землю в торжественный саван и скрыть шрамы кровопролития. Тела, облеченные в синюю Ост-гаэльскую броню, одно за другим Ладвиг с Эдвином скидывали в братскую могилу. Методично они подхватывали одного павшего воина за другим, за руки и за ноги, и сгружали к собратьям. В движениях мужчин не было ни трепетного почтения к отобранным жизням, ни раскаяния, ни уважения — только сытая усталость, едкая веселость и… скука, как будто все это им приходилось проделывать множество раз. В этом была доля правды, северяне давно — не скупясь на усилия — защищали свои границы от чужаков. Сунуться на земли горцев было чистым безумием. Казалось бы, Бернберг и подконтрольные ему территории составляли лишь небольшую часть континента, плевок земли, но завоевать его так никому и не удалось. Армии приходили и не возвращались, а северяне оставались, все мнительнее и злее от поколения к поколению, все более убежденные в том, что древнее пророчество не солгало, и им предстоит унаследовать землю. И свое предназначение северяне исполняли с молчаливой готовностью: плодились, размножались, обучались воинскому искусству и с будничным видом уничтожали следы кровавой резни.
— Скоро там выпадет снег? — фыркнул Эд, отбрасывая налипшие на лоб рыжие пряди.
— Скоро. Давай быстрее, я чувствую, как мерзнет земля.
Они расправились с последними телами, затем обернулись, взяли лошадей под уздцы и, по уши заляпанные алым, направились в сторону замка окольным путем — мимо Горячих Водопадов. Сеть мелких, но сильных водопадов питал один горячий источник в горе Бернберг, и зимой женщины приходили к водопадам стирать одежду и отмывать мужей, а иногда — даже отдыхать от тяжелой работы.
Мужчины подошли к каменной чаше, в которую с треском и грохотом обршивался один из водопадов, окружая все вокруг плотным парным туманом. На камнях, как граница, ощерилась кромка ледяных кристаллов, по ту сторону было мягкое, пропитанное соленым запахом тепло. Ладвиг первым стянул с себя куртку, рубаху и штаны и шагнул в мелкую чашу. Вода доставала ему до колена, зато быстро уходила, поэтому смытая кровь не задерживалась на виду. Князь подставил лицо обрушивавшимся со скалы струям, чувствуя, как они вонзаются в кожу и смывают южную кровь.
— Что, до замка не терпится? — Эдвин неторопливо снял рубашку и развязал ткань на бедрах. — Боишься испугать нашу южную принцессу, если будешь выглядеть как лесной зверь?
Ладвиг в ответ только фыркнул и принялся прочесывать слипшиеся светлые пряди.
— А я вот что хотел спросить — тебе в твоей юбке хер при езде верхом не натирает? — поинтересовался он.
— Ответишь на мой вопрос — и, может быть, я отвечу на твой. И вообще, это не юбка, а тартан, — сказал Эдвин и встал под струи воды. Вода, плескавшаяся у их ног, стала буро-алого цвета. Ладвиг фыркнул и тряхнул головой.
— Незачем пугать девчонку лишний раз, она и так храбрится изо всех сил.
— Какой ты у нас заботливый, — протянул Эдвин. — Попомни мое слово, от этой девчонки будут одни проблемы. Не удивлюсь, если и южные солдаты были тут по ее наводке.
— Стала бы наследная принцесса отправлять молодых воинов на верную смерть?
— Я почем знаю, она южанка, они там все с прибабахом, — пожал массивными плечами Эдвин.
— Я считаю, что она здесь не просто так, — уверенно заявил Ладвиг. — Она может нам помочь.
— Молодая девица, которая участвовала в дворцовом перевороте, сидела в заключении в башне и за чью голову назначена награда? Чем она может нам помочь? И кому это «нам»? — рассыпался вопросами Эдвин, при каждом улыбаясь все шире, будто выдавал шутки, одну успешнее другой. Ладвиг юмора не оценил.
— «Нам» — северу. Мы говорили об этом на днях, Север требует свежей крови.
— Но не такой же! Может, поищешь кого-то надежного, без попытки отчекрыжить голову папаше?
— Она подойдет.
— Очень сомневаюсь, — только и ответил Эдвин.
— И правильно делаешь! — раздался голос с берега. Мужчины повернули головы.
Привязанный к седлу солдат из Ост-Гаэля пришел в себя и теперь смотрел на них, как истинный южанин может смотреть на северян: пренебрежительно, как на диких зверей в загоне. Ладвиг ухмыльнулся и вышел из воды, Эдвин последовал за ним. Мужчины неторопливо оделись, выдыхая в воздух плотный белый пар.
— Эдвин, — лениво протянул князь. — Наш друг слегка обосрался, когда потерял сознание. Мне кажется, мы обязаны ему помочь и привести его в себя.
Эдвин молча кивнул и, покрепче затянув пояс, подошел к пленному, отвязал его от седла, схватил за шиворот и поволок к воде.
— Утопите меня! Я приму смерть как герой! — рявкнул солдат, перебирая ногами.
— Тут мелко, — фыркнул Ладвиг. — Даже ребенку будет сложно утопиться.
Эдвин сделал легкое движение рукой, и солдат полетел в воду, поднимая столпы брызг. Он перевернулся на спину и сел, с максимальным достоинством, как будто опустился в личную ванну. Эдвин и Ладвиг стояли над ним, скрестив руки на груди, и улыбались, точь-в-точь старые друзья.