Только ты (ЛП)

— Я все видел, пока ты не отвернул камеру, которая стала снимать только потолок, — добавил Бриггс, на его губах появилась легкая улыбка.

Я прищурился, во мне начинала вскипать ярость.

— Какого черта ты пытался увидеть в ее комнате?

— Ты не отвечал. А я просто хотел убедиться, что с ней все хорошо, — ответил он. — Но, видимо, ты пытался удостовериться, что с ней все прекрасно.

Затылком я уперся в стену, осознавая, что мы с Марко вдалбливали в головы наших сотрудников. Первое правило. Не иметь клиентов, иначе поимеешь работу. Я считал, что справлюсь. Считал себя другим. Считал, что смогу переубедить Марко в том, что мои чувства к Кресли не помешают работе. Но я заснул. Дважды. Не говоря уже о том, что предоставил ей возможность узнать о моих кошмарах. Дважды. Я явно думал не тем местом, которым бы следовало.

— Марко меня убьет.

— Ага, — согласился он.

— Че-е-е-е-ерт.

Мысли вертелись в голове, отчего секунды тянулись как часы. Я понятия не имел, как все исправить.

— Знаешь ли… — начал Бриггс, — не понимаю, зачем нам взваливать это на Марко. У него своих проблем хватает. И не похоже, что это снова повторится.

Я взглянул на Бриггса так, будто от его молчания и преданности зависело все то, что скрепляло нас с Марко.

— Да. Это была ошибка.

— Хорошо. — Бриггс развернулся и направился к комнате Марко, в которой собирался жить в его отсутствие. — Я спать.

Я продолжил стоять в одиночестве в коридоре, размышляя о том, что теперь делать. Образ Кресли никак не шел из головы. Несмотря на свою хрупкость, в ней все же была толика храбрости. А мое черствое сердце смягчилось только благодаря ей. Но эта история не про меня. Я должен защищать ее. Чего бы ни произошло, если бы переступил через все границы. Несмотря на мои признания, между нами ничего не должно было произойти — особенно при таких обстоятельствах. Я же всегда думал головой.

Может быть, в другое время.

В другой период жизни.

Как только я повернулся к своей комнате, дверь в ее комнату распахнулась.

Я нехотя взглянул на Кресли, понимая, что ничего приятного ждать не следует.

Она взглянула на меня.

— Это была ошибка?

Мой взгляд пробежался по ее пижаме — раз я оставил ее лежать голой в кровати, она только оделась. Боже. Она такая красивая и ранимая. Как та девушка, которую я обнимал последние несколько часов. Девушка, с которой я занимался любовью. Девушка, которой я хотел рассказать все свои секреты. Мне было больно вспоминать ее прикосновения, запах. Я промолчал, прогнав из головы эти мысли — никакие слова не могли оправдать мое поведение.

— Ты, правда, так считаешь? — спросила она, поджав губы.

Я промолчал.

Ее глаза наполнились чувством разочарования.

— Значит так? После всех разговоров мы снова притворимся, что ненавидим друг друга? Серьезно?

В голове крутились настолько дерьмовые мысли, что любое сказанное мной слово еще больше вывело бы ее из себя.

— Трус, — с отвращением бросила она и, развернувшись, хлопнула за собой дверью, чем, скорее всего, разбудила половину живущих на этаже.

Трус?

От одного этого слова было такое чувство, будто меня ударили в живот. Я гордился своей смелостью и неотступностью перед опасностью, но в случае с Кресли… Она права: я оказался самым жалким трусом.

Я присел на пол около ее комнаты, понимая, что так смогу отгородить ее от демонов. Знал бы я раньше, что теперь буду одним из них.

Глава 22

Кресли

Утром я подумывала о том, чтобы не пойти в приют. Хотела провести весь день в комнате, в надежде не встречаться с Тристаном, ведь иначе мне придется притворяться, что все не испортилось за считанные секунды. Но почему? Потому что он ранил меня? Потому что отвернулся от меня? Потому что обманывал самого себя?

Не думаю.

Я Кресли Гастингс. Я бы не была собой, если бы пряталась от превратностей судьбы — насколько бы мне этого не хотелось. Господи, даже от похитителей отделалась. Так что я не позволю какому-то телохранителю сломить меня. Если я и была ошибкой, то пусть он столкнется с ней лицом.

Я открыла дверь.

В коридоре, скрестив руки на груди, меня ждал Тристан. Он надел солнцезащитные очки, отчего было невозможно понять, смотрит он на меня или нет.

Не стану врать: я замерла при взгляде на него, эмоции внутри меня вспыхнули. Несмотря на ощущаемую обиду, я собралась с духом, молча развернулась и пошла по коридору к лестнице.

— Машина у входа, — сказал он, когда мы начали спускаться.

Я ускорилась. По-детски? Возможно. Вот только мной двигало чувство самосохранения.

Выйдя из здания, открыла заднюю дверцу машины и села на сиденье. Игнорировать его я могу и здесь.

Тристан обошел машину. Как только водительская дверца открылась, я обратила все свое внимание на телефон. Так хотя бы смогу занять себя до приезда в приют. Пролистала новости, хотя ничего не воспринимала. Все мысли были заполнены воспоминаниями о прошлой ночи. О чувствах, которые во мне вызвали слова Тристана о том, что он постоянно думает обо мне. О его губах, которые так нежно, но в тоже время и призывно касались моих. О движениях его тела, когда он находился внутри меня. О безопасности, которую я ощущала, лежа в его объятиях.

И вдруг все перевернулось с ног на голову, как в ужасной аварии. Его кошмары. Раздражение на самого себя за то, что уснул. Слова о том, что все было ошибкой.

И насколько бы не хотела убедить его в том, что мы со всем справимся, я была слишком горда, чтобы умолять его принять меня.

Когда мы приехали в приют, небо закрыли густые темные тучи. Дождь не обещали, но будет пасмурно — будто небеса чувствовали, каким дерьмовым выйдет день. Я распахнула дверцу, прежде чем Тристан успел припарковаться, потому что больше не могла находиться с ним рядом.

Поздоровавшись с Дорис, я направилась за первыми тремя собаками и замерла у клетки с новой черной собачкой.

— Дорис? Что это за милашка?

— А, это Симона. Та еще проказа: только и брешит.

— Привет, Симона, — обратилась я к черной собачке.

Она гавкнула в ответ.

— Ш-ш-ш. Все хорошо. Давай погуляем. Согласна?

Собака залаяла, и что-то мне подсказало, что она ответила на мой вопрос. Я надела на нее и двух других собак ошейники и вышла на улицу.

Когда собаки направились прямо к тропинке, я постаралась не смотреть на Тристана, прислонившегося к машине. И, несмотря на то, что он плелся где-то позади меня, прогулка по лесу предоставила мне возможность поразмышлять. Пора обдумать все, что произошло между нами. Тристан был не против. Он вел себя со мной так, как должен любой человек, который заботится о тебе. С ним я почувствовала себя счастливой. Почувствовала себя желанной. Почувствовала все то, что он должен был чувствовать. Потом ему приснился кошмар, пришло сообщение от телохранителя, и разразился ад.

Первое правило. Я понимаю: ему нельзя было спать со мной.

Но если чувства Тристана ко мне реальны, он не мог просто отказаться от них по чьему-то приказу.

Ведь так?

Что же, пусть знает: раз он собирается делать вид, что между нами ничего не было, то я поступлю так же. Только так я сберегу свое сердце.

Поездка в общежитие выдалась такой же молчаливой, как и в приют. Я не отрывала взгляда от телефона. Вдруг на экране появилось сообщение от Криса.

Привет! Чем занимаешься?

Еду с волонтерской работы. А ты?

Скучаю.

Пальцы отчеканили ответ.

Составить компанию?

Ответ от него пришел незамедлительно.

Да! Придешь в братство?

Я взглянула в зеркало заднего вида. Тристан не сводил глаз с дороги. Я ответила.

Буду через десять минут.

Буду ждать тебя снаружи.

Я улыбнулась, понимая, как сильно Тристан выйдет из себя. Такое решение не только не входило в запланированные меры безопасности, но и демонстрировало тот факт, что я в нем не нуждаюсь. Если он мог подавить в себе чувства, то и я чертовски сильно постараюсь поступить так же.