Владимир Владимирович умер

При этом покупатели попросили Дкачева не афишировать сделку, не сообщать о ней менеджерам и тем более сотрудникам предприятий и вообще делать вид, что все по прежнему принадлежит ему – губернатору региона Александру Николаевичу Дкачеву.

Это ему очень понравилось, так как позволило сохранить лицо и имидж не только высшего регионального чиновника, но и настоящего хозяина, что было важнее. Прибыль от деятельности своих, теперь уже бывших предприятий, правда, приходилось теперь отдавать.

Глава 11

Расчеты показали ВВП, что денег от продажи оставшихся в стране природных ресурсов на реформы уже не хватит. Даже если начать тратить заработанное на благоустройство всей огромной страны, то население этого в большинстве своем не заметит. Кажущиеся при подсчетах огромными суммами миллиарды долларов при дележе на нужды всех регионов растворялись как капля вина в стакане воды. «Размазывать» деньги по всей территории уже не имело смысла. «А значит, надо хотя бы в одном месте наладить нормальную жизнь», – вздыхал Владимир Владимирович, проводя свои расчеты. Как и все люди, он особо не верил в собственную смерть и собирался жить вечно. Несмотря на свои далеко за 50, премьер-министр был бодр и энергичен.

Конец эпохи нефтяных доходов означал начало затяжного кризиса в стране. При существующей очень слабой экономике, скорее всего, страну ждал голод. Времени проводить реформы, уже не было. Оказалось, что для них нужны не только деньги и воля руководства страны, но и желание всего народа. А с этим, как уже не раз убеждался ВВП, была самая большая проблема.

Была надежда, что эволюционным путем, живя пока на нефтяные деньги, удалось бы за 10-20 лет вырастить новые поколения управленцев, рабочих, учителей, врачей, чиновников, военных, фермеров – то есть фактически воспитать заново народ. Но, как оказалось, времени на это не оставалось.

И выход Владимиру Владимировичу виделся только один – создания региональных промышленных или сельскохозяйственных кластеров, распределенных согласно имеющимся на территориях ресурсам. И уже не важно, кто там будет работать – местное спивающееся население или мигранты из стран ближнего востока.

Важно было не допустить просто вымирания населенных пунктов, как это произошло со многими деревнями в глубинке. Надо чтобы города пока жили, чтоб не сбылось проклятье «быть здесь пусту». Ведь тогда он, ВВП, его семья и близкие окажутся в окружении врагов, которым не преминут захватить русские города «когда все начнется». «А с восточными баями шутки могут быть плохи, это вам не русские алкаши», – так рассуждал Владимир Владимирович, подписывая очередной указ об увеличении квот на иностранную рабочую силу.

В его голове тут же созрел очередной план спасения России. Хотя, теперь, стало ясно ему, название страны особого значения не имело. Важно было сохранить, во-первых, возможность влияния на территории страны, а во-вторых, не допустить никаких революционных событий. «Всегда важна эволюция, а не революция», – главный принцип, унаследованный ВВП из бурных 90-х годов 20 века.

Под постепенным путем развития государства ВВП ранее понимал выстраивание эффективной системы управления им, а затем перевоспитание народа. Однако, теперь, когда нефть была на исходе и доходы государства могли сократиться до минимума, важно было просто населить пустеющие земли неравнодушными людьми с трезвым расчетливым разумом. Поэтому ВВП и дал зеленый свет мигрантам из нищих Азиатских стран.

Однако, вечный Владимир Владимирович понимал, что если среди чернорабочих их будут терпеть, то в правящую элиту некоренному населению попасть очень сложно. Но именно на том, что мигранты постепенно станут тут своими, и строился его расчет. Надо было заставить приезжих азиатов считать эту страну своей собственной. Только тогда они смогут противостоять усиливающемуся нажиму американского государства и сочувствующих ему стран. Земля, семья и дом для азиатов намного более священные понятия, чем для вымирающего российского мужика.

Но опасения Владимира Владимиовича оказались напрасными – исконно русские элиты особо не ревновали к усиливающемуся влиянию мигрантов. Объяснение простое – русские уступали им свои места в разоренной стране, а сами перевозили свои семьи и переезжали в теплые страны Европы и американского государства. «Эволюция, однако», – усмехался Владимир Владимирович, глядя в отчеты правительства о выводе из России ежегодно миллиардов долларов.

Правда оставались еще сотни тысяч состоятельных россиян, которым ехать было некуда и не зачем. Да и сам ВВП не рассматривал даже возможности бегства из страны, которая скоро станет нищей. Беглецы его статуса очень скоро становились узниками тех стран, которые могли их приютить. Этот вариант Владимира Владимировича категорически не устраивал. Он привык быть первым и хотел им остаться навсегда.

Глава 12

Дмитрий Анатольевич Зайцев, в наглухо черном костюме, но в белоснежной рубашке без галстука, шел во главе похоронной процессии. Он так и не мог пока понять, к чему вся эта история со специальной комиссией по похоронам ВВП. Рядом с ним шли первые сановники империи. Большинство молчало, лишь некоторые тихо переговаривались, при этом все время учтиво оглядываясь. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Изначально было решено не устраивать никаких народных шествий и прощаний. Отношение к безвременно усопшему Владимиру Владимировичу в народе было разное, и его похороны могли использовать для провокационных действий. Конечно, спецслужбы и полиция вполне могли обеспечить на похоронах железный порядок, даже если бы пришла половина Москвы. Только никакого смысла в организации народного горя не было, и циничные чиновники сразу решили, что достаточно просто устроить телетрансляцию из Кремлевского дворца, где в течение суток стоял гроб лидера нации.

К телу допускали только высших чиновников и членов их семей. Всего набралось около шести тысячи человек, как раз достаточно, чтобы прощание не выглядело безлюдным, но и чтобы не было толпы.

Сам Зайцев к гробу пока не подходил и покойника не видел. Он и при жизни всегда с трепетом относился к Владимиру Владимировичу, даже когда сам был формально его начальником – Президентом страны. А теперь, когда друг, наставник умер и был уже причислен к лику святых (официально церковью), то Зайцев чувствовал к ВВП вообще почти благоговейный ужас.

Но надо было мужаться и сделать это – как глава похоронной комиссии он обязан был встать у изголовья гроба и открыть процедуру прощания. Сказав положенные слова Зайцев, наконец, посмотрел в гроб.

ВВП лежал как живой, только привычную серость лица сменила какая-то младенческая пунцовость – было забавно и жутко смотреть. Зайцев отвел глаза и с облегчением посмотрел на молчаливую вереницу прощающихся.

По всему периметру зала горели тихие огни, навытяжку стояли офицеры кремлевского полка (солдат не церемонию не допустили). Отдельно в траурной, но парадной форме (специально пошитой) толпились представители генералитета всех родов войск могучей российской армии.

В зал для прощания пускали только персон не ниже вице-губернаторов регионов с женами. При этом специальный наряд офицеров ФСО состоящий из женщин, строго следил за соответствием одежды чиновников траурному протоколу. При малейшем отклонении от «черного костюма» в зал никого не допускали. Это было личное распоряжение Зайцева. Он, так и не поняв пока сути траурной комиссии, тем не менее, старался оправлять свою репутацию человека «как бы чего не вышло». Шла какая-то игра, и Зайцев хотел играть в ней положенную роль, в надежде оказаться в команде победителей. А любое несоответствие протоколу, как раз и было угрозой его вечному принципу не делать ничего, что может привести к малейшим непредсказуемым результатам.

Поэтому в сторону сразу отвели представителей восточной республики одетых в какие-то пусть и траурные, но национальные одежды. Начавшего было спорить губернатора из Казани, пришедшего зачем-то в черной тюбетейке, Зайцев лично грубо вывел за руку в соседнее помещение. А, в общем, прощание шло без эксцессов, и спокойно.