Ловушка

Я подошел к нему поближе. Это оказалась ветхая избушка с чердаком, каменной трубой и террасой. По ее виду стало ясно, что она заброшена. От забора к ступенькам террасы вела заросшая травой тропинка, которая огибала возвышение, напоминающее клумбу.

– Глухой лес, мрачный дом. Ну, прямо как в фильмах ужасов, – подумал я. – Нет, внутрь я не пойду. – По телу пробежала дрожь. Толи от жуткости момента, толи от того, что я уже замерз.

Сил терпеть холод больше нет. Я двинулся к домику, разводя руками мокрые заросли и продолжая вести беседу с самим собой.

– Это ведь не кино, и сейчас никто не выпрыгнет из-за двери с ножом или бензопилой?

Хорошо, что это были всего лишь мысли, навеянные моим увлечением ужастиками.

Домик в жалком состоянии. Стены прогнили, в некоторых местах даже насквозь, и по ним вьются какие-то растения.

– Удивительно, что крыша еще держится, – подумал я.

Окна перекошенные, из некоторых проемов стекла вывалились совсем. Видимо от того, что постройка просела. Только на втором этаже окно выглядит целым, и не похоже на те, что внизу. Оно очень интересной формы. Большое и круглое, разделенное крестом на четыре части. В центре креста установлено выпуклое стекло, очень напоминающее линзу.

Терраса выполнена в лучших традициях старой Руси. Справа от дома расположен, по всему видно, туалет, сильно похожий на сельский. На крыше самого дома виднеется флюгер, который ветер метает в разные стороны. К левой стене пристроена каменная труба. Лужайка перед домом была когда-то облагорожена. Тропинка, которая подходит к дому, выложена камешками. Сам дом снаружи смотрится довольно маленьким.

Я убедившись, что это место не станет моим последним пристанищем и по совместительству усыпальницей, наконец, решился войти в ветхое строение, тем более выбор у меня был невелик. Дверь открылась на удивление легко, хоть и с противным скрипом.

Несмотря на первое впечатление, внутри довольно много места.

– Когда-то это местечко было отличным домом. – Все бредовые мысли про сюжеты ужастиков отогнало желание поскорее согреться.

Я стою в прихожей. Дверь закрываться отказывается: для верхней петли это были последние минуты жизни. Меня это не расстроило, так как стен и крыши над головой сейчас вполне достаточно.

В прихожей просторно. По обеим сторонам входной двери два окна. По левую руку и прямо – арки. По правую прикрытая дверь.

Налево арка ведет в помещение, напоминающее столовую с кухней. То, что осталось от двери, лежит на полу, прямо у моих ног. Проход, что передо мной, открывает вид в гостиную. По всему видно, что тут и раньше была просто арка, поскольку ни двери, ни ее остатков нет.

Дверь, что справа, на удивление цела, но, куда она ведет, во мраке не видно. Я толкнул ее, чтобы открыть, но она не поддалась.

Это место нагоняет жути. Из-за того, что дождь усилился, стало еще темнее. Мне пришлось передвигаться по дому практически на ощупь. В такие моменты понимаешь, каково незрячим людям в незнакомом месте.

– Если я не хочу замерзнуть окончательно, мне очень нужно найти сухую одежду, – говорил я сам с собой, немного постукивая зубами.

Из-за наступивших сумерек трудно что-либо искать. Но по всему видно, что в прихожей явно ничего полезного нет. Я отправился на кухню. Благодаря большому окну она казалась самой освещенной.

Ни о каком кухонном гарнитуре, газовой плите и всякой такой дребедени, свойственной современным стандартам и уюту, речи идти не могло. По правую руку стоял небольшой стол, рядом – всего один стул. По левую – большой шкаф, что-то типа буфета со стеклянными дверками. Он подпирал отвалившуюся балку, которая из последних сил поддерживает потолок. Левее буфета большое окно. Стекол в нем нет, и дождь залетал внутрь. Только густая растительность на улице не дает ему в полную силу вымочить здесь все. Прямо напротив входной арки, практически во всю стену, расположена каменная печь, которая одной стороной уходит в стену, а другой немного не достает до буфета.

– Видимо, это и была плита, на которой готовили, – предположил я.

На ней стоят старенькие глиняные горшочки и чугунки. Рядом, опершись о стену, приставлено полно каких-то ухватов и еще разной всячины, позволяющей управляться с посудой того времени. Вот только какого того?

– Может, тут есть свечи, спички или еще что-нибудь, что мне пригодится, – подумал я, – ведь чем-то разжигали печь?

Я подошел к буфету и распахнул большие створки со стеклами, но там ничего кроме паутины и вековой пыли нет. В нижней части тоже оказалось пусто. Ее даже открывать не пришлось. Стоило мне потянуть за ручки, как дверки сами отвалились.

Тут мой взгляд падает на приоткрытый ящик в столе. Это последнее место на кухне, где может быть хоть что-нибудь. Я сделал пару шагов к нему, не замечая дырки в полу. Моя нога попадает в нее, и я, едва не распластавшись, рухнул на стул. Бедняга немного треснул, но выдержал мое тело.

Я открыл ящик. Там оказались спички и какая-то бумажка.

– М-да, много чего можно рассмотреть со спичками, – подумал я и уронил обреченный взгляд под стол и что-то увидел там. Взял коробок и достал спичку, в надежде, что они не совсем старые и отсыревшие, чиркнул. Она затрещала, запыхтела и зажглась. В воздухе появился знакомый запах из детства. Света от пламени спички немного, но под столом стало чуточку светлее. Там лежит одинокая свечка. Никогда бы не подумал, что такая маленькая и в обыденности простая вещь, может доставить столько радости, но ей не было предела. Хоть свечку до меня явно использовали, но мне и этого вполне достаточно. Тем более, что задерживаться здесь надолго я не хочу.

Сколько лет этой самой свечке одному Богу известно. Первая спичка быстро потухла. В надежде зажечь свечу, я чиркнул вторую. И вот теперь, когда кухня озарилась светом яркого пламени, я смог немного оглядеться. Со светом тут стало немного комфортней, даже несмотря на паутину по углам.

Внезапно в окошко через заросли влетела птица, напугав меня до чертиков. Она ударилась в стекло открытой дверцы буфета и упала на пол. Некоторое время она лежала без движения, и мне удалось ее рассмотреть. Это птичка размером с вороненка. Перья ее окрашены разными цветами, образующими красивый узор. Похожие я видел среди карнавальных костюмов Бразилии.

Это оказалась одна из тех пернатых, которые сопровождали меня в лесу. По-видимому, самая любопытная. Что-то в ней мне было знакомо.

Я поднялся со стула и уже было собрался подобрать ее. Как вдруг она встрепенулась, взлетела на буфет и стала рассматривать меня оттуда.

– Наверное, здесь давно не было людей, – произнес, сам не ожидая от себя, вслух.

Мое присутствие не пугало хозяйку красивого «наряда», а напротив: она проявляла интерес к моей персоне.

На месте, куда плюхнулась бедолага, осталось лежать перышко. Я наклонился, поднял его и положил на стол.

Птица и изучение нового для меня места позволили на некоторое время позабыть о промокшей одежде, но вновь пробежавшая по телу дрожь напомнила о себе.

Я со свечой вышел в прихожую, пройдя по лежавшей на полу двери. Птица последовала за мной, уселась на одну из полок, что были на стенах, и стала наблюдать оттуда. Несмотря на ветхое состояние, здесь в доме довольно уютно и просторно. Интересные узоры на арке, что вела в гостиную, и на косяках дверей. Все было сделано вручную. Наверняка, очень трудоемкий процесс. Я сразу вспомнил дедушку, он у нас был мастер на все руки и тоже занимался резьбой по дереву.

На улице сквозь тучи стало немного проглядывать заходящее солнце, и свет проник через открытую входную дверь, благодаря чему в прихожей стало светлее. На одной из полок, что была на правой стене левее прикрытой двери, стояла глиняная статуэтка собаки. Часть старой посуды валялась побитой на полу. Остатки от половика лежали в углу справа от арки в гостиную. А по левую сторону стоял одинокий табурет.

Впечатление, сложившееся недавно во мраке, подтвердилось: в прихожей ничего полезного нет.